Королевство теней - Барбара Эрскин

Ее здоровье было сильно подорвано, но ее мужество оставалось неизменным. Молитвы и грезы помогали ей выжить.

По распоряжению жены коменданта на следующую зиму ее перевели в башню раньше, чем в прошлую, и лучше кормили. Ее тело сотрясалось от кашля, продолжавшегося пять месяцев, пока свежий весенний воздух не исцелил ее, когда клетку вновь вывесили на стену и новое поколение берикских детей пришло мучить ее, швыряя камни и мусор. Один мальчишка, сильнее других и обладавший более точным прицелом, чем остальные, снова и снова возвращался с рогаткой и большим запасом тщательно подобранных, гладких круглых камней, взятых на отмели Твида, возле руин древнего моста. Завидев его, она уже заранее пригибалась к полу, прикрывая голову руками, но однажды летящий камень со всей силой ударил ее по лицу, рассек щеку и задел кость, в результате чего один глаз у нее опух так, что она не могла им видеть. Ее новая беда неожиданно возымела положительный эффект. Впервые одна из женщин, новая служанка в замке, открыто осмелилась выказать Изабель жалость. Она принесла мазь из толченных маргариток и просунула ее сквозь решетку со словами сочувствия. И лишь после этого первого проявления доброты Изабель не выдержала наконец и заплакала.

Впервые она узнала об успехах Роберта на поле брани по возросшей враждебности толпы, потом, постепенно, кое-какие сведения начали доходить до нее, когда ей удавалось подслушать разговоры стражников на башне. Король Шотландии, король Хоб, как они его прозвали, повсеместно встречал поддержку и теперь наконец созвал парламент. Вскоре толпа у стен замка стала распевать об этом издевательские песни, но под их насмешками скрывался страх.

Парламент? Она не могла позволить себе надеяться. Решетки были все еще на месте, слишком реальные, слишком крепкие. Они воплощали собой весь ее мир. Но тем не менее, в дальнем уголке сознания у нее возникал вопрос: разве созыв парламента не означает уверенность в собственных силах?

Но если он в Шотландии, то где же он? Почему не приходит? Почему не подает никакого знака, что он ее не забыл? После заката солнца она мучительно сжимала прутья решетки, как в первые дни своего заточения, а глаза ее снова наполнялись слезами, когда она смотрела на запад, в сторону золотистых холмов...

Клер понемногу возвращалась в сознание, все еще не соображая, где она находится, и вообще где сон, а где реальность. Она пошарила перед собой, как часто прежде делала при пробуждении, и ужаснулась, наткнувшись на решетку и рассадив при этом костяшки пальцев.

Дай мне проснуться. Пожалуйста, Господи, дай мне проснуться.

Она замерзла, до смерти замерзла, ее трясло как в лихорадке. Кругом стояла полная тишина.

Борясь со страхом, снам и холодом, она вновь простерла руки к решеткам.

– Бесполезно. Прутья очень крепкие. Ты не сможешь их сломать. – Холодный голос проник сквозь пелену сознания. – И ты останешься здесь, пока не подпишешь документ.

Нагнувшись, Пол просунул руку в клетку и, держа бумагу двумя пальцами, сунул ей в лицо.

Вокруг нее вновь начинал смыкаться прежний кошмар – кошмар Изабель. Туман над рекой, ржавые прутья, дождь, пришедший с Нортумберлендских холмов. Страшно разочарованная, она снова заплакала.

– Подпиши, и я тебя выпущу. Подпиши! – Лист бумаги плясал у нее перед глазами. До нее не доходил смысл слов и откуда сами слова доносятся, она не узнавала стоящего перед ней мужчину. Его лицо в пелене тумана было призрачным, каким-то нереальным. Но это был не Роберт.

Дрожа, она взяла бумагу, а потом ручку, которую он всунул ей в руку.

– Подпиши.

Ее пальцы были столь холодны, что она с трудом могла ими шевелить.

– Где, что подписать?

– Вот. – Он ткнул в бумажку сквозь решетку. – Здесь. Здесь.

Ее руки так тряслись, что она еле смогла удержать ручку, когда с трудом нацарапала свое имя. Как только Клер закончила водить по бумаге, он тут же выхватил ее и, засунув в карман, с облегчением улыбнулся. Наконец-то сделка стала законной, теперь им его не подловить! Данкерн принадлежит ему, и он волен продать его кому захочет! Он не думал о свидетелях. Их подписи можно добавить позже.

Он выпрямился во весь рост, достал ключ из кармана, а затем снова нагнулся, – на сей раз, чтоб отпереть замок.

– Теперь ты свободна. Видишь, как все оказалось легко. – Он распахнул дверь. – Тебе больше нечего бояться, если ты будешь обо всем этом помалкивать. – Он немного поколебался, а потом снова улыбнулся. Кто ей поверит? Кто может поверить в то, что она скажет, тем более про клетку? – Пойдем, я замерз. – Ему не терпелось поскорее уйти.

Она не шевельнулась. Ее снова пытаются обмануть, как бывало раньше: ей открывали дверь и манили наружу только для того, чтобы снова втолкнуть назад и ударить по лицу, скаля зубы со злобным смехом. Она поднесла озябшие руки к губам, пытаясь их согреть, и отодвинулась в самый угол, устало закрыв глаза. Клетка была ее домом. Здесь она будет в безопасности.

Пол нахмурился.

– Клер!

Он взглянул на нее, и от неожиданной тревоги его замутило.

– Клер! Выходи! Ты свободна. – Он отвернулся от клетки, оставив дверь открытой, но Клер по-прежнему не двигалась. Он остановился и оглянулся. – Клер, выходи. Тебе нельзя здесь оставаться. Холодно. – Выражение ее лица было совершенно бессмысленным. Внезапно испугавшись, Пол вернулся и, нагнувшись перед низкой дверью, втиснулся в клетку, схватил Клер за руки и вытащил наружу. Когда он подхватил ее на руки, ее тело сразу же обмякло, и пока он нес ее к дому, ее ресницы ни разу не шевельнулись.

Он внес Клер по лестнице в спальню, уложил на постель и внимательно взглянул на нее. Ее дыхание было едва заметным, и он пощупал ее пульс, взявшись на миг за холодное запястье, даже не пытаясь считать. Пульс был слабый, но ритмичный.

– Клер, ты сама во всем виновата. Ты сама заставила меня сделать это. – Он говорил громко и убедительно. – Если бы ты вела себя, как подобает жене, и помогала мне, ничего бы этого не случилось.

Он вытащил из-под нее одеяло и набросил сверху.

– В конце концов ты будешь только рада избавиться от этого владения. Вот увидишь. Данкерн выкачал бы из нас все до последнего пенни, сохранять его было невыгодно. – Она не ответила. – Клер?! Клер, с тобой все в порядке? – Его охватил страх: Клер действительно была одержима. Он отступил от постели и торопливо направился к двери. Заперев ее за собой на ключ, он бросился по лестнице к телефону. Внезапно его обуяла слепая паника. Джеффри должен приехать сюда немедленно!

Глава тридцать вторая

Генри был потрясен неожиданным появлением Эммы. Она выглядела бледной и измученной, ее веки покраснели.