На грани развода. Вернуть любовь - Злата Романова

это становится первым сигналом для тревоги.

– Ксюш, о чем она? Ты понимаешь? – спрашиваю ее, но она не отводит взгляд от разъяренной мамы.

– Вы два идиота! – кричит та. – Как вы могли такое допустить?! Какой, к черту, ребенок, когда было ясно сказано, что дети вам не нужны? Или вы оба настолько безответственные, что залетели?

«Залетели? Ребенок?»

Постепенно до меня начинает доходить. Я смотрю на предмет, которым размахивает мама, и понимаю, что так выглядят не только градусники, но еще и тесты на беременность, которые я видел в кино. Какого черта здесь происходит?!

Глава 10

Ксюша

Оглушающая тишина прерывается только шумным дыханием моего мужа, который медленно идет ко мне, прожигая взглядом. Временно его мать исчезает из нашего поля зрения. Мы забываем о ней. Смотрим только друг на друга. И между нами создается невидимый тоннель, отсекающий нас от внешнего мира.

– Ксюша, что это? – спрашивает почти шепотом, глухим, надтреснутым голосом, в котором я подмечаю призрачную надежду. Надеется, что я отвечу что-то иное кроме правды?

В горле комок, мешающий дышать и говорить. Поэтому я могу только сипеть.

– Это… это…

Откуда этот неведомый страх? Почему момент, который в обычных семьях является самым радостным и триумфальным, у нас напоминает предвестие катастрофы, полного крушения нашего брака? Почему?

– Ты беременна? – смотрит на живот, и я прикрываю глаза, неосознанно складывая руки на нем в инстинктивном защитном жесте. Сердце бьется бешено, жар приливает к щекам, а по позвоночнику ползет холодная волна.

– Она беременна, ты же видишь две полоски! Тест я нашла в мусорном ведре в ванной! – обвиняюще заявляет свекровь, эта шумная, беспокойная и беспардонная женщина, которая навсегда испортила самый главный момент нашей семейной жизни.

Глеб поворачивает голову и требовательно кивает матери на дверь.

– Мама, тебе лучше уйти. И впредь не советую тебе шариться по чужим ванным комнатам.

– Я хотела как лучше! – возмущенно трясет она головой и кидает тест на журнальный столик. – Я уйду! А вы разбирайтесь с этой проблемой сами! Это безответственно, Глеб! Как ты мог? Почему ты не подумал? Как? Я…

Ее речь бессвязная и совсем мне непонятная. Пытаюсь вычленить главное, но ничего не получается, потому что у меня не вяжется ее реакция с нормальной реакцией бабушки на собственного внука или внучку.

Что с того, если я беременна? Что в этом страшного? Она же сама мать. Почему же мне отказано в таком праве? И только ли наша семейная позиция чайлфдри, о которой знают все окружающие, объясняет ее странное поведение?

Глеб провожает мать и возвращается в гостиную, где я уже сижу рядом с журнальным столиком, гипнотизируя тест невидящим взглядом. Маленький пластик, всего две полоски – и столько значения. Масштабы не осознать умом. Это всё не уложить в голове. Я сама не готова признать собственную беременность и дать оценку своей будущей жизни, а от меня уже требуют полного понимания и отчета!

Вскидываю взгляд на Глеба и вижу бледное лицо и поджатые губы, стиснутые до тонкой полоски. Он напряжен и тоже не сводит с теста взгляда.

– Что мы будем делать? – задает вопрос, который заставляет меня оцепенеть.

Ответ, по идее, один. Рожать. Только если мы – нормальная семья. Но, видимо, это не так.

– Что ты имеешь в виду?

– Ксюша, мы с самого начала обговорили, что мы не заводим детей. Как это вышло? – задает строгий вопрос, не выпуская меня из цепкого зрительного плена, пробирающего до костей. Мне отчего-то очень неуютно. Как на допросе.

– Я пропустила прием таблетки. Сама не знаю, как так получилось. Был напряженный период, я была на взводе, – продолжаю оправдываться, мелко перебирая руками, Глеб по-прежнему возвышается надо мной, на вид не готовый понять меня.

На лице ни капли сочувствия или желания вникнуть в проблему, только каменная маска. Как будто говорю с неживым человеком, чужаком, а не любящим мужем.

– Ты сама сделала его напряженным. Я просил подождать, дать нам обоим время на адаптацию, возможность спокойно влиться в бизнес, но ты требовала и требовала внимания! Знаешь, почему приехала мама? – впивается в меня взглядом, наконец проявляя живые эмоции, только я им уже не рада и прилипаю спиной к спинке дивана, мотаю головой в отрицании.

– Она приехала узнать, почему я не проявляю никакого участия к семье. Да я, черт побери, забыл обо всем и обо всех, потому что Ксюшеньке мало внимания! Потому что Ксюшенька не хочет понять, что такое серьезный бизнес, когда нужно пахать двадцать четыре на семь! Его надо поставить на колеса именно сейчас, а не когда-то! Партнер меня тоже не понимает, когда бросаю всё и бегу домой, чтобы жена не обиделась! Думаешь, это серьезный подход к бизнесу?

– Я тоже работаю, Глеб, – защищаюсь, – не только ты один! И тоже занята!

– Но не так сильно, чтобы не успевать выносить мне мозг, да, Ксюша? Ты добилась своего, добилась моего внимания, чтобы иметь больше шансов забеременеть? Ведь не было никакой забытой таблетки? И это все была тщательно спланированная акция, чтобы получить желаемое? Это не семья, Ксюша, когда скрывают такие важные вещи! – говорит он на повышенных тонах и вдруг осекается, как будто поняв, что его речь, полная праведного гнева, дошла до критической точки.

Отворачивается, вцепляясь руками в волосы, и ходит по гостиной широкими шагами. Нервничает. Он на пределе.

– Я не знала! Не знала, что беременна, и ничего не планировала! Я просто забыла выпить таблетку! Одну таблетку! – тараторю быстро, не в силах понять, почему он мне не верит.

В чем он меня подозревает? Что я обманом забеременела? Задыхаюсь от этой мысли и прячу лицо в ладонях, слезы душат от несправедливости Глеба и от его резко негативной реакции. Вовсе не такого я ждала! А еще его мама…

Поднимаю взгляд и смотрю мужу