Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

шагам. Монаха я увидел спускающимся из кельи в монастырский дворик. На этот раз вид подвижника не был столь болезненным, как в прошлый раз. Он выглядел отдохнувшим и бодрым.

– Благословите, отец Григорий! Рад видеть, что вам сейчас получше, – душа моя радостно устремилась навстречу престарелому молитвеннику.

– Ага, Симон пожаловал! Редкий гость! Пойдем, на солнышке посидим, нужно косточки погреть. Слава Богу, зиму прожили, а там видно будет. Приезжал ко мне доктор из Салоник, немного подкрепил мои силы…

Мы присели на пригретом месте, выбрав скамью за воротами обители. – Теплынь-то какая, слава Тебе, Господи! Ну, рассказывай, – монах повернул ко мне худое улыбающееся лицо. – Дали вам келью в Русском монастыре?

– По вашим молитвам, отец Григорий, мы живем теперь в келье преподобного Евфимия, в ущелье рядом с монастырем, – отвечал я, невольно улыбаясь от радости, что монах чувствует себя значительно лучше.

– А, это где Благовещенский скит монастыря Ксенофонт? Знаю, знаю! Там раньше под камнями много русских бедолаг-сиромахов спасалось, пока им Новую Фиваиду не построили… А как твои дела с молитвой, отец Симон?

Я поведал о том, как привез на Афон больного отца, как отыскал пещеру Пахомия и о молитвенном состоянии, в котором там оказался. Мне трудно было подыскивать слова, чтобы описать это состояние, поэтому я попытался своими словами рассказать о произошедших со мной духовных переживаниях и сделал собственные выводы, обстоятельно изложив их монаху. Я рассказал все это ему не без тайной гордости. Затем спросил:

– Геронда, поясните мне, что у меня начало происходить в молитвенной практике? Я теряюсь в догадках…

Этот вопрос я высказал со вздохом недоумения, настолько положение дел казалось мне неразрешимым. Мой рассказ о происшедших событиях и о находке пещеры отец Григорий выслушал внимательно, а мои рассуждения о пещерных переживаниях резко обрезал:

– Твой ум, отец Симон, постепенно начал ощущать слабые начатки умного безмолвия, но это вовсе еще не есть созерцание, которое приходит к монахам как духовный плод безстрастия! Необходимо серьезно учиться блаженному безстрастию, столь восхваляемому святыми отцами, ибо оно, в общем, и есть священное созерцание или исихия. Жизнь в истинном созерцании подобна следу птицы в небе! Его не ухватить уму, окутанному страстями и пытающемуся рассуждать о священном безмолвии, «пока не облечется силою свыше…»

– Простите, отче, но мне кажется, что нужно как-то понять, что происходит в молитве и что в созерцании? – сказал я, несколько сбитый с толку ответом старца.

– Все умопостроения о Боге – не для практиков, а лишь для теоретиков. Бог – противник всяких выводов и доказательств прежде прямого Богопознания. Его метод – чистое откровение Духа Святого! Выводы и доказательства предназначены для тех, кто блуждает в мире скорбей. Обладание благодатью – вот единственное доказательство. Если благодати нет, даже самые гениальные умозаключения сопряжены со скорбью без прямого опыта. Такие люди путаются в своих выводах и доказательствах, не имея возможности стяжать в них благодать и не понимают, когда им это объясняют. Что бы они ни делали, это ни на шаг не приближает их к спасению. Действительно досадно! Прямо смех сквозь слезы…

– Отец Григорий, на чем же тогда следует остановиться?

Старец вновь поставил меня в тупик.

– Если в области рассуждений, то на Святом Евангелии, свет которого во тьме светит и тьма никогда не объяст его. А в постижении – на Святом Духе, Иже везде сый и вся исполняй. Не создавая в уме никаких определений и умозаключений о сущности и не сущности, о бытии и не бытии и прочем, монах пребывает в непрестанной молитве, а если может, то в Божественном созерцании и умном восхищении, которые являются дарами Духа Святого.

– Не понимаю, Геронда, для чего тогда святые отцы писали свои книги?

– Чтобы устранить заблуждения и указать людям истинную цель спасения во Христе. Таким образом Церковь учит правильному пониманию догматов. Для того, кто вошел в полноту благодати, уже нет нужды в их изучении и толковании, ибо Божественная благодать Духа Святого сама учит всему этому душу, обретшую милость у Господа Иисуса Христа.

Старец умолк, ожидая моих вопросов.

– Отче Григорие, это настолько тонкие вещи, что боюсь, как бы мне не впасть в заблуждения без вас, – высказал я свои сомнения.

Но монах рассеял мою неуверенность решительными словами:

– Не знать Бога и не пытаться познать Его, как Он есть, – вот два самых больших заблуждения! Помня о них ты не впадешь в ошибку, отец Симон…

– Но существуют и ложные молитвенные практики, о которых я слышал от монахов и читал в книгах. Сколько прельщенных ходит по Святой Горе, а миряне многих из них принимают за святых подвижников! Вот что печалит, отче…

– Сколько ни начищай железную сковороду, она золотой не станет! Так говорят в Румынии. Также и тот, кто попал на ложную практику без