Крик в ночи (СИ) - Ридигер Владимир

Джон Филдс, Онанга Мананга и няня после длительного сумасбродного перелета над облаками понемногу приходили в себя…

Дело было так. Помчавшись за улетающим самолетом, они наткнулись на базу американских ВВС. Лошадь прогнали. Когда няня катила рояль по посадочной полосе, никто из обслуживающего персонала не обратил на это внимание — мол, приземлился очередной летающий саркофаг (так на базе именовали «Старфайтеры»). К няне подрулил бензовоз для дозаправки, но она, отпихнув бензовоз, подкатила к транспортному «Боингу» и, едва не опрокинув «Боинг», шумно погрузилась туда вместе с роялем. Кабина пилота оказалась пуста. Филдс долго прилаживал наушники, копался в приборной панели, не ведая, как взлететь. Тут Онанга ненароком зацепил какой-то рычаг, няня взяла жизнеутверждающий аккорд, и… неуклюжий лайнер взмыл в небеса под звуки шаловливого скерцо.

Филдс скинул наушники, разрывавшиеся от проклятий, устало передохнул и популярно разъяснил, что представляет собою «Боинг»:

— Одна из последних модификаций авгиевой конюшни, ее летающий прототип. Сюда можно впихнуть все — от стада зубробизонов с Аляски до электронно-прослушивающей аппаратуры всех миссий при ООН. Горючее у нас на исходе, курс извилист и беспечен, и если нас не развалит флаттер, то, возможно, нам крупно повезет и мы будем сбиты ракетой класса «солнце — воздух — и — вода», запущенной в мирных целях с мыса Кеннеди.

— О, воздухоплавательно-симфоническое состояние! — патетически взвизгнула няня. — Где ты, Монтевидео, либретто моей мечты?! Талантливая девушка в лице порядочной женщины мчится к тебе на строптивом Пегасе! Лечу-у-у!..

Онанга сморкнулся в чехол для сиденья:

— Тирада — что надо!

В смотровом стекле обозначилась полусфера горизонта, медленно плыли к земле ватные облака. Рядом появились два аэроплана с опознавательными знаками ВВС Монте-Карло.

— Каким таким ветром занесло сюда этих милых пташек?! — восхитилась няня.

— Так я и знал, — сказал Филдс, заряжая кольт. — Монте-Карло и дня не может прожить, чтобы не сунуть нос в чужие дела.

Он дважды выстрелил через стекло — аэропланы один за другим кувырнулись вниз.

— Друзья… — тихо и торжественно произнес Филдс, — я нарушил герметичность и приношу свои извинения, но я не мог поступить иначе с этими монтекарлистыми птахами. Няня! Онанга! Если мы случайно выживем, то, клянусь шприцем с мутной жидкостью и всеми отравленными конфетками, Джон Филдс навсегда завяжет со шпионским ремеслом! Позвольте вас расцеловать!..

Здесь «Боинг» дернулся, шарахнулся вбок и, дико взревев, вошел в вертикальный штопор. Друзья вместе с роялем сделали пять сальто-мортале, крикнули «Чао!» и лишились чувств…

…Фантастика! Мистика! Иллюзион!

— Нет, все-таки позвольте вас расцеловать! — сказал Филдс, словно загадочный сфинкс или даже феникс восстав из боингова пепелища.

Расцеловав Онангу и няню, он снял с ветки фуксии заболтавшегося тукана и чмокнул его в лоб.

— Мы спасены! Пускай это не Монтевидео, но тем не менее — ура!

— Ур-р-раа!! — подхватили Онанга, няня и тукан.

Не знали воздушные пираты, что фортуна забросила их на континент, еще не открытый цивилизованньм миром, на экваториальный материк. Необъятные пространства утопали в первозданных тропических лесах, где, перебиваясь с улиток на воду, влачил жалкое существование доисторический человек. Он падал ниц при раскатах грома, плакал от страха при виде молнии, часто хворал и постоянно раздражался своей безынтересной дубинисто-шкурной житухой. Правда, иной раз он нет-нет, да и тянулся к знаниям — как чувствовал, ханыга, что подотстал в своем развитии!

Вот на популяцию таких доисторических ханыг и набрели наши путешественники. Как они были голодны! Ох, как они были голодны!! Кругом все ядовито, хоть и чертовски красиво, туканы стали нервными и раздражительными, наслушавшись няниного Баха (няня протискивалась сквозь джунгли с роялем, уцелевшим после катастрофы). Над ними подхихикивали донельзя распущенные мартышки, норовя засадить в путников тухлым бананом. За ними волочился тридцатиметровый удав — его, видите ли, няня заворожила! А ночью! Кто-то плевался, ухал, сопел, мяукал, по-матерному свиристел… Мистика, кошмарики, бррр!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Экселенс, глядите, впереди дымок!

Под ногою Филдса хлопнул раздавленный тропический клоп, воздух наполнился запахом фосгена.

— Дымок? Да это настоящая газовая атака!

Выйдя на лужайку, путники увидели трех первобытных людей у костра. Двое, чавкая от удовольствия, обгладывали грудинку, а третий, лежа поодаль, ковырял в зубах костью антилопы. Заметили и четвертого — он следил за трапезой из-за огромной каменюги.

Как ни голоден был агент 6407, однако не смог удержаться от замечания по поводу слежки:

— И здесь шпиономания!

— Этот четвертый так же голоден, как и мы, экселенс.

— Как ты наивен, дорогой мой.

Друзья, движимые зовом желудка, вплотную подошли к доисторическим людям. Те, смерив их томным взглядом, даже не шелохнувшись, продолжали пиршество.

— У них что, близозоркость? — удивилась няня.

— Скорее, дальнорукость, — сказал Онанга.

Филдс как можно приветливее выкрикнул:

— Здравствуй, племя заводное, узколобое!

Никакой реакции.

— Ам-ам-ам-ам!! — подпрыгнув, завопил Онанга, проведя костяшками пальцев по своим ребрам — получилось мелодичное звучание ксилофона.

Ноль внимания.

— Что ж, — тяжело вздохнул Филдс, обращаясь к няне, — вы еще не забыли каприччиозу Жоржа Мдивани?..

Победа! Победа над темнотой, заскорузлостью и доисторическим невежеством! Первобытный человек, стряхнув тысячелетнюю сонную одурь, с помощью Джона Филдса и его друзей научился читать, писать, считать, обсчитывать, а также мыслить большими категориями. Было образовано государство Центральная Ханыгия. В результате всеобщего голосования Филдса избрали Главным Схоластиком, Онангу Манангу — Тайным Регрессором, а няню — Знаменитой Поэтессой.

После выборов Главный Схоластик толкнул речь:

— Дорогие доисторические ханыги! Вот вы и свиделисъ с передовыми умами двадцатого века — мною, Онангой Манангой и няней. Мы (это чтоб вы знали) профессиональные шпионы, раз и навсегда порвавшие со своим шпионским прошлым. Вы спросите: откуда взялись шпионы? Должен сказать, что вопрос уходит корневищем если не в эпоху образования коры, то, как минимум в период возникновения подкорки. Вскоре после того, как исчезли динозавры и птеродактили (птеродактиль — это такая летающая пичуга, смахивавшая на кусок кровельного железа, которая своим щебетом вызывала разрыв сердца у динозавра), на земле появились стайки затюканных приматов, их шпыняли все кому не лень — от саблезубого тигра до пещерного попугая. В конечном счете, примат нашел в себе силы стать человеком и покончить с террором всех этих зарвавшихся саблезубых попугаев. К тому времени мы и относим появление первого шпиона. Как показали раскопки, среди целых и невредимых останков питекантропов обнаружен изуродованный черепной свод австралопитека, что дает основание считать австралопитека первым шпионом в стане питекантропов. С парнем обошлись не самым лучшим образом — ему проломили череп. Вывод однозначен: не следует работать чересчур грубо и прямолинейно. Надо мя-я-ягче, то-о-оньше, аккура-атней!.. Пример первобытного шпионства нашел последователей — специалистов в области дубины и шкуры, а позже — плаща и кинжала. Шпионили где могли и как умели. Волна шпиономании прокатилась через все эпохи и века, захлестнув не одну империю, не одно государство…

И вот, дорогие ханыги! Джон Филдс предлагает вам государственность, свободную от шпиономании. Живите разгульно, мните своих доисторических девок и не волнуйтесь, не переживайте, что, схоронившись за каменюгой, на вас пялит зенки ханыга-сородич. Всякий анахронизм (это чтоб вы знали) будет задушен в объятиях социальной справедливости! Ребята! Раньше ширину вашего кругозора стесняла нищета мысли. Теперь с этим покончено!! Виват!! (Речь была опубликована в клинописном органе «Ханыга ньюс энд виват рипорт»). На увесистых страницах того же органа между Филдсом и Онангой завязалась перепалка по вопросу о том, кто из них в государстве должен Думать, а кто — Делать. Тайный Регрессор обвинил Главного Схоластика в однобокости и злоупотреблении. В полемику включилась Знаменитая Поэтесса, колючим стихом разнявшая отцов отечества. Делать обязаны все, сказала она, а Думать — те, у кого варит котелок. Просто, но сильно! По няниной просьбе вопрос о котелке в «Ханыга ньюс» не дискутировался.