Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая - Марк Еленин

Андрей и Ирина приготовились внимательно слушать. И вот что поведал им Сигодуйский.

...Еще в конце двадцатых годов в среде русских эмигрантов, главным образом крестьян и казаков, вырвавшихся из Турции, испытывавших все невзгоды жизни на Балканах, большую популярность получил призыв «сесть на землю» — получить в свое пользование участок величиной хоть со шляпу и кинуться обрабатывать его со всем рвением селянина, надолго оторванного от дела войной. Первой страной, готовой принять русских, оказался, как ни странно, Парагвай — далекая латиноамериканская республика, обещавшая переселенцам не только бесплатную землю и примитивные орудия труда, щедрые посулы и небольшую ссуду для обзаведения немудреным хозяйством.

Началась массовая компания, которую, точно по одному общему звонку, подняли газеты. Парагвай расписывался, как земной рай, как страна неограниченных возможностей: огромные земельные участки, плодородная почва, диковинные урожаи по нескольку раз в году, превосходный климат, обеспеченное богатство в рекордные сроки. Во главе дела по сбору добровольцев, изъявивших желание перебраться в чудесную заморскую страну, встал генерал-майор Белякоев (и тут генерал!), развернувший шумную даже по тогдашним российским масштабам и интенсивную деятельность. Господин Белякоев читал лекции, широко давал интервью — рассказывал о поистине сказочной заморской стране. В его контору кинулись сотни и сотни эмигрантов. Люди продавали с себя все, чтобы купить пароходный билет, стоивший совсем не дешево — более двух тысяч франков. Океанская пароходная компания — какой-то очередной Ллойд — брала на себя все заботы о. переселенцах. Переполненные суда из Гавра направлялись до Буэнос-Айреса. Дальше, к воротам «рая», следовало добираться еще и железной дорогой.

В конце концов, отплыла первая партия, вторая. Эмиграция замерла, с нетерпением ожидая первых известий от родных и знакомых. Каждый понимал: дорога дальняя, почту возят, естественно, те же тихоходные пароходы... Примерно через полгода пришло из Парагвая первое письмо, пятое, десятое. Они вызвали всеобщий взрыв негодования. Все переселенцы оказались обманутыми самым подлым образом. Никто не ждал их приезда, ничего не было приготовлено. Ни денег, ни инвентаря. Только девственные темные джунгли стояли вокруг непроходимой стеной. Корчуй любой участок руками, обрабатывай сколько хочешь и как умеешь. Можешь заняться и личным строительством — сооружай вигвам или небольшую хижину... Больше всего эмигрантов обескураживал подлый обман, жертвами которого они стали. Некоторые, более молодые и имеющие специальности, собрались в колонну и пошли через тропические леса к столице страны городу Асунсьону, рассчитывая найти там хоть какое-то применение своим способностям. В той, первой колонне, ушел и Павел Анатольевич Нефедов — геолог, выпускник Петербургского Горного института, ученый и практик, — о нем еще будет речь впереди...

После доставки первой партии писем в Европу разразился второй, еще более шумный скандал, ибо выяснилось, что генерал Белякоев и вся его команда оказались просто вербовщиками корабелов и плантаторов, которым нужны были недорогие рабочие руки. Нужно ли говорить, что банда Белякоева тут же исчезла бесследно...

С тех пор прошло много лет. Стойкие, не боящиеся никакого труда русские люди, умеющие приспособиться к любым, даже самым тяжелым условиям, вырубили и выжгли леса, вспахали землю в приглянувшемся нм месте, построили с десяток, а может, и полтора добротных домиков, окруженных «тынами» наподобие казацких заборов, с хозяйственными службами, резными воротами, высокими окнами и ставнями, украшенными узорчатыми наличниками. Короче, дома-крепостицы, так напоминающие казацкие хутора на Дону и Кубани... В Парагвае их зовут «гасьендами» или «виллами», — закончил свой рассказ Дмитрий Сигнзмундович.

— Ну и что все это значит, дорогой друг? — спросил Андрей. — Вероятно, вы рассказываете нам все это с какой-то целью?

— Цель есть! Но о ней потом... А пока полюбопытствуйте, что я выписал из одного справочника. Это специально для вас и Ирины. — Дмитрий Сигизмундович достал из кармана плотный лист бумаги, мелко исписанный аккуратным красивым почерком.

Андрей начал читать:

«Парагвайская республика еще мало исследована и мало заселена. Она состоит из равнин и невысоких холмов, покрытых непроходимыми лесами. Горная цепь между реками Парагваем и Параною прорезает страну с севера на юг. Реки обильно орошают страну. Они широки и глубоки. Упавшие стволы деревьев, лианы, ползущие водяные растения, плывущие в большом количестве травы, придают этим рекам особый колорит.

Климат подтропический, состоящий из быстрой смены двух времен года — зимы и лета. Зимой зреют апельсины. Летом бывает жара и засуха. Но вообще, климат считается очень здоровым.

— Ура! — притворно поднял голос Андрей. — Меня все это вполне устраивает. Продолжайте, пожалуйста, Дмитрий Сигизмундович. Простите.

Население Парагвая состоит из трех категорий. Главная масса — мулаты, метисы, креолы, представляющие смесь индейцев и негров. На втором месте находятся индейцы племени гуарани, лангуасты и еще некоторых племен. Третью категорию жителей Парагвая составляют выходцы из Аргентины и других стран Америки. Занятия населения самые разнообразные. Чем же занимаются эти люди? Здесь заготавливают и сплавляют лес на тростниковых плотах, выращивают чай и табак. В незначительных количествах высеивают маис, маниоку, активно занимаются садоводством, разводят апельсины, бананы, хлебное дерево. На степных угодьях развито скотоводство, дающее солидные прибыли (лошади, овцы, свиньи, коровы и мулы)... Пишут, недра богаты ископаемыми. Есть предположения, что в Парагвае имеются солидные запасы нефти.

— Все это очень интересно, Дмитрий Сигизмундович, — Андрей вернул записи Сигодуйскому. — Но почему вдруг Парагвай? Вы уезжаете туда?

— Да, уезжаю. И надеюсь, не один, а с вами, мои друзья.

— Но позвольте, мы не думали об этом, — вскричала Ирина. — Андрей никуда не собирается.

— Подожди, Ирина, пожалуйста. Не торопись. Дмитрий Сигизмундович, возможно, еще не все сказал.

— Нет, я лучше не буду говорить, я вам лучше что-то покажу.

Он достал черный конверт и высыпал на стол целую пачку фотографий. Вместе с ними выпала и старая карта, нарядно потрепанная на сгибах.

На верхней фотографии была изображена двухэтажная вилла и возле раскрытого забора — женщина на кауром длинноногом жеребце под казацким седлом. Шляпа с широкими полями бросала тень на лицо женщины, судя по всему, уже немолодой, но крепкого, плотного телосложения, уверенно державшейся в седле.

На втором снимке была сфотографирована та же вилла, но изнутри, со двора, засаженного вечнозелеными кустарниками, густыми зарослями бамбука и камыша. На заднем плане виднелись густые леса и пастбища.

Следующая карточка на паспарту показывала поселение как бы целиком и сверху: вероятно, фотографу для создания такого вида пришлось залезть на высокое дерево.

Многие фотография демонстрировали — крупно и мелко — аборигенов здешних мест, видимо. Тут были и негры, и метисы, и некие поселенцы, в которых с трудом можно было признать русских. На это указал Сигодуйский, охотно дававший пояснения и всячески восхвалявший Парагвай.

Граждане этой страны на фотографиях имели как бы общий для всех вид. Коротко подстриженные, скуластые и голые до пояса мужчины, с саблей на ремне, поддерживающем юбку и сумку неизвестного назначения. На ногах — подобие туфель, подошва которых укреплялась ремешками. Внешний вид женщин почти ничем не выделял их из групп мужчин. Только ребенок, привязанный у каждой за спиной да пончо — квадратные платки на плечах с прорезью посередине для головы, выкрашенные в коричневый или красный цвет.

Вытащил Сигодуйский и карточку, показывающую внутренний вид европейской виллы, а затем и жалкую внутренность парагвайского жилища. Сиг был обо всем осведомлен и рассказывал с охотой, но тут уж вмешалась и Ирина: хватит разговоров, Андрей устал, ему необходимо отдохнуть. И вообще, ей решительно непонятен весь этот нескончаемый разговор о Парагвае и такие подробности, словно через несколько дней они должны приготовиться к плаванию через океан.

Сиг тяжело и шумно вздохнул, окончательно погрустнел и заметил: разговор, действительно, нм предстоит непростой и нелегкий. Дело в том, что именно эта заморская, мало цивилизованная страна должна в недалеком будущем занять большое место в его жизни.

— О чем ты говоришь, Дмитрий Сигизмундович? Прошу, объясни, наконец, в чем дело? И не пытайся скрыть что-то. Знаешь ведь, я сразу пойму, когда ты говоришь неправду.

— Дела мои в Бизерте пошли хуже некуда. — сокрушенно начал Сигодуйский, стараясь сгладить шуткой плохие вести. — Похоже, я всех уже вылечил в городе, друзья. Клиентура упала. Лекарства, все без исключения, значительно поднялись в цене, а доставать их становится все труднее и труднее. Такова общая ситуация. Тут главное — не потерять ни минуты... Вы уж простите меня, что я забиваю ваши головы презренной коммерцией. Полагаю, особенно вам, князь, и тебе, Ирина, все это ни к чему.