Манипулятор - Борис Александрович Титов

потом он понял, что наполовину этот святой образ был потусторонним.

Как-то раз, когда он выходил из центра, кто-то робко тронул его за рукав. Сергей оглянулся и увидел девушку, смотревшую на него огромными небесно-голубыми глазами с мольбой и надеждой.

– Вы что-то хотели? ― доброжелательно спросил он.

– Пожалуйста, выслушайте меня! Вы один можете мне помочь.

– Ну что вы, конечно же, я постараюсь. Как можно отказать такой славной девушке! Только, пожалуйста, сначала объясните, в чем, собственно, дело?

– Я позавчера увидела вас по телевизору и сразу поняла, что вы именно тот человек, который мне нужен. Два дня я потратила на ваши поиски, и вот я перед вами. Ради бога, не отказывайте мне!

Сергей действительно недавно участвовал в телепередаче о самопознании и самокоррекции. Его знакомые и коллеги в один голос утверждали, что в дебатах ему не было равных и на его фоне маститые профессора выглядели недоучившимися студентами. Сергей и сам заметил, что ведущий, равно как и звонившие телезрители, чаще всего адресовали свои вопросы именно ему.

– Так, может быть, вы наконец расскажете мне о своей проблеме? Иначе как я смогу вам помочь? ― спросил Сергей.

– Понимаете, вот уже несколько лет я как бы растворяюсь во времени и пространстве. Я не ощущаю, не осознаю себя, не понимаю, кто я и где нахожусь, я исчезаю.

– И надолго? ― спросил заинтригованный Сергей.

– Когда как. Иногда на несколько часов. Если рядом близкие, они укладывают меня в постель и через какое-то время начинают со мной общаться. А если их рядом нет, то я не знаю, что со мной происходит. Иногда я оказываюсь на другом конце города.

– Я даже не буду высказывать никаких предположений, это абсолютно не в моей компетенции. Вам следует незамедлительно обратиться к психиатру.

– Да уж к кому я только не обращались, даже дважды по месяцу находилась на лечении в психиатрической клинике – никто не смог мне помочь. Вы моя последняя надежда!

– Поймите, девушка, это не мой профиль! ― взмолился он. ― Вряд ли я смогу что-то сделать, а уж тем более на ходу.

– Нет-нет, вы-то как раз и сможете, только вы и сможете, я в этом абсолютно уверена! Не на ходу, конечно… А давайте пойдем в кино. Нет, пожалуй, лучше в кафе. Я приглашаю вас в кафе, девушке отказывать неприлично. Ой, ― осеклась она, ― я так напираю и даже не поинтересовалась, есть ли у вас время.

– Время-то есть, а вот денег на кафе с собой нет, их нет даже на кофе, ― признался он. ― Так что приглашение принимаю на ваших условиях.

Они общались так, как будто знали друг друга вечность.

Эта нелепая встреча сделала их близкими друзьями. Света запрограммировала себя на такую степень доверия к Сергею, что стоило ему даже по телефону сказать ей: «Тебя зовут Светлана, тебе двадцать два года, твое сердце бьется ровно, легкие дышат свободно, тебе хорошо, ты знаешь, что тебе нужно и как это сделать» – как она моментально выходила из забытья и продолжала жить как ни в чем не бывало.

Ведущий ее психиатр, немолодой и опытный врач, отреагировал на это чудо громогласным восклицанием: «Этого не может быть, но пусть будет!»

Если Света «растворялась в пространстве» в присутствии Сергея, он заключал ее в объятия и нежно шептал:

– Я с тобой, у нас все в порядке.

– Да, конечно, любимый, – отвечала она, – я уже в норме.

Ровно год – 8760 часов, каждую из 525 600 минут – он опекал ее, защищал от недуга, холил и лелеял, как беззащитного ангела.

Но именно в тот год выяснилось, что Света больна лейкемией и чуда не произойдет – она уйдет, уйдет навсегда.

Даже не потому, что Сергей надеялся внушить ей веру в излечение, а потому, что хотел, чтобы она ушла счастливой женой, его женой, он сделал ей предложение, и они готовились к свадьбе. По злой иронии судьбы, Света умерла ночью накануне венчания, со святой верой в счастливый конец.

***

Сергей не нашел в себе силы быть на похоронах. Казалось, ее потерянность во времени и пространстве теперь стала и его уделом. И мать, и родные Светы поняли его и поддерживали как могли. Но все было тщетно. Депрессия вселилась в каждую клетку его организма, в каждое действие и слово, в мысли. Он стал сторониться сотрудников и знакомых – они казались ему какими-то потусторонними. Или это он находился вне реальности?

Все его раздражало. Даже мать стала какой-то лишней – он начал прикрикивать на нее, но, взглянув в ее полные слез глаза, бежал в цветочный магазин и, умоляя о прощении, вручал ей очередной букет. А она, рыдая, все снова и снова повторяла:

– Крепись, сынок, ты справишься!

***

Покой приносили только встречи с любимой. Когда Света приходила к нему, он запирался в комнате и подолгу говорил с ней. Она же жаловалась, как ей без него одиноко, и звала к себе.

«Как там говорил Павлов: идея самоубийства возникает у человека вследствие исчезновения “рефлекса цели”? Вот я и есть такой человек. Светлана ушла, и мне незачем оставаться здесь без нее.

«Не станет нас». А миру – хоть бы что!

«Исчезнет след». А миру – хоть бы что!

«Нас не было, а он сиял и будет!»

«Исчезнем мы…» А миру – хоть бы что!

Да, прав был великий Хайям: миру все равно, есть мы или нас нет…

Интересно, если бы мы были индусами и она была мне женой, приветствовалось бы мое восшествие на погребальный костер соотечественниками или исполнение обряда “сати” – это участь лишь обездоленных женщин? В этом древнем ритуале что-то есть! Мир без любимого человека опустошен, безвкусен – и жизнь теряет всякий смысл, исчезает “рефлекс цели”».

Все снова и снова он повторял страдальческие строки Хайяма:

О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет.

Где нет любви мучений, где грёз о счастье нет…

Аккуратным каллиграфическим почерком Сергей написал матери письмо, пытаясь убедить ее в том, что при всей его нежной любви к ней без Светы он не мыслит своего существования и что если он уйдет сейчас, то непременно воссоединится с любимой, и будут они порхать бабочками над цветущими лугами. И если мать его любит и желает ему счастья, она не будет страдать, а порадуется за него.

Так он думал и с верой в истинность этих мыслей погрузился в ванну, наполненную горячей водой, чтобы вскрыть себе вены. Но едва острие бритвы коснулось кожи, как по дому пронесся дикий вой.

«Какое странное начало конца!..» – подумал он, но вой, переходящий в стон, повторился. Теперь он явно раздавался из маминой комнаты. Сергей инстинктивно вскочил, накинул халат и бросился к ней. Она металась по кровати, размахивая руками.

– Мама, мама, что случилось? – с испугом проговорил