Крик в ночи (СИ) - Ридигер Владимир

— Не беспокойтесь за наш земной язык, приятель! — крикнул Филдс астроному. — Мы им владеем так же свободно, как своим собственным.

Илья Мовсисянович, зачарованный, не сводил глаз с пришельцев.

— Многоуважаемые инопланетяне! — голосом, вибрирующим от волнения, начал Илья Мовсисянович Кук. — Мы верили и ждали, надеялись и уповали, сомневались и не сомневались (лично я не сомневался), что где-то вы существуете, развиваетесь, размножаетесь, внося тем самым свой посильный вклад в науку о Вселенной, раздвигая ее горизонты. Мы представляли вас то чудовищами, то роботами, а то и вообще сплошной кашицеобразной жижицей, способной растолковать многие наболевшие вопросы. Но вы, сломав все прежние представления, свалились на нас простыми, незамысловатыми существами с ногами, руками и, если так можно выразиться, кумполом. Бесспорно, вы далеко скакнули в своем развитии — ваше межпланетное фортепиано говорит само за себя. Наверное, вы ухихикаетесь, когда увидите земную прикорнувшую науку, в бессильном оптимизме грызущую чудеса мироздания. Человечество покажется вам неидееспособным. Но, как говорится в книге «О чем поведал телескоп» (И.М.Кук, изд-во «Высь»): «Нам нечего ждать пряников от Вселенной. Взять их руками партийных, советских и профсоюзных организаций — наша задача». Приветствуя желанных небесных гостей, мы, поденщики науки, не останавливаясь на достигнутом, заверяем вас, посланцев других миров, что приложим все силы и знания, чтобы оправдать ваше высокое доверие!

Филдс долго раскачивался па суку, прежде чем нашел подобающий ответ:

— Уважаемый собрат по маразму, простите, по разуму Илья Мовсисянович Кук! Дамы и господа! Не покривлю душой, если скажу, что межпланетные контакты доставляют мне огромное удовлетворение, приводят в состояние вселенского экстаза. В нашей далекой неспокойной Черной Дыре есть мнение, что планета Земля, и в частности хлебосольная Шарабано-Алкашия, является тем идеальным закутком в безмолвной Вечности, где формируются новые, восхитительные отношения между членистоногими продуктами генетических катавасий — людьми. Вы, земляне, еще не дознались, откуда взялось мироздание, а мы, чернодыровцы, считаем сей вопрос перелопаченной третьестепенной ерундистикой. Нас волнуют действительно глобальные проблемы, в частности квадромонополифоноактивные всплески в квазимодопивоводоконкретных субстанциях. И мы найдем решение этих задач, вот увидите!

Несколько слов о культурном уровне. Представляете, за каких-то семь-восемь миллиардов световых лет он у нас, я бы даже сказал, несколько возрос. Наша славная женщина-мать эмансипированна. (Филдс ткнул пальцем в рядом висящую няню.) Расовые предрассудки завуалированны. (Филдс ткнул в Онангу.) И в Черной Дыре нет места рафинированному сюсюканью, расхлябанности и перлюстрации.

Приветствуя землян, мы отмечаем, что наши встречи были полезными и конструктивными. Такие астрофизические сходки устраняют недоверие и подозрительность между галактиками, укрепляют национальную безопасность как хлебосольной Шарабано-Алкашии, так и неспокойной Черной Дыры. Позвольте выразить надежду, что наши межпланетные взаимоотношения послужат примером для невмешательства во внутренние дела других галактик!

— А сейчас, — сказал Филдс, — нам необходимо сбегать за космическими аксессуарами — дельтагаммашифермамо-структурами — и уж потом ознакомиться с планетой.

Илья Мовсисянович расплылся в улыбке:

— Могу достать отличный шифер. Мама будет в восторге. О цене договоримся сразу или после знакомства с планетой?

Тут сук, на котором висели пришельцы, не выдержал и с хрустом обломился. На плечах Ильи Мовсисяновича, как виноградные гроздья, повисли Филдс, няня и Онанга Мананга.

— Расслабьтесь! — прикрикнула на астронома няня. — Если вы будете тужиться, то не сможете перенести нас через горный массив.

Фиддс сжалился над Куком:

— Решено! Вы с нашей межзвездной няней подождете здесь. К дереву с галактическим роялем никого не подпускать.

— Даже правоохранительные органы?

— Их-то как раз в первую очередь. И не надо анонсировать наше появление из глубин Вселенной. Любопытным скажете, что рояль вместе с массовиком-затейником (Филдс показал на няню) выбросили отдыхающие санатория. Уяснили?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Можете на меня положиться!

И тогда двое космических пришельцев, сделав ручкой счастливому астроному и растерянной няне, стремительно понеслись по крутым склонам скалистого массива, превосходя в ловкости горных архаров.

— Ну, дружище, — прыгая с отвесного уступа, на лету кричал Филдс, — как тебе нравится такое свадебное путешествие?

— Пусть я и без ума от няни, — твечал Онанга Мананга, балансируя над пропастью, — но, как учит старая мудрость, лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Разве я не прав, экселенс?..

* * *

Линда Грейвс — шпионка? Да кто бы мог предположить? Это какой-то бред сивого мерина! Ведущие телеграфные агентства мира смакуют сенсационный провал: «Кто вы такая, миссис Грейвс, чтобы вмешиваться в чужие дела?» (Агентство Монте-Карло), «Скандальное разоблачение дамы сомнительного свойства» (Франс пресс), «Доколе Советы будут третировать безвинных представителей нашего посольства?» (ЮПИ), «Линда Грейвс: мне до обидного грустно расставаться с полюбившейся Россией» (Телеграфное агентство Центральной Ханыгии) и т. д. и т. п.

Однако ж маска сброшена. В течение 24 часов миссис Грейвс обязана упаковаться, с тем чтобы впредь не мозолить глаза ни коллегам по посольству, ни кое-кому еще.

…Она ждала Филдса инкогнито на квартире знакомого бразильского дипломата в надежде поболтать перед дорогой. Обследовав комнаты на предмет наличия «жучков», Линда, кроме сливовой косточки с мини-магнитофоном, ничего не обнаружила и несколько успокоилась.

— Хелло, Линда!

— Хелло, Джон! Здесь недурно, правда?

Он подошел к бару:

— Коньяк, мартини?

— Лучше водку. Ты слышал о Робертсе?

— Я два дня как в Советах.

— Наш ловкач заделался генерал-губернатором какой-то Центральной Хламидии, живет в свое удовольствие, раздает интервью, в общем, устроился по-царски. Я видела негатив, где он, выпятив челюсть, лыбится на фоне звездно-полосатого флага и собственного обгорелого чучела.

Филдс пригубил коньяк:

— Между нами говоря, Линда, ему преподнес Центральную Ханыгию… угадай, кто? Простофиля Джон Филдс.

— Отдать лавры этому фанфарону?! — воскликнула Линда. — Сэм терпеть его не может.

— Какой еще Сэм?

— Ты мне только не завирай, что не знаешь Сэма Уикли. Он же мой семнадцатый по счету любовник после Фрэнка Синатры, Генри Киссинджера и других выдающихся американцев.

— Прости, я не в курсе столь пикантных нюансов.

— Старикан немощен и слаб, но что поделать — нравится ему Линда Грейвс, хоть ты удавись. «Детка, — говорит он мне, — чем я хуже очкастого жирдяя Киссинджера?» «Мой седенький резвунчик, — отвечаю я, — Кис тебе и в подметки не годится. Единственное, на что способен Генри в постели, — это зудеть по поводу советского экстремизма. А ты у меня настоящий мужчина и джентльмен». Ну, что касается первого, то не приведи господь женщине хоть раз иметь дело с такой разновидностью измочаленных ловеласов, как бедняга Сэм. В остальном он вполне приемлемый клиент.

— Да, если не считать, что он мой босс, он и для меня в остальном вполне приемлем.

— У тебя с ним проблемы, Джон? — спросила Линда, забросив недвусмысленный крючок.

«Вот оно, долгожданное всевластие! — подумал Филдс, он же Хихиклз. — Стоит клюнуть на крючок красавицы Линды — и старикашка Уикли в моих руках!»

— Мне как-то неловко говорить с тобой на эту щекотливую тему… — скромно заметил Филдс, повалив Линду Грейвс на бразильскую софу из крокодиловой кожи…

Когда они встали, Филдс развил свою мысль:

— Босс подобен флюгеру. Стоит Робертсу напустить ветер на Филдса, как старикан тут же поворачивается по ветру.

— Если у тебя есть какие-то проблемы с боссом, я, наверное, смогла бы помочь, — сказала Линда, недвусмысленно взглянув на Филдса.