Эльф из Преисподней (СИ) - "Lt Colonel"

Но её настоящие эмоции были для меня как на ладони.

— А если серьёзно?

— Серьёзно? Ты… ты ужасный хозяин! Сначала не замечал меня, потом щекотал, потом затащил на Землю…

— Ты сама пошла за нами, — вклинился я.

— Потом выставил меня из квартиры!

— Ты сама улетела, потому что тебе было жарко.

— Но ты меня не отговаривал! И к тому же вы бы целыми днями не давали мне спать! А потом ты заявился ко мне и потребовал — потребовал! — помочь, будто я твоя ручная собачонка.

Дженни обиженно надула губы и выпятила грудь колесом, довольная собой.

Признаться, я был в замешательстве. В том, что она сейчас наговорила, крупица правды плавала в озере лжи и перевранных фактов. Если бы я не ценил своё время, то разбил бы доводы феи в пух и прах. Однако это не поменяло бы ровным счётом ничего, поскольку пикси мало заботил здравый смысл. Он в их тельца попросту не помещался.

Посему я поднял руки и сказал:

— Блюдце сладкой воды ты получишь, а дальше пусть тебя терзает совесть.

Проку от обиженной пикси ни капли. Лучше завоевать её доверие, чтобы использовать в дальнейшем без сюрпризов.

Дженни склонила голову к плечу и спросила:

— Что? Правда? — и в предвкушении облизнулась, — Ладно, так и быть, я прощу тебя… если пообещаешь не щекотать.

— Сейчас не буду, но если заслужишь…

Угроза фею не поколебала. Она мигом закопалась в мои волосы.

— Ты слышала предупреждение?

— Той Крисы? Да-да, буду избегать взрослых. И в твоей комнате ночевать тоже не стану. Не больно-то и хотелось!

— Почему она назвала тебя американкой?

В интонации Дженни прокралось пренебрежение:

— А, это она про отщепенцев, которые в американских прериях выживают… Ну, лучше пусть так думает, чем про гостей из-за Пелены.

Административные формальности заняли не так уж много времени. Паспорт я так и не показал, из-за чего чиновница, занимавшаяся моим устройством, вслух предположила, что я из беглых крепостных. Однако это ни на что не повлияло. Империи образованные маги нужны были куда больше, чем рабы. Я получил свою карточку студиоза вместе с номером комнаты в мужском общежитии, куда меня определили.

Общежитие было целым кварталом пятиэтажных зданий. Из болтовни с Каной, которую тоже зачислили и которая попалась мне у окошка выдачи документов, я выяснил, что женское располагалось на противоположном конце комплекса — за парком, учебными зданиями, аренами и служебными домами.

В отведённой комнате меня ждало неприятное откровение: рассчитана она была на троих. Но хотя бы соседи были известны. Безымянный феминный аристократик и Пётр Белавин. В ходе короткой беседы выяснилось, что женственный парень — старший брат Петра, звали его Виктором. Несмотря на то, что я теперь был официальным студентом императорской академии и на время обучения имел те же права, что дворяне (а вернее, это дворяне поражались в правах; к примеру, им нельзя было носить мечи), общался со мной Виктор нехотя и словно через силу. Быстро раскидав свои вещи по шкафу и прикроватной тумбе, он покинул нас.

По его тонкому, почти женскому голоску я не скучал.

А вот Пётр говорил со мной так, точно и не было разницы в социальном статусе.

— Вот что, — сказал я, валяясь на постели и наблюдая, как Пётр старается побороть косой стол; одна его ножка была обломана, — Раз нам учиться вместе, считаю, что никаких вы быть не должно.

— Соглашусь.

Пётр перестал мучить инвалида и зарылся в своём чемодане. Наши пожитки, которые мы оставили на входе, предусмотрительно занесли слуги. Они же оставили фирменный академический пиджак и брюки.

На полку облезлого шкафа отправилась курительная трубка красного дерева, с благородной изогнутостью мундштука.

— Любишь подымить?

— Так, раз в пару недель балуюсь.

Трубку я отметил на будущее. Может пригодиться при воззвании к Изнанке, если забуду купить прибор под себя.

Возня продолжилась. Наконец с торжествующим кряхтением сосед извлёк из внутренностей чемодана увесистую книгу. С нежностью погладил её.

— Знал, что пригодится. Кто б беспоместным и простолюдинам хорошую комнату выделил…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На красной обложке книги золотым тиснением было отпечатано название «Первая истинная история 1812 года». На корешке значился автор — Порфирий Назарович Сенков. Пётр наклонился и запихнул книгу под изувеченную ножку. Для уверенности прихлопнул по крышке стола — тот не дрогнул.

— Могучая штука! В хозяйстве не раз пригодилась.

— А как содержание?

— Да я не открывал, — отмахнулся Пётр, — там, говорят, пропихивается утверждение, что французы в Отечественной войне победили. А это же полная чушь. И как издали? Но как подпорка — вещь бесценная.

И к слову о вещах… Бурление эмоций я почувствовал за несколько секунд до того, как с грохотом распахнулась дверь. На пороге стояла Лютиэна, и глаза её метали молнии.

— Что ты наговорил Ольге?!

Глава 11

Появление эльфийки, пусть и такое громогласное, меня обрадовало. Я соскучился по ощущению вещи поблизости.

— Это моя сестра Софья, — объяснил я Петру, озадаченно вскинувшему брови, — хоть она временами и любит нагнать драмы и порисоваться, на самом деле она очень милая девушка. Особенно в постели, когда никто не видит.

Я предполагал, что покраснеет сестра; но она побелела, испуская такую ярость, что грозила вот-вот испепелить всех собравшихся в комнате. А вот Петра бросило в краску. Дворянин зашлёпал по-детски губами, переводя растерянный взгляд с меня на Лютиэну и обратно — маятник его недоверия раскачивался всё сильнее.

— Ты! И! Твои! Тупые! Шутки! — Несмотря на то, что лицо Лютиэны скуксилось, словно она готовилась заплакать, я чувствовал её истинные эмоции. Она мгновенно сориентировалась в обстановке и выбрала правильный курс действий. А состоял он в том, чтобы выставить меня чудаком с паршивым юморком.

Чего я не рассчитал, так это того, что Лютиэна подлетит к кровати, схватит подушку и примется колотить меня по голове. Во все стороны полетели перья и пух.

Изловчившись, я перехватил ладони эльфийки. Она вырвалась и выбежала из комнаты, едва сдерживая слёзы.

Ставший свидетелем неприглядной сцены Пётр покачал головой.

— Не знаю, что у вас за нравы в вашей…

— Деревне, — подсказал я. Мы с сестрой заранее условились изображать сельские дарования.

— В вашей деревне, — продолжил младший Белавин, — однако шутить так — это не просто глупо… но и опасно. А что, если кто-то поверит? В столице с такими вещами не заигрывают. У вас век просвещённый, но и под светский суд попасть за… кровный разврат… можно легко.

До чего скучные порядки! Я допил взвесь чувств Петра, взбудораженного представлением, и подумал, что не так уж плохо получилось. Но впоследствии, пожалуй, стоит придержать отношения с сестрицей при себе. Разбираться с целым государством, указывавшим смертным, с кем и как им спать, я не намеревался. Сами виноваты, что взрастили этакого монстра.

— Да, признаю, перебрал, — сказал я, — пойду извинюсь.

— Доброе дело.

Я вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь. Миновал коридор, повернул за угол — и столкнулся нос к носу с поджидавшей меня Лютиэной. Ни следа недавней истерики у сестры было не найти. Ожидаемо, ведь она её разыграла.

А вот чего она не разыгрывала, так это недовольства по поводу княжны Ольги.

— Никаких больше шуточек о нас с тобой, — твёрдо начала эльфийка, — После заключения контракта ты сильно изменился. Иногда я подозреваю, что из твоей головы выскребли все представления о приличиях вместе с инстинктом самосохранения и вместо этого набили протухшими яйцами.

— Признаю, перегнул. Но ты видела его рожу? Такая прелесть…

Уголок рта Лютиэны нервно дёрнулся, и я закатил глаза.

— Хорошо-хорошо.

Имей я возможность покидать тело и обратиться к истинному своему могуществу, меня вряд ли сдержали бы зыбкие понятия о поведенческих нормах. Увы, хоть я и был на голову сильнее смертных, но стая рыб-зубаток загрызёт и кита…