Ошибка (СИ) - Эдельвайс Алекс

— Ну теперь-то, понятное дело, не придёт. Но на первых порах… нервы, всё такое… Но если и задумаете переметнуться — найду и лично убью, — сказал Эйи, улыбаясь так приветливо, как только мог. — А если сам не найду, то можете не сомневаться — разведка у нас просто прекрасная.

На этих словах дверь распахнулась, и в помещение ворвалась Ита.

— Да, это точно!

— Ита, ты опять нечаянно услышала?

— Вроде того.

— Вот у нас наиболее рьяный борец с этими ублюдками…

— Да они ж конченые!

Лоренс чуть было не спросил: «Что, даже более, чем ты?» — но удержался.

— Вот каждый раз удивляюсь, как ты ещё с таким настроем не в «рядах смерти», м-м… — протянул Эйи, чуть улыбаясь.

— Пф-ф, зря я Вас, что ли, шоколадками кормлю?

Оба рассмеялись. Лоренс занервничал.

— Что за «ряды смерти»? Вы можете последовательно объяснять? Мало того, что ошарашили…

— Да успокойся ты, тебе это точно не грозит, ха-ха. В «ряды смерти» попадают фанатики, не обладающие особо сильными способностями. Очень полезная штука, знаешь. Мы их вперёд высылаем, и противник, как правило, думает, что у нас все такие и теряет большую часть концентрации, расслабляется. И тут мы его р-раз! И всё.

— А если учесть то, что после каждого сражения у них почти полное обновление состава — Ита хихикнула — они всё никак не могут уяснить себе эту тактику! Ну какие идиоты…

— Да, Ларри, — Эйи сделал серьёзное лицо. — Основная задача «рядов смерти» не в этом. Сохранение жизней руководящего состава и тех, кто по-настоящему может приносить пользу — своеобразный бонус. Понимаешь, фанатики — это страшные люди. Как ты знаешь, наша деятельность скрыта; нам и бой-то приходится вести под защитным экраном, без применения оружия и древними методами «один на один». А эти часто становятся экстремистами, дальше своего пальца ничего не видят; в общем, слишком много шума, слишком много риска… Поэтому мои люди периодически докладывают мне о подобных; я это, разумеется, проверяю, но, как правило, проверка оказывается без надобности. Им обычно говорим, что они — избранные. Но, знаешь… — Эйи задумался, — такое чувство, что они ощущают приближающуюся смерть… этот их блеск в глазах…

На несколько секунд воцарилась тишина. Обдумывая всё услышанное, Лоренс как-то машинально спросил:

— Эйи, Вы, получается, тоже участвуете?..

Ита прыснула. Эйи с огромным трудом подавил подступающую улыбку и сделал бесстрастное лицо. Затем сказал:

— Доброе утро, Лоренс. Я Ваш Главнокомандующий.

Пока Иту сотрясали конвульсии, лицо Винтерхальтера мгновенно вытянулось, а глаза расширились.

— А то Вы, как я смотрю, — продолжил Эйи, — уже решили, что я умею только шоколадки есть и мозг Вам выносить.

После некоторого молчания Лоренс спросил:

— Получается, мне тоже нужно будет идти? В смысле, не поймите меня неправильно… я ведь, я не так давно у вас работаю, и боюсь, как бы не был бесполезен, или еще чего похуже…

— Пф-ф, успокойся, — Эйи махнул рукой. — Это всё совершенно добровольно. Не расширяй так глаза: мы никого не заставляем воевать, даже тех из «рядов смерти», они сами не прочь порвать кому-нибудь глотку; про некоторых товарищей в этой же комнате вообще молчу. Все прекрасно понимают, что живому существу может быть неприятно убивать себе подобных, считается, что это против природы; поэтому, если это противоречит твоим взглядам, если это тебя травмирует и так далее — не нужно, твоим долгом это не является. А в плане «бесполезен» — брось, ты отлично показал себя на предыдущих заданиях — не считая, конечно, твоих вечных хватаний за оружие чуть что — поэтому буду рад, если составишь мне компанию.

Винтерхальтер поднял на Эйи какой-то странный, серьезный взгляд:

— Знаете, если я — Ваш заместитель, полагаю, мне следовало бы составить Вам компанию.

Эйи дружелюбно улыбнулся.

— Только учти, — сказала Ита, — это тебе не игрушки, там реально умереть можно, да ещё как умереть! С ними приходится действовать их же методами, а на методы они не скупятся. Знал бы ты, что они сделали с одним из наших разве-едчиков…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Что?..

Эйи перебил:

— Его нашли мёртвым с такими повреждениями на теле, будто над ним долго издевались, причём при помощи обычных предметов для этих целей.

— И, представь себе! — сказала Ита, — у них после этого ещё хватало наглости отрицать причастность к сделанному!

— Верно… — подтвердил Эйи.

— Но, возможно, — предположил Лоренс, — это был какой-то экстремист… чуть больший фанатик, чем остальные? А руководство не было в курсе. Сдаётся мне с Ваших слов, у них там изрядный бардак.

— Мне всё равно, — Эйи сверкнул глазами. — Пусть правильно дрессируют своих собак.

— А почему Вы, с Вашими возможностями, — начал Лоренс, — не можете их всех уничтожить за раз?

— Ларри, ты преувеличиваешь, — Эйи откинул прядь волос с лица движением головы, — во-первых, среди них куча довольно сильных, в одиночку я бы точно не справился. Во-вторых, тут массовое поражение немного не работает — у них есть возможность защититься; поэтому проще сражаться точечно. Да и вообще, я там в основном выполняю другую роль. Знаешь, когда силы людей на исходе, а они им еще нужны, они всегда могут подойти и «подзарядиться» — да, тебя я этому еще не учил, но такое вполне возможно. Их безмозглые руководители до этого, судя по всему, не догадываются, — Эйи хихикнул.

Лоренс посмотрел на него даже с каким-то уважением.

— Знаете, — сказал он, — для меня всё, что Вы рассказали, стало открытием. Воевать, считай, против своих же, только психов…

— Раз мозгов нет, то и не жалко, — ответил Эйи железным тоном. — Единственное, что меня беспокоит в этой ситуации, это реакция главы организации… Мне-то всё равно, кого убивать, но я чувствую её боль.

Чуть погодя он прибавил:

— И да, главе организации про «ряды смерти» ни слова.

Винтерхальтер снова дёрнулся; Эйи потянулся и сказал:

— Ладно, если это всё, пойду я. Мне ещё узнавать, сколько там этих фанатиков в этот раз и какого плана…

— О, — начала Ита, — Вы ведь опять речь перед ними произносить будете, да? — она снова хихикнула.

— А что делать, придётся. Они без этого не могут, да и продуктивность поднимается в разы…

— А могу я тоже послушать? — прищурился Лоренс.

— Можешь, но ты, как умный человек, будешь смеяться, — Эйи улыбнулся. — Да и тебе, по идее, где-то неподалёку от меня стоять полагается…

— Так, погодите. Я не хочу к этому причисляться. Можно сначала текст почитать?

Эйи рассмеялся:

— Ты шутишь, что ли? Какой текст?

— Вы что, на ходу придумываете?..

— Превеликая Вечность, да это же элементарно! Тем более, что смысл всё время один и тот же… Если так боишься, можешь в этот раз действительно в уголке где-нибудь постоять и послушать, но, предупреждаю, если я услышу твой сдавленный смех, тебе будет очень, очень плохо…

Когда Лоренс вышел из здания, направляясь домой, вечер уже давно вступил в свои права: небо было сиреневым, мягкий воздух разносил повсюду тепло уходящего дня. Пели вечерние птицы.

Заметив впереди себя Иту, он нагнал её, и, поравнявшись, спросил:

— Почему Вы не приняли меня за одного из ваших врагов при первой встрече? С чего Вы подумали, что я работаю в вашей организации?

Она посмотрела на него слегка удивлённо, замедлив шаг.

— Да не знаю даже… Оно само как-то, у тебя глазки такие, щенячьи, ха-ха, уж извини.

— Да ничего, мне и другие это говорили… Ясно.

Ита снова пошла быстрее, давая понять, что разговор окончен. Лоренс хотел было завернуть за угол по направлению к своему дому, но внезапно передумал. Снова нагнав Иту, он встал перед ней и спросил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы свободны сегодня вечером?

Девушка приподняла бровь, усмехнулась и ответила:

— Ну, часов до 10–11 да.

— Вы можете нормально отвечать, а? Мне за день хватает насмешек.

Ита смотрела на него, думая; наконец ответила:

— Знаешь, да, пожалуй, свободна. Ты забавный.