Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

— Конечно! — беру «трудовую» и ухожу.

— Ну, пожалуйста! — кричит вслед Багреева. — Ну, напиши: 29 января. Вернись, пожалуйста!

Чего они так стараются? Им-то что от этого?

Только вышел из отдела кадров, получил смс от Лёши Федоренко с таким текстом: «Из книги апостола Иакова (5:1,3,4). «Послушайте вы, богачи! Скорбите и рыдайте, ибо на вас надвигаются несчастья. Вы скопили сокровища свои в эти дни последние! Работники, трудившиеся у вас на полях, собрали для вас урожай, вы же им не заплатили. И теперь они взывают громко, и вопли их достигли слуха Господа».

Да, коллег из Останкино было не узнать…

На этажах, где расположены редакции Студии спецпроектов, пробуждалась жизнь. Сомнения, напитавшись, подкрепившись обидой на высокомерие начальства, перешли в робкие возражения, а потом и в громкую критику.

Некоторые сели писать жалобы в трудовую инспекцию. Почти все консультируются с юристами. Были и такие, кто готов к решению спора в суде, и даже озвучивает это не только «своим», но и некоторым второстепенным начальникам.

К нам с Олегом идут за советом. Говорят: «Вы же Трудовой кодекс читаете…» Перезнакомились со многими редакторами-коллегами. Выглядят как живые. Взгляд изменился, голос изменился, походка, осанка. Сила.

Инспекция, суды, жалобы — такое ещё месяц назад на Первом канале невозможно было представить. Но… Это не то. Чувствую, что не то…

Идея организовать протестную акцию на Первом канале пришла мне в голову утром на следующий день после общения с отделом кадров, когда я её — голову — намылил под душем. Сколько мыслей — хороших и не очень (в том числе и намерение опубликовать этот дневник) — появлялось у меня во время этого процесса, сколько тем для репортажей! Больше только перед сном.

Так вот, стою я под струями воды — и вдруг меня ошпарило. Точно — голодовка! Забаррикадироваться на рабочем месте в Стакане и объявить бессрочную голодовку. Всем уволенным — массовым протестом на массовое увольнение.

Я боялся. Очень. Боялся своих мыслей. Что кто-то о них догадается. Прочитает мою душу. Боялся даже думать об этой акции. Что разрывавшее меня внутри чувство станет известно окружающим…

Я чувствовал себя свободным. Чувствовал себя сильным перед Системой. Что хотя бы на короткое время могу оказаться на равных с Системой. Сделать ей больно. Отомстить ей за своё рабство. За своё малодушие.

Ни с чем несравнимое ощущение это чувство свободы.

Состояние — как после сна. Ты проснулся! Протёр глаза. Всё становится ясно. Начинаешь чувствовать — руки, ноги, всё тело и себя. Понимать себя. Верить себе. Вокруг даже словно становится светлее. Больше света. И воздуха.

Ты помнишь своё гипнотическое положение. Свой статус сомнамбулы. Помнишь, что с тобой делала — или пыталась делать — Система. И мстишь за её подлость. И за свое малодушие!! За будимого в тебе мистера Хайда.

Это тоже азарт. Это тоже как наркотик. Вернее, как чувство счастья. Эйфории. Я — человек! Мыслящий! Чувствующий! Живой! Раз борюсь — значит живой! Значит существую!

Это и ощущение силы. Реальной — необъяснимый прилив физической силы. И духа.

Особенно силы. Своей силы. Тем более, когда знаешь Систему изнутри. Знаешь все её слабые стороны. Слабости. А внутри у неё всё слабое. Болезненное. Прогнившее.

Первым, кому я предложил участвовать в акции, был Олег.

Сейчас-то понимаю — то, как это происходило, выглядело со стороны смешно.

Коллегу я застал в нашей редакции на 13-м. Взял его за руку и без объяснений отвёл в «курилку» на 10-ом этаже. Проверил, нет ли кого-нибудь на верхнем и нижнем этажах. Вынул сим-карту и батарейку из своего мобильного и ничего непонимающему Олегу указал сделать то же самое — мне знакомые ребята из спецслужб объясняли, что после этого подслушать телефон невозможно. Ну, паранойя! Ещё подстраховались — отошли от «мобильников» на несколько шагов. И только после этого шёпотом рассказал другу о своём плане.

Бедные мы. И глупые. Семьдесят лет нас запугивали тотальной слежкой в Советском Союзе. И десять лет — в новой России. Конспирация стала гражданской привычкой. Бестолковой.

Система-то внутри трухлявая. Её сила, мощь — это витрина. Это, в основном, из-за наших страхов…

Олег согласился сразу. Обрадовался. Глаза заблестели. Тоже проснулся.

А вот все остальные, кому мы предлагали присоединиться к нам, отказывались. Я лично такого — чтобы отказывались все — не ожидал! Говорили, что боялись. Мол, получат «волчий билет», не смогут потом найти работу в профессии, в Системе. Хорошо ещё, что не сдали.

Были и те, кто помог. Но пойти с нами побоялись. Ничего. Ничего. Не сразу. Не сразу. Хотя, может, не надо оправдывать их…

«Волчий билет». Я понимал, на что идём. Ещё в конце января мы с Олегом собирались уходить с Первого, но тогда нам продлили контракты до конца мая. Договорились о новом месте работы с нового телевизионного сезона, с осени.

Потом это мартовское увольнение. И тут у нас была возможность начать новый проект на другом телеканале — Олег придумал и предложил ему репортёрскую программу. Даже нашёл спонсоров для неё. Но мы всё же пошли на эту акцию протеста.

Понимали, что теперь у нас перспективы в телевизионной журналистике нет. Я лично отлично понимал! Да я и сейчас считаю, что мы поступили правильно. Это же чувство свободы. Пленительное чувство. Ничего не может быть лучше! Это же как начать летать, осознать, что можешь летать, а тебя до этого долго заставляли ползать. Убеждали, обманывали, дескать, можешь только ползать. Разве освобождение не стоит какого-то «волчьего билета»?! «Чёрной метки» от Системы?!

Слабость Системы в том, что она уверена в своих силах, в своих рядах, но при этом бойцами у неё — рыхлый пугливый раб. А ведь раб в Системе, за Систему — лишь до того, пока она сильна.

Они думают — все башмачкины. Даже акакий акакиевич может в лоб дать. Даже среди сотни найдутся двое глупых рабов.

«Волчий билет»… Никогда не думал, что чувство свободы стоит так дёшево. Вся акция обошлась нам приблизительно в шесть (!) тысяч (6 000) рублей — на двоих.

Олег придумал транслировать акцию в Интернете в прямом эфире. Зарегистрировал сайт — www.realrussia.tv. Купили USB-модем Yota для беспроводного автономного подключения к Интернету. Тогда он стоил пять тысяч рублей, везде рекламировался (в том числе и главой государства), но оказался пустышкой — скорость низкая, постоянные сбои, цена за обслуживание высокая; но для той акции сгодился. Хотели использовать ещё и пару веб-камер, но не нашли дешёвых — мы-то были уверены, что всё оборудование после акции у нас арестуют. Решили ограничиться встроенной камерой со старого ноутбука. Во-первых, не жалко, во-вторых — камера с таким низким качеством передаст реалистично происходящее, создаст эффект непостановочного, неприглаженного, «живого» видео — «картинки», от которой зритель уже отвык.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});