Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

Он чуть пошевелился — я увидела, что единственный видимый глаз смотрит на меня:

— Будешь спать?

— Нет, — отозвалась я шёпотом. Мне не хотелось, чтобы на смену блаженной красной темноте пришло обыкновенное серое утро.

Он осторожно привлёк меня к себе:

— Послушай… Давным-давно на белом свете жил колдун… маг. Он был силён и умел заглядывать в будущее… За это его звали Прорицателем.

Я чуть улыбнулась. «Одна женщина умела стирать бельё… За это её прозвали прачкой».

— Не смейся, — сказал он обиженно. Я примирительно прижалась к нему щекой; он вздохнул и продолжал — чуть напевно, как принято рассказывать сказки:

— Ну вот… Этот человек обладал драгоценной вещью — Амулетом Прорицателя… Это такой медальон с прорезью, и Прорицатель… видел недоступное. Он был могущественным и жил долго… Но в конце концов всё-таки умер. А медальон, то есть Амулет, передал своему преемнику… который тоже был магом и тоже стал прорицателем. И с тех пор его — не преемника, а того, старого — стали звать Первым Прорицателем… И так было долго. Прорицатель умирал — Амулет сам находил себе нового хозяина…

— Нюхом? — осведомилась я.

Луар не засмеялся:

— Наверное… Наверное, у Амулета был-таки нюх. Он… очень сложная вещь, этот Амулет. Своему хозяину он приносит могущество… А самозванца может и прикончить. Очень сильная вещь. Опасная… В книгах описано, как с помощью медальона прорицатели ходили сквозь… Но, может быть, как раз это и вымысел… Вот, шли века. Один умер — Амулет переходил к другому…

Он замолчал, и мышь, присмиревшая во время его рассказа, снова радостно принялась за работу.

— А дальше? — спросила я.

Он вздохнул:

— Дальше… Последний прорицатель умер… Он был хороший человек и достойный маг, звали его Орвин… Он умер, вернее, погиб, и Амулет остался бесхозным… И уже много десятилетий ищет.

— Кого? — глупо спросила я.

— Прорицателя, — отозвался он обречённо.

Мы снова замолчали — надолго, на радость мыши.

— А откуда ты всё это знаешь? — спросила я не без иронии.

Он приподнялся на локте — и оба его глаза, едва различимые в темноте, уставились мне в лицо:

— Этот медальон… Долго хранился у моего деда, декана Луаяна. Он был маг…

— Твой дед — маг?! — теперь я тоже села на постели. Искусство выдумывать небылицы в некоторой степени даже почётно — но очень уж не в обычае серьёзного мальчика Луара; поэтому я вперилась в него пристальнее, чем позволяла темнота:

— Твой дед? Маг?

В его голосе скользнуло удивление — он, выходит, думал, что я давно знаю:

— Ну да… Декан Луаян, он был известен в городе, а в университете на него вообще молились… Это он остановил Мор, вызванный братьями Лаш… Только этого почти никто не помнит, — теперь в его голосе послышалась горечь. — Он написал книгу, «О магах», этот такой здоровенный трактат, жизнеописания… Я так и не прочёл полностью. Но я читал о прорицателях и Амулете…

— Подожди-подожди, — я обняла колени руками, — ты читал книгу, написанную колдуном? Жизнеописания магов?

Луар представился мне в совершенно новом свете. Я в жизни не видела человека, который видел того человека, который видел бы настоящего мага.

— Да, — он снова вздохнул. — Но дело не в том… Дело ещё интересней. Дед хранил Амулет Прорицателя много лет, а после его смерти…

Он осёкся. Помолчал. Сказал сухо, нарочито спокойно:

— После смерти моего деда Амулет перешёл… к моей матери.

Я подпрыгнула, увязая в перине:

— Ты не шутишь? Значит, он сейчас у неё?

Он, кажется, покачал головой:

— Нет.

Я разочаровано улеглась обратно. Подтянула одеяло до подбородка:

— А где?

— Хотел бы я знать, — отозвался он с непонятным выражением.

— Что ж его, выкрали?

Он обхватил меня под одеялом — будто желая перевести мои мысли в другое русло; надо сказать, это ему отчасти удалось.

— Его не выкрали, — прошептал он мне в горячее ухо. — Его отдали… на сохранение. Другому человеку. И не спрашивай, кому. Сам не знаю толком…

Тут его рука проявила бесстыдство; в моём разморённом теле обнаружилась вдруг спрятанная пружина, и через несколько минут мышь в ужасе ретировалась, а из гостиничной перины полетели во все стороны пух и перья.

Камин погас полностью.

В чернильной темноте я слушала его дыхание — дыхание спокойного, счастливого, очень усталого человека. На секунду во мне ожила вдруг гордость — а ведь я спасла его… Тогда… И сейчас тоже.

— Луар, — сказала я шёпотом.

— Да, — отозвался он, сладко засыпая.

— Дашь мне почитать книгу… жизнеописание магов?

— Конечно… — он зевнул в темноте, — бе…ри…

Всю ночь мне снились волшебники в длинных, до пола, чёрных мантиях.

На другой день я купила ему яблоко.

Просто так — зашла на рынок и, долго выбирая, ходила вдоль рядов; потом торговалась до хрипоты, уходила, возвращалась, сделалась знаменитостью среди торговок — из одного только азарта. А уж потом, окинув горделивым взглядом повёрнутые в мою сторону недовольные головы в чепцах, купила яблоко. И во всеуслышание заявила: «Жениху».

Слуги в «Медном Щите» давно знали меня и кивали при встрече; на этот раз в прихожей сидел сам хозяин. Я поздоровалась, катая яблоко в ладонях, и как обычно шагнула к лестнице; меня удивлённо окликнули:

— Эгей, барышня!

Я обернулась. Хозяин смущённо улыбался:

— Уехал…

Я не поняла. Яблоко пахло — терпко, головокружительно, как пахнет в конце зимы хорошее, долго дремавшее в соломе осеннее яблоко.

— Господин Луар съехал. Вы что ж… Не знаете?

Винтовая лестница под моими ногами дрогнула и провернулась, как большое сверло. Я всё ещё надеялась, что хозяин, гнусная морда, издевательски шутит с безответной девушкой.

— Как? — спросила я чуть слышно. Он перестал улыбаться:

— Да ведь… Не доложился он, вот в чём дело. Я думал, вам виднее… А нет, так что ж…

В глазах его стояло понимание. Отвратительное пошлое понимание.

Проглотив унижение, изо всех сил собравшись с духом, я спросила так спокойно, как только могла:

— Ничего не передал? Ни записок, ни вещей? Может быть, в комнатах?

Он покачал головой:

— Убрали уже… Уже новый жилец вселился, не простаиваем, заведение-то… известное, да… Всего часика два прошло — и вот тебе, не пустует…

Я стиснула зубы:

— Часика два?

Хозяин тонко улыбнулся:

— Да не так мало… Но ежели угнаться, то…

Я не помнила, как очутилась на улице. «Ежели угнаться»… Надоела благородному господину очередная девочка-игрушка, вот он и избавился просто и дёшево…