Тульский–Токарев. Том 1. Семидесятые–восьмидесятые - Андрей Константинов

— Делаем! — решил Варшава. Однако при этом объявил, что Артур в квартиру не пойдет.

— Незачем пока, — отрезал вор, отвечая на немое возмущение в глазах Тульского. Артур счел такое решение чуть ли не личным оскорблением — однако спорить с Варшавой не решился, зная, что бесполезно.

— Да ладно тебе, — ухмыльнулся ЧирканИ. — Доля твоя при тебе будет, не парься!

Артур с трудом сглотнул комок в горле — дело было не в доле, и все это прекрасно понимали.

…В пятницу вечером ЧирканИ с Вестом, расположившись во дворике, пронаблюдали за тем, как Удаловы уезжают на дачу. Дальше — просто. Дождались, пока двор опустел. Потом Вест подсадил напарника, ЧирканИ аккуратно влез в квартиру, открыл дверь изнутри и тут же вышел, не захлопывая замка, — перебежал в садик. Посидели, подождали, — не сработает ли сигнализация, не появятся ли менты. Все было тихо. Тогда, посвистывая, отправились уже через дверь ценности собирать. А в квартире действительно было чем поживиться — воры нашли почти шесть тысяч рублей, золотишко, шубу норковую, статуэтки, пару картин, навороченный радиоприемник, магнитофон и явно очень старинные тяжеленные шахматы с серьезным замком — видимо, те самые, о которых говорил «очкарик».

Велосипед для Савелова никто даже и не трогал — хотя он, между прочим, в квартире действительно был.

Когда воры зашли в квартиру, из подъезда напротив выскользнула невысокая фигура и добежала до ближайшего телефона-автомата. Последовал звонок в милицию с короткой, но очень конкретной и емкой информацией о том, что по такому-то адресу прямо сейчас происходит квартирная кража. Звонивший не представился, но на сигнал тем не менее среагировали…

Когда Бест и ЧирканИ, груженные добром, вышли во двор, их поджидал неприятный сюрприз — из-за дерева прямо на них, играя табельным оружием, выскочил опер — ментовское мурло ни с чем не спутаешь. Откуда-то с боков появились еще трое. В подворотне проходного двора нарисовался пятый.

Один из оперов кашлянул и обратился к остолбеневшим жуликам:

— Не валяйте дурака — медленно принимаем стойку «смирно».

— Или побегаем? Только у нас в кабинете лекарств нема! — подхватил второй мент.

Бест тяжело усмехнулся:

— Наши не пляшут… Пишем явку! Регистрируй! Явились добровольно, так как стыдно стало по дороге.

ЧирканИ повернулся к напарнику и зашипел:

— Ты чего за меня решаешь?

В этом вопросе была одна лишь эмоция, смысла же — никакого. И Бест мог не отвечать, но он ответил:

— Извини — можешь прорываться. А я пятилетку хочу отсидеть здоровым…

Дальше все было не очень интересно — протокол, следователь, задержание, арест…

Бест и ЧирканИ дали показания, что никто их на квартиру не наводил, якобы они просто шли мимо и увидели, что окно открыто… Но самое интересное началось потом, когда выяснилось, кому принадлежит квартира. В ней действительно проживала семья Удаловых, вот только товарищ Уда-лов был никаким не ученым, а заведовал отделом в горкоме партии…

…Утром в субботу на прямой телефон заведующего орготделом обкома партии поступил телефонный звонок — молодой достаточно голос, явно волнуясь, рассказал о неудавшейся краже из квартиры товарища Удалова и о том, что воры прицеливались прежде всего на антикварные шахматы, цена которых — как минимум — полсотни тысяч долларов. Милиция-то сработала, слава Богу, как надо, а вот откуда у партийного функционера такие ценные вещи — с этим бы надо разбираться отдельно… Звонивший не представился, что заведующий орготделом объяснил себе просто: честный и молодой сотрудник милиции просто испугался мести со стороны Уда-лова… Заведующий орготделом звонку обрадовался — аноним бросил зерно в удобренную почву, будто зная то, что знали немногие, — как хозяин кабинета, куда последовал звонок, ненавидел Удалова — были между ними какие-то старые личные счеты. Если информация подтвердится — антикварные шахматы поставят на карьере Удалова жирный крест…

В понедельник с утра начальнику следственного отдела Василеостровского РУВД Сипягину позвонил начальник РУВД Власов:

— Степа, там у тебя дело по квартире на Второй линии свежее…

— Есть такое дело, — согласился Сипягин. — Так с поличным же там, все признались… Чик-чирик — и в суд!

Власов тяжело засопел в трубку:

— Чик-то оно, может, и чирик, а только там какие-то шахматы изъятые имеются?

— Имеются, — подтвердил Сипягин. — Тяжелые, старинные, дорогие. Я их даже, от греха, к себе в кабинет занес. Завтра собираемся потерпевшему отдавать.

Власов помолчал, а потом вдруг рявкнул ни с того ни с его:

— А вот ни хера не чик-чирик, Степа! Бери шахматы и дуй ко мне. Потолкуем. Однако потолковать с глазу на глаз им не пришлось, потому что когда Сипягин с шахматами добрался до кабинета Власова там уже присутствовали гости: как навскидку определил начальник СО, — комитетчик и какой-то партийный функционер.

Оценив обстановку, Сипягин водрузил шахматы на стол и сказал хмуро, обращаясь к Власову:

— Вот шахматы, но они уже «того»? Чего «того», молодой человек? — не понял партиец.

— Какой я вам «молодой человек»?! — взвился тридцатисемилетний Сипягин.

— Степа, Степа, — успокаивающе привскочил Власов. — Товарищ — представитель обкома.

— И я при нем молодею, что ли? — огрызнулся Сипягин, но уже тоном ниже.

Опытный «комитетчик» решил выступить в роли миротворца:

— Товарищи, товарищи… Ну при чем тут!!! Милиция — блистательно среагировала, следствие ведется безупречно, мы нос не суем в чужие дела, преступление совершено в отношении высокопоставленного партийного работника…

* * *

Чекист говорил долго, складно и убедительно. Сипягин слушал его хмуро, дождался паузы и вставил:

— Мое дело маленькое. Я просто хочу заметить, что шахматы официально изъяты у задержанного, уже опознаны женой потерпевшего, следователь провел осмотр и признал их вещественными доказательствами. Раз они такие ценные, то я могу сегодня же отдать их высокопоставленному партийному работнику…

Комитетчик и партиец переглянулись, а потом оба серьезно посмотрели на Власова. Начальник РУВД крякнул и вдруг блеснул непонятно откуда взявшейся эрудицией:

— Шахматы стоят десятки тысяч долларов… Долларов!!! Конец XVIII века… Их один король другому подарил где-то в Европе.

— Не где-то, — поправил «комитетчик», — а, по нашим данным…

Сипягин устало махнул рукой:

— По мне — хоть в Швамбрании!

Власов кивнул:

— Степа, ты сам все прекрасно понимаешь. Вещь пока полежит у меня. Мы с товарищами разберемся.

Сипягин пожал плечами:

— Вы-то разберетесь, а что мне потерпевшему говорить?

Комитетчик и партиец снова переглянулись, после чего сотрудник «карающего меча партии» решил представиться:

— Моя фамилия — Кисель, телефон — 2786809. Если у товарища Удалова возникнут вопросы — пусть позвонит мне. Тем более, что и у нас вопросы к нему имеются. Серьезные вопросы. А шахматы… Шахматы мы вскоре у вас официально заберем.

* * *

Совершенно секретно.

НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА КОНТРРАЗВЕДКИ

4 АРТИЛЛЕРИЙСКОГО КОРПУСА

Подполковнику тов. Виноградову.

СПЕЦСВОДКА № 7

По делу-формуляр на рядового 100 Артбригады — Калистратова Петра Павловича.

На Ваш № 445 от 31 января 1947 года.

По делу-формуляр на рядового Калистратова работают два с/осведомителя «Максимов» и «Новиков». Разработка Калистратова ведется в направлении установления его службы в немецкой армии и принадлежности к немецким разведорганам.

За последний период от агентуры, работающей по делу, получены нижеследующие материалы:

С/о «Чикилев», не имеющий отношения к разработке Калистратова, на явке 18.11.1946 года донес:

«1 ноября 1946 года во время торжественного обеда солдат Калистратов проявил недовольство празднованием: сказал: к празднику и обеда хорошего не приготовили, затем сказал на этот обед и музыку еще тянут, она только делает сумасшедшее настроение, кроме того, играют и сами не знают что».

С/о «Максимов» 18.11.46 года сообщил:

«Во время читки „опровержения ТАСС“ Калистратов сказал о том, что Советские самолеты бомбили Гаминдановский район, чтобы затеять войну».

Этот же осведомитель на явке 15.01.47 года донес следующее:

«Калистратов рассказывал ему, что в 1943 году был угнан немцами в Латвию, где работал ординарцем у некоего Гаймана. Носил немецкую форму. При отходе немецких войск мародерствовал, отбирал велосипеды, ценности у латышей. Калистратов сказал, что однажды он ударил латыша топором в плечо и забрал у него из квартиры драгоценные шахматы. Когда он нес шахматы прятать, то один немецкий офицер увидел его и спросил, кто он такой? Калистратов вынул свой документ и показал. Офицер не стал его обыскивать, но отобрал шахматы, что расстроило Калистратова, поскольку он полагал, что шахматы могли обеспечить ему безбедное существование в Германии. Также Калистратов сказал, что при подходе Красной Армии он сбросил свое обмундирование, одел цивильное и бежал в глубь Германии, где и был освобожден американцами»…