Люди и боги (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Используй, что знаешь, продавай, что имеешь. — Граф Винсент усмехнулся, произнося любимую поговорку. — Мы видим редкий случай, когда Десмонд Ориджин попытался продать что-либо кроме мечей. Он сделал это очень неумело и получил оплеуху. Результат был бы иным, если б Десмонд сразу предложил секрет владыке. Но ты помнишь, как он заявил при встрече: «Хочу увидеть приарха Рамира!» Читай между строк: «Приарх точно купит мою тайну, ему бы я ее продал в первую очередь. Раз нет приарха, тогда, владыка, уступлю и тебе, если заплатишь как следует».

— Отец, он не просил оплаты. Только хотел отложить праздник и посетить ложе вдвоем с императором.

— Сегодня ты — кромешный дурак. Это и есть оплата! Сам представь, осел: праздник Дара отложен, три Великих Дома — Альмера, Нортвуды и мы — сидят и ждут, пока владыка на пару с Ориджином осмотрит ложе! Если б Десмонд держал свечку, пока Телуриан имеет свою болотницу, — и то было бы менее интимно! Ориджин хотел абсолютную, уникальную привилегию, но Телуриан отбрил его, да так изящно, что все вокруг приняли это за почесть.

— Милорд, простите мою глупость, я приложу все усилия, чтобы исправиться. Только позвольте спросить.

— Позволю, если вопрос не будет ослиным.

— Умно ли со стороны владыки отказываться узнать тайну? Используй то, что знаешь… Разве нет?

Граф Винсент помолчал немного.

— Руку на стол.

Виттор побледнел бы, не будь он от рождения бел, как снег. Его ладонь легла на столешницу, отец поставил рядом тяжелое пресс-папье.

— Без стимулов ты не желаешь думать. Новую глупость я не спущу, так что отвечай разумно. Кто принес Ориджину известие из ложа Дара?

— Кайр Артур Хайрок.

— Кто это?

— Капитан, командир охраны ложа.

— А кем он не является?

— Ммм… генералом… агатовцем… — промямлил Виттор. Его озарило, когда отец поднял пресс-папье: — Епископом или лордом Великого Дома! Тем, кто часто видит Священные Предметы!

— Можешь при желании, — кивнул отец. — В ложе есть нечто странное с точки зрения Артура Хайрока. Любой Предмет мог показаться ему странным: Предмет, летающий в воздухе, Предмет, плачущий, как баба, Предмет в форме собачки! На самом деле, нет никакой тайны. Есть что-то диковинное — но в ложе Дара диковинно все! Если бы владыке показали это «чудо», он рассмеялся бы: «Такая же невидаль, как рогатый бык!» Но герцог Десмонд уже получил бы свою конфету, весь двор уже увидел бы, как он близок с императором. Это было бы чертовски хитро — если бы сам Десмонд не испортил все вопросом о приархе. Итак, сын, какой ты получил урок?

— Торгуй тем, что имеешь, отец. Телуриан обладает умом и властью, и применяет их с успехом. Ориджин пытался продать то, чего не имеет, и попал впросак.

— Чего именно он не имеет?

— Ни тайны, ни хитрости, отец. Первое — ладно, пострадал он за второе.

Граф Винсент отодвинул пресс-папье, едва не ставшее орудием.

— Хорошо, закрепим урок. Завтра начинается праздник у ложа Дара. Владыка приказал свите завтрашним утром выезжать к ложу. Только что прискакал курьер от графа Нортвуда: медведи явятся в Уэймар нынешним вечером. Как думаешь, что скажет старый Нортвуд владыке при вечерней встрече?

— Ваше величество, премного благодарю, что вы подождали нас.

— А что ответит Телуриан?

— Ничего. Он прикажет выехать прямо сейчас, чтобы к вечеру не быть в Уэймаре.

Граф Винсент одарил сына улыбкой.

— Подойди.

Когда Виттор приблизился, отец потрепал его по загривку:

— Молодец. Не дурак.

Виттор не сказал отцу, что все еще верит в тайну Ориджина. Он имел лишь один мелкий довод в пользу тайны и два весомых аргумента против. Во-первых, было пресс-папье. Во-вторых, граф Винсент Шейланд никогда не ошибался в двух вопросах: в деньгах и людях.

Медвежий курьер был допущен на аудиенцию к Телуриану и сообщил, что следовало. В точном согласии с прогнозом графа Винсента, владыка приказал свите немедленно собраться и выехать к ложу Дара.

Цена страха-2

После обеда Уэймар опустел. Выплеснулись из ворот лазурные всадники владыки и алая пехота, красно-черные кайры и альмерские рыцари в белых плащах, желто-зеленая гвардия графа и сотни торговцев, и тысячи зевак. Процессия растянулась на милю, ее голова уже обогнула рощу и пропала из виду, а хвост еще вытаскивался из города. Дорогу заняла свита владыки, двух герцогов и графа; зеваки шагали по обочинам и полю. Из-за пехоты и обозных телег колонна ползла очень медленно. Пешеходы легко могли обогнать ее, поглазеть на владыку с принцем и их блестящую лазурную стражу. Затем постоять и отдохнуть, пока мимо марширует, взбивая пыль, искровая пехота; дождаться двух агатовских герцогов, пройтись вровень с ними, налюбоваться вдоволь без помех. В городе к лордам было не подступиться — мешала их многочисленная свита. А теперь благородное шествие вытянулось вдоль дороги и полностью, во всем великолепии, открылось взглядам с обочин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На следующий день горожане всесторонне обсудили увиденное, обменялись наблюдениями и обговорили то, каким они запомнят праздничное шествие. Вот что осталось в памяти славного города Уэймара.

Рыцари Альмеры выше кайров, и доспехи у них лучше, и лица надменнее. Наверное, герцог Айден лучше кормит своих воинов, чем Десмонд.

Сын герцога Десмонда ехал на плохоньком коне и в сером плаще, и не возле отца, а черт-те где. Очевидно, Ориджин больше любит своего второго сына — недаром оставил его главным в Первой Зиме. Эрвину-то и достанется наследство.

Все три северных полковника — красавцы: бороды густые, глаза орлиные, плечи широченные, кони вороные. Вот что значит Север: абы кого не сделают полководцем.

Рыцари Альмеры тоже ничего, но их мало, видать поэтому альмерский герцог был не слишком весел. Ехал рядом с Ориджином и завидовал, что у того войска больше. Зато сам герцог Альмера явно краше Ориджина. Десмонд — просто двуцветный, как все кайры, а Альмера — белоснежный с золотым гербом, да на белом коне, а шлем так блестит, что глазам больно! И лицо у Айдена очень мужественное, его жене только позавидовать. Впрочем, жене герцога в любом случае позавидовать можно. Это уж да, святая истина.

Принц Адриан в седле держался отлично, но усмехался как-то странно — видать, не по нутру ему пришлась наша дорога. Ну что ж, можно понять: в Фаунтерре все вымощено камнем или даже рельсами, привык Адриан к гладкой езде. Говорят, он обещал, когда станет владыкой, по всему миру дороги сделать. То-то жизнь начнется — чудо!

А императора и словами сложно описать, настолько он был властный, благородный и мудрый. Все его портреты нужно выбросить к чертям и написать новые, да и те все равно не будут похожи. Лазурная гвардия аж светилась от гордости, сопровождая такого человека!

Правда, некоторые горожане высказали странную догадку — дескать, гвардейцы владыки были недовольны, что приходится так ужасно медленно ползти, да еще под взглядами зевак. И оба герцога тоже не рады — узкая дорога не оставила им места подле владыки, а лазурная гвардия оттеснила назад. Наш граф и подавно недоволен — ведь очутился в самом хвосте, аж после северян и альмерцев. И все рыцари трех Великих Домов расстроены тем, что император внезапно выехал из города, и их, рыцарей, подняли по тревоге — ни вино допить, ни бабу долюбить. Словом, никто из тысяч человек процессии не испытывал радости, кроме одного лишь принца Адриана. Его высочество от души наслаждался тем, сколько неудобств молча терпит тысяча дворян, подчиняясь приказу его отца. Кривая ухмылка на лица Адриана никоим образом не касалась дороги, а выражала насмешливое, язвительное превосходство.

По общему согласию уэймарцы не сохранили в памяти это неприятное наблюдение.

Виттор Шейланд проводил шествие взглядом со стены замка. Отправившись с императором, отец оставил сыновей дома. Этого требовали приличия: кто-то из Шейландов должен был вечером встретить Нортвуда, а кроме того, в замке пока еще оставались архиматерь Эллина и епископ Галлард. Верная своему равнодушию к придворным играм, Эллина не стала спешить со сборами и повелела своей свите: выедем завтра, как и планировалось. Епископ Галлард встал перед выбором: угодить архиматери или владыке. Галлард выбрал Эллину и тоже остался в замке.