22 июня. Черный день календаря. - Артем Драбкин

Но пока дивизия вела наступление на плац­дарм у Устилуга, обстановка в ее полосе оборо­ны неуклонно ухудшалась. Во-первых, в 13:00 в сражение вступила переправившаяся на советс­кую сторону 14-я танковая дивизия III моторизо­ванного армейского корпуса, резко изменив ба­ланс сил в пользу немцев. Во-вторых, в осталь­ной полосе 87-й стрелковой дивизии до Литовижа, то есть до стыка ее с 124-й стрелковой диви­зией, образовался разрыв шириной свыше 20 км. На этом пространстве кроме пяти пограничных за­став и трех опорных пунктов УРов (до 40 редко расположенных дотов с немногочисленными гар­низонами) советских войск не было. В этот разрыв в течение дня 22 июня, преодолевая упорное сопро­тивление гарнизонов дотов, поддержанных погра­ничниками, продвигались части 44-й и 299-й пехот­ных дивизий, обходя открытый фланг дивизии Алябушева. Пулеметно-артиллерийские батальо­ны, опиравшиеся на доты «Линии Молотова» ока­зали им ожесточенное сопротивление, вечером эти бои были охарактеризованы в журнале бое­вых действий ГА»Юг» как «локальные неудачи на участке 44-й дивизии». 44-я пехотная дивизия формировалась в Австрии (131 и 134-й полки ди­визии переформировали из 3-го и 4-го полков 2-й венской австрийской дивизии, 132-й полк из 6-го полка 3-й австрийской дивизии) и ее боеспо­собность была ниже немецких дивизий. Поэтому даже УР без пехотного заполнения стал для 44-й пехотной дивизии серьезным препятствием. Ав­стрийское происхождение имела также 45-я пе­хотная дивизия (бывшая 4-я австрийская диви­зия), понесшая большие потери у стен Брестской крепости. Но так или иначе к вечеру 22 июня пе­редовые части 299-й пехотной дивизии смогли выйти к железной дороге, идущей с севера на юг из Владимира-Волынского к Сокалю.

О том, как развивались события под Владими­ром-Волынским, вспоминает К.А. Малыгин (началь­ник штаба 41 -й танковой дивизии): «В воскресенье 22 июня мы с Д.А. Васильевым [заместитель по тех­нической части] решили поехать на рыбалку.

Отдав необходимые распоряжения, я пришел домой. Лег спать рано — утром надо вставать до све­та. Но не спалось. Ворочался, несколько раз вста­вал. Мной владело какое-то беспокойное чувство. Думал больше не о предстоящей рыбалке, а о не­укомплектованных штатах частей и штабов дивизии...

Разбудил звонок в дверь.

— Вставай, рыбачок, — зашумел Васильев. —

Зорьку проспишь!

Я вскочил, позвонил в штаб. Оттуда сообщили, что никаких изменений и происшествий нет, теле­грамм и указаний не поступало.

— Если будет что, — сказал я, — мы с подпол­

ковником Васильевым на полигоне, звоните туда.

Там были наши танки, выведенные из боксов.

Поехали в сторону границы, где находился по­лигон — почти на берегу реки Луга, впадающей в Буг.

Алела заря. Полумрак рассеивался. Деревни, поля и перелески укутаны голубой дымкой.

Звезды гасли. Ни ветерка. Казалось, что все вок­руг находится в сладкой предрассветной дремоте: и поле, и лес, и птицы, и люди...

— Хороший будет клев! — улыбнулся Васильев

и спросил шофера: — Как считаешь, Коля?

Тот неопределенно хмыкнул и, заглушив мотор, в свою очередь спросил:

— Что это?

Со стороны границы взлетело несколько красных и зеленых ракет. Не успели они погаснуть, как послы­шался отдаленный гром. Отражаясь от голубеюще­го небосвода, замигали вспышки орудийных выст­релов. Где-то впереди, рикошетируя, высоко вверх летели трассирующие пули. В укрепленном районе вздыбилась земля, перемешиваясь с дымом. Донес­лась трескотня пулеметов, хлопки винтовочных вы­стрелов, уханье разрывов снарядов и мин.

— Разворачивай! — скомандовал я шоферу, в

душе все же надеясь, что это идут учения 5-й армии, о которых мы, танкисты, могли и не знать, по­скольку, находясь в стадии формирования, не име­ли возможности принять в них участие.

Когда воздух над нами рассек пронзительный свист, за ним другой, третий, а артиллерия стала бить по нашему городку, сомнения исчезли окон­чательно — война!

Выбросив ненужные нам теперь удочки и банки с червями, мы помчались в гарнизон. Над нами гу­дели плотные стаи немецких самолетов. Шли они на разных высотах. Одни — высоко, видимо направ­ляясь в глубь страны, другие — ниже. Эти образо­вали круг и, пикируя один за другим, сбрасывали бомбы на военные городки во Владимир-Волынс­ке. Идя в пике, летчики включали сирены. Пронзи­тельный вой оглушал, леденил кровь. И — взрывы, взрывы, один за другим.

На окраине города, видимо, диверсант или пре­датель методически посылал красные ракеты в сто­рону наших складов, указывая фашистам цели.

В городке уже объявили тревогу. Экипажи бе­жали в лес, к танкам. Автомашины выкатили из пар­ков, загружались на складах и неслись в район сбо­ра. Двухбашенные пулеметные танки тянули за со­бой гаубицы артполка. Появились первые убитые и раненые.

В штабе я вскрыл сейф, распечатал пакет, в ко­тором лежала карта с обозначенными районами со­средоточения дивизии и маршрутами выхода из них. Связь со штабами корпуса и 5-й армии была прервана. Мои попытки связаться с ними ни к чему не привели.

Начальник отделения капитан Шаров руково­дил погрузкой на автомашины штабного имуще­ства. Командир дивизии полковник Павлов, широ­ко расставив ноги, стоял на обочине дороги, по ко­торой выходили из городка автомашины, что-то кричал шоферам и сидевшим в кабинах команди­рам.

Немецкие бомбардировщики заходили на скла­ды горючего и смазочных материалов. Наши зенит­чики вели по ним огонь и сбили четыре самолета.

— Я буду на наблюдательном пункте! — крикнул мне Павлов. — Будем действовать, как было подготовлено! — Он сел в подошедший броневик и укатил на НП, который находился севернее города на опушке леса.

Из 41-го мотополка поступила радиограмма: «Полк ведет бой на границе, оперативно подчинен 15-му стрелковому корпусу».

Из Владимира-Волынска бежали жены команди­ров с детьми. В руках у них небольшие узелки.

Штабная колонна оставила военный городок. Чувствовалось, что немцы уже в самом городе — свистели пули, чаще поблизости стали рваться мины и снаряды.

Подразделения 87-й стрелковой дивизии заня­ли исходное положение для контратаки. Артилле­ристы установили орудия на огневых позициях.

— Может быть, ударим на Устилуг? — предложил я Павлову.

— Нельзя! Помнишь, что говорил генерал Тамручи?

— Выходить в район сбора.

— Вот то-то. С приказами не шутят, тем более на войне. Тяжелые танки КВ-2 вводить в бой мы не мо­жем: нет снарядов. Если ударим танками Т-26, поса­дим их на траншеях укрепрайона. — Павлов помол­чал. — Сделаем вот что: одним батальоном 82-го тан­кового полка контратакуем противника во взаимодей­ствии с 87-й стрелковой дивизией. Я останусь здесь, а ты веди остальные части в район сбора. Вышли ко­мандиров в штабы армии, 22-го мехкорпуса и 15-го стрелкового корпуса. Связь надо установить...

Полковник ставил задачу командиру 82-го тан­кового полка майору А. С. Суину и зампохозу Хвос-тикову. Первому — выбить немцев из Владимир-Во­лынска, второму— взорвать склады, если возник­нет угроза их захвата.

Я вел колонну в район сбора. Авиация врага хо­дила над нами и частями, готовившимися к контра­таке, поливая их свинцом и засыпая бомбами. Одна бомба попала в танк КВ-2. Он загорелся. Второй застрял в болоте. Когда фашисты стали окружать его, экипаж взорвал машину.

Прибыл лейтенант А.В. Талашь, оставленный в штабе для уничтожения документов, доложил, что задание выполнил, однако связи со штабами 5-й армии и 22-го мехкорпуса все еще не было. Коман­диры связи, посланные мной, еще не вернулись. Наконец протянули телефонный кабель из штаба 15-го стрелкового корпуса.

К вечеру стало известно, что из Владимир-Во­лынска немцев выбили, но дорогой ценой. Из 50 танков Т-26 батальона 82-го танкового полка сго­рело около 30. Они горели от огня крупнокалиберных пулеметов, противотанковых ружей, артилле­рии. Майор А.С. Суин, размазывая по лицу пот и кровь (его ранило), показал нам противотанковое ружье системы «базука». Как жаль, что наши пехо­тинцы не имели такого оружия.

На командном пункте собрались жены комсос­тава с детьми. Наступила ночь. Измученные и пе­репуганные детишки хотели спать, но их нечем было даже укрыть.

Комдив приказал освободить от грузов двад­цать машин и отправить семьи в Ковель. Ответ­ственным за эвакуацию он назначил начальника политотдела дивизии полкового комиссара С.Ф. Завороткина».

Не менее драматичными были первые часы вой­ны для соседней 124-й стрелковой дивизии Ф.Г. Су­щего. 622-й стрелковый полк около 9 часов у раз­вилки железных дорог (6 км западнее Порицка) вступил в бой с частями 111-й пехотной диви­зии.781-й стрелковый полк при подходе к рубежу колхоз Тартаков, Горбков столкнулся с 57-й пехот­ной дивизией. 406-й стрелковый полк при подходе к Грушуву (6 км юж. Порицка) завязал бой с пере­довыми частями 75-й пехотной дивизии противни­ка, которые к 11—12 часам отступили на рубеж Ба­раньи Перетоки, Стенажев. На этом рубеже 406-й стрелковый полк был остановлен и в течение дня отражал сильные атаки главных сил 75-й пехотной дивизии. Серьезным средством поддержки для 124-й стрелковой дивизии стал 21-й корпусной ар­тиллерийский полк 27-го корпуса, вооруженный двадцатью 122-мм пушками А-19 и сорока восемью