Песнь серебра, пламя, подобное ночи - Амели Вэнь Чжао

мы его преодолели.

Глаза девушки заблестели, когда она посмотрела в направлении чайного домика, что остался примерно в дюжине улиц от них. Эмоции, нерешительность, вина и неприкрытая печаль скользили по ее лицу, как облака по ночному небу.

Это задевало за живое.

Голос Цзэня смягчился:

– Ты впервые стала свидетелем такого побоища?

– Нет.

Ответ девушки удивил его. За этим коротким резким словом скрывалась тысяча других. Ее взгляд можно было сравнить с непрочитанной книгой и таившейся в ней истории.

Историей, как Цзэнь подозревал, до боли ему знакомой. Он сжал челюсти.

– Тогда ты знаешь, что единственное, что мы можем сделать – это выжить.

Девушка моргнула, и выражение ее лица снова стало непроницаемым. Она уверенно и твердо шагнула вперед, как артистка из чайного домика, переходящая от одного акта к другому.

– Не отставай, – сказала она, прежде чем скользнуть в тень.

Колокола зазвонили по всему Хаак Гуну.

Народ впал в неистовство, и была задействована вся элантийская стража, загоняющая людей, как рыбу в сети. Девушка вела Цзэня закоулками, держась скользких от грязи улиц и узких, покосившихся стен, от которых веяло страданием. Уверенная в себе, она мелькала перед ним как призрак.

Хаак Гун был портовым городом. Одна его сторона оставалась открытой морю, в то время как остальные три окружали высокие стены, воздвигнутые тысячи циклов назад для защиты от мансорианских захватчиков. Ближе к концу Срединного царства, в эпоху страха, внушенного ныне печально известным демоническим практиком по имени Ночной убийца, эти стены были укреплены. Теперь же элантийцы использовали их, чтобы контролировать работу города и удерживать его жителей внутри. Стены оказались настолько высокими, что взобраться на них было практически невозможно. К тому же, как теперь видел Цзэнь, их патрулировали лучники.

Окруженные обшарпанными домами, Цзэнь и девушка пригнулись, притаившись в тени, что отбрасывала облупленная глиняная крыша. Они добрались до края трущоб, которые ютились в тени западных стен. На сторожевых башнях мерцали факелы, проливающие лучи света на царившую ночь. Цзэнь видел патрулирующих Белых Ангелов, их бледные доспехи мелькали между зубцами, как в жуткой игре в прятки.

Ему следовало хорошо рассчитать время. Забраться на самую высокую из возможных точек обзора, найти темное местечко между сторожевыми башнями, пространство между несущими дозор Ангелами… Тогда-то они и попробуют сбежать.

Цзэнь повернулся к девушке.

– Нам нужно подняться на крышу.

– Что, ты снова собираешься проделать один из своих трюков? – Певичка беспорядочно замахала руками, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она изображает его.

– Нет, – ответил он, стараясь не чувствовать себя оскорбленным. – Маги это заметят.

Еще мгновение она пристально смотрела на него, и Цзэнь осознал, что она вряд ли понимает хоть что-то из того, что он сказал о практике. В конце концов, императорский двор позаботился о том, чтобы простые люди думали, будто практики существовали только в народных легендах и рассказах.

Прежде чем отвернуться, девушка приподняла брови и посмотрела на него с выражением, которое могли бы посчитать дерзким – таким, которое некоторые учителя в его школе определенно не стали бы терпеть. Одним прыжком она с легкостью запрыгнула на подоконник, а после, покачнувшись, перебралась через выступающий терракотовый карниз.

То, как много времени ему потребовалось, чтобы встать без использования практики, было едва ли не унизительно. К тому времени, как Цзэнь вскарабкался на крышу, он сильно вспотел, а бок ломило от острой, колющей боли, которая совсем не улучшала настроения.

Девушка низко пригнулась, взгляд ее был прикован к городским стенам. Посмотрев на Цзэня, она прижала палец к губам.

– Маги, – пробормотала Лань, указывая в нужном направлении.

Сморгнув пелену, стоявшую перед глазами, Цзэнь прищурился. Скользнув взглядом по крышам трущоб, на главной дороге Хаак Гуна мужчина увидел то, от чего кровь застыла у него в жилах. По улицам петлял целый отряд королевских магов, которых можно было легко узнать по плащам, развевающимся, словно оторванные кусочки голубого неба. Даже отсюда Цзэнь мог видеть отблески металла на их предплечьях.

Ему и девушке из чайного домика нужно было убираться отсюда как можно скорее.

Цзэнь прикоснулся к ране в боку. Она все еще кровоточила, но он решил позаботиться об этом, когда они окажутся за городскими стенами. Он осознавал, каким поверхностным и затрудненным стало его дыхание и каким искаженным, расплывчатым стало зрение.

С огромным усилием он встал и вытянул руку.

– Тебе нужно будет крепко за меня держаться.

При мысли о прикосновении на ее лице снова промелькнула тень страха. Цзэнь понимал намного больше, чем она могла себе представить. Элантийцы оставили следы на них обоих, как видимые, так и скрытые.

Девушка приподняла бровь:

– Разве мы не должны сосредоточиться на побеге, вместо того чтобы обниматься?

Несмотря на растущую необходимость действовать быстро, его щеки все же обдало жаром.

– Этим мы и занимаемся, – ответил Цзэнь. Головокружение теперь вызывало тошноту. Скоро у него не останется сил, чтобы перенести их обоих. – Я перенесу нас через стену.

– Как?

Цзэнь стиснул зубы.

– Просто… смотри. То, что я собираюсь сделать, невозможно объяснить за несколько секунд.

Она скептически посмотрела на него, но, слегка пожав плечами, все же подошла ближе и аккуратно накрыла его ладонь своей. Поколебавшись долю секунды, она все же задала вопрос, который повис между ними.

– Почему ты помогаешь мне? – на этот раз в ее словах не было насмешки. – Твой связной мертв, а мне нечего тебе предложить.

Цзэнь уже приоткрыл рот, чтобы ответить, когда кое-что заметил. Бледный, похожий на полумесяц узор выглядывал из-под рукава на ее левом запястье. В этот момент подул ветер, еще больше приподняв ткань, и Цзэнь увидел это: сморщенный шрам на коже девушки, линии которого были расположены по подобию хинского иероглифа, окруженного плавной, непрерывной дугой.

Печать.

Которую он никогда раньше не видел.

Цзэнь приоткрыл рот, и когда он снова поднял глаза, возникло ощущение, будто дымовая завеса, через которую он смотрел на девушку из чайного домика, наконец рассеялась.

Энергии инь, которые он почувствовал в лавке старика Вэя.

То, как она убила элантийского солдата взрывом ци.

Причина, по которой королевские маги охотились за ней.

На личности этой девушки стояла печать, что могло означать только одно: практик, оставивший ее, запечатал внутри этой девушки все секреты, которыми владел. Возможно, в этой печати таилась тайна, объясняющая исходящую от певички энергию инь.

Понимала ли она, что происходит?

Девушка все еще ждала ответа.

Какой бы лживый ответ Цзэнь ни собирался дать, он так и остался невысказанным. Внутренний голос велел ему импровизировать. Он перевернул запястье девушки и большим пальцем другой руки