Тропа тайкера - Павел Искра

Я только пожал плечами. У меня уже не было никакой уверенности, что эта «девушка» не в силах по ее воле в любое время превратиться в совсем уж чудовище. Или пусть даже в ту неземную красавицу, что вовсе не гарантирует моей безопасности.

— Данг, ты слишком долго был воином. Ты не умеешь любить. И даже просто не знаешь, что такое любовь, — она тихо вздохнула и обняла меня за плечи.

— Ну хорошо, — продолжила она, — Представь, что мы — акционеры одного предприятия. Мы не можем сейчас обойтись друг без друга. Ты сейчас обладаешь тем, что необходимо для меня, а я — наоборот. Хоть это ты можешь понять, глупышка, — она наклонилась и провела языком за мочкой моего уха, так, как мне очень нравится.

— Но я же не знаю всех деталей предстоящего дела… — Аля нежно повернула мою голову к себе и заставила замолчать мои губы долгим поцелуем. Это был, без сомнения, поцелуй ведьмы (или феи?), потому что все мои сомнения разом исчезли.

— Тебе пора, — сказала она и протянула руку в направлении от костра, в лес. Еще миг — и там вспыхнул изумрудный свет, освещавший лесную тропу, идущую прямо между деревьев, склоненных друг к другу над дорогой и образующих что-то вроде коридора.

— Я готов, — встав, я взглянул вдоль дороги и вновь обернулся к девушке.

— Скажи, Аля, — это твое настоящее имя?

— У меня много имен, Данг, — отрешенно улыбнусь она, — Когда-нибудь ты узнаешь и настоящее, но не сейчас.

— Почему?

— Потому что сейчас ты позабудешь обо мне, как только сделаешь первый шаг по Нардае.

— Как я смогу тебя забыть?

— Я люблю тебя, Данг, — прошептала та, чье имя так и осталось тайной, — Я обязательно буду с тобой рядом, чего бы мне это ни стоило. Но в любви нет места лжи. И нет места жалости. Ты будешь помнить только о той уродливой шлюхе, от которой, слава Богу, наконец-то избавился. Все, иди, и девушка нежно, но непреклонно подтолкнула меня светящимися в темноте пальцами в направлении волшебной тропы.

ГЛАВА III. «Был чекист, майор разведки…»

Данг уже долгое время шел по дороге, устланной желтыми листьями, и любовался изумрудным свечением, которое испускали листья склоненных над ним деревьев. На этом, впрочем, все ее сходство с легендой той лысой толстухи и заканчивалось. Ничего такого темного и мрачного впереди не наблюдалось, да и деревья были вполне обычные — березы да липы. И не шептались они — все эта девка наврала, или слышала через десятые уши. Как, собственно, и рождаются все без исключения мифы. Хотя нет… Шорох листьев явно образует что-то вроде музыки. Вот эта березка явно играет фуги Баха, а вон та вербочка — «Валькирию» Вагнера. А вот следующая осинка скрипочкой Моцарта переливается, так и есть, «Волшебная флейта»… А рябина, рядом с ней стоящая, завершает концерт фортепьяными аккордами Бетховена. А дальше Шопен, Гендель, Лист, какой-то вообще неизвестный Дангу композитор, но звучало все это вполне гармонично и слаженно. Данг никогда не мог бы подумать, что переход от Моцарта к Вагнеру может звучать так оригинально и красиво.

Деревья так и продолжали свой необыкновенный концерт, но Данг уже слушал их вполуха. Голову занимали куда более насущные мысли. Он уже битый час шел по этой дороге, а она никак не кончалась. И во всем, конечно, была виновата Алька. Ког-а Данг очнулся от своего последнего наваждения лубочного Бога-Отца на облаке, словно сошедшего с иллюстрации «Забавной библии» Лео Таксиля), Серый с Танькой, съев почти весь шашлык, вовсю уже трахались в палатке, и к Дангу вполне откровенно и нагло стала приставать Алька. Это уже стало свыше всех его сил. Он не мог ни трахнуть ее (ну, не стоит на такое!), ни даже влепить ей хорошую затрещину чтобы отстала. Ну просто рука не поднималась! И тогда Алька предложила ему прогуляться к тому ненормальненькому, попить нектару из оленьих рогов. «Хоть не для ума, так для мужской силы поспособствует». И что вообще Дангу будет легче в кругу себе подобных. Но пусть долго не задерживается, не то она его и там найдет, куда он, мол, денется…

«Данг, — внезапно он удивился, — А почему это я так себя называю? Меня же зовут Андрей Воронин, и такой клички у меня сроду не было. Если не считать тех гипнотических снов. Но почему-то мне очень приятно стало так себя называть», — мысли Данга вдруг прервала Yesterday битлов, настолько органично вписавшаяся в вальсы Шопена, что вызвала у него восхищенный возглас.

«А может, этот бородатый, — продолжал размышлять про себя Данг, — и впрямь чем-то поможет? Хотя надежды на это ничтожно мало, но все-таки… Вряд ли он простой сумасшедший, за этими метафорами видится бездна информации… Да и разобраться с ним, в случае чего, будет куда проще, чем с Алькой. Если совсем свихнется, хук справа получит однозначно…» — Данг был совершенно уверен, что если первоначальная версия о педерасте вдруг окажется верной, то справится с тем мозгляком без особого труда. Когда-то он брал уроки субакса, и хотя до уровня настоящего профи ему было, как до неба, но в уличной драке мог вполне постоять за себя. И «святой» этот выглядел — одной соплей перешибешь.

«Субакс» — вдруг удивился Данг — «Что это за стиль? Может, бокс? Нет, здесь все проще и эффективнее. Каратэ, кунг-фу? И близко не стояло. Стиль Кадочникова? Немного похоже. И откуда я вдруг вспомнил такой термин? И когда это я им занимался? Вроде лет семь назад. Тогда опять стали появиться школы единоборств, закрытые советской властью лет на восемь. Хотя они мало чего стоили в практическом смысле. По крайней мере, нужно было несколько лет напряженной работы, чтобы стать хорошим бойцом, а тут и полгода не прошло, и меня научили драться. Правда, по большому счету, плохо, я ведь тогда еще только выздоравливал… А чем я тогда болел? Тоже, как сейчас, с ума сходил? Нет, там было немного покруче.»

Данг все шел и шел по дороге, слушая теперь уже джазовые композиции Глена Миллера и безуспешно пытался вспомнить, что же такое случилось лет семь назад.

«Кажется, Алька на что-то намекала, что я сейчас лишь окончательно мозгами трахнулся, а началось все именно тогда. И что она в принципе хотела бы мне помочь, да не в ее это силах. Тоже мне, помощница нашлась, осиновый кол бы ей в спину»…

Внезапно из-за ближайшей березы на дорогу вдруг вылетели яркие, густо накрашенные, чувственные женские губы. И, остановившись в полуметре от лица Данга, нежно проворковали:

— Куда это ты направился, красавчик мой?

— Не мешай ему, он занимается важным делом, от противоположного березе дерева вылетели другие губы, на этот раз явно мужские, — Он охотник на педерастов.

— Ах, как это романтично, — пролепетали в ответ женские губы, Сколько себя помню, я без ума была влюблена в таких мужественных охотников. Только вот до сих пор не знаю, что они с этими педерастами делают?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});