Девочка и призрак - Ханна Алкаф

положение пальцев казалось сбалансированным, естественным.

– Молодец, – похвалила она себя вслух. Пальцы на странице дрогнули. Сурайя изо всех сил старалась не обращать на это внимания. – Готово, – произнесла она быстро, захлопывая альбом. – И чего это я разговариваю с собой? – пробормотала девочка. Вот только она знала, что обращалась отнюдь не к себе. Альбом на столе сдвинулся, едва заметно, и Сурайя уставилась на него. Блокнот выглядел вполне безобидно: знакомая чёрная обложка, поцарапанная и слегка измявшаяся за время использования. Пока Сурайя смотрела, альбом шевельнулся снова, чуть-чуть двигаясь к краю стола. Тогда она встала и быстро пошла к окну. Солнце освещало деревню снаружи до того ярко, что на неё почти невозможно было смотреть. Оно обесцвечивало всё вокруг, заставляя глаза слезиться. – Ничего не происходит, – прошептала Сурайя. – Всё в порядке. Ничего не происходит. Всё в порядке. – Если повторять это почаще, желаемое, быть может, станет действительным. Послышался удар. Такой громкий, что она повернулась на сто восемьдесят градусов. Сердце подскочило к горлу. Альбом лежал на полу, открытый на странице с нарисованными руками. И эти самые руки двигались. Не просто двигались, а тянулись и высовывались из блокнота, преодолевая бумажную преграду и подзывая её подойти ближе. Сурайя побежала, и когда она перепрыгивала через альбом, призрачные руки коснулись её правой ступни. Девочка бросилась прямиком к двери, захлопнула её за собой и, тяжело дыша, навалилась всем своим весом. Ладони были липкими, сердце продолжало стучать, словно барабан, выдающий соло. За дверью стояла тишина, которую вскоре нарушил странный звук – что-то вроде ритмичных хлопков и скрежета. Сурайя медленно опустилась на колени и наклонилась заглянуть в щель под дверью, чтобы определить источник звука. Руки приближались. Цепляясь за пол, они с трудом тащили за собой альбом. Сурайя вскочила и попятилась. Им ведь ни за что не открыть дверь, верно? Мысли бешено метались в голове. Закричать? Убежать? Но вдруг её захлестнула волна ярости. Она устала бегать! Устала от всего этого.

– Ну же, поймайте меня, уродцы! – крикнула Сурайя.

Хлопки прекратились. Затем одна за другой они вырвались из-под двери: дюжина белых, как бумага, рук устремились к ней. Воздух наполнился душераздирающими злобными криками сотни тоненьких голосков. Девочка закрыла уши ладонями, пытаясь заглушить звук, но от него было не скрыться. Взгляд упал на старинный чёрный утюг, стоящий на гладильной доске в коридоре между её спальней и комнатой мамы. Он был таким тяжёлым, что, когда Сурайя поднимала его, у неё болели плечи. Пришло время им воспользоваться. Под звенящие в ушах стоны и визги Сурайя схватила утюг и, со всех сил обрушив его вниз на протянутые руки, уже хватающие её за лодыжки, расплющила их по полу. А затем повторила то же ещё раз. И ещё. Она не остановилась, пока внизу не остались лишь клочки бумаги да чернила, растёкшиеся по полу, словно кровь. Последний крик был длинным и жутким, его переполняла такая ярость, что Сурайю прошиб озноб. Когда крик наконец стих и наступила тишина, девочка выпустила утюг из дрожащих пальцев. Он с грохотом упал, а она осела на пол – ослабевшие вдруг колени не смогли её удержать.

– Я так больше не могу, Розик, – произнесла она, голос был печальным и прерывистым. – Так не может продолжаться. Ты должен перестать меня мучить.

Однако в этот раз ответа не последовало, даже от жужжащих вокруг комаров.

Глава двадцатая. Девочка

КАК-ТО В ПРЕЖНЕЙ школе Сурайи с ними говорили о задирах. Беседу проводила одна из тех увлечённых молодых учительниц, которые прибывают в деревню с большими планами и в розовых очках, а год-два спустя уезжают – съёжившиеся, изнурённые и выжатые как лимон. Эта учительница относилась к тому типу людей, которые от переполняющих их эмоций говорят ЗАГЛАВНЫМИ БУКВАМИ.

– Хулиганы просто НЕ УВЕРЕНЫ В СЕБЕ, вот и выливают свою НЕУВЕРЕННОСТЬ на ВАС, – учительница практически светилась энтузиазмом (закончился лишь второй месяц практики, и глаза её по-прежнему ярко сверкали). – Вы должны дать им ОТПОР. А если это не сработает, НУЖНО рассказать кому-то из ВЗРОСЛЫХ, чтобы вам ПОМОГЛИ, – голос сочился искренностью. – Вы НЕ обязаны справляться с этим В ОДИНОЧКУ. – После чего они разыграли по ролям неловкие сценки, где никто не выложился настолько, чтобы учительница осталась довольна.

Сурайя сомневалась, так ли полезен был тот урок. Однако совет обратиться к взрослому казался дельным. В конце концов, когда на занятиях возникают трудности, поднимаешь руку – и к тебе подходят помочь. А проблема, с которой она столкнулась сейчас, была самой серьёзной за всю её жизнь.

Пришло время поднять руку.

Это был час между ужином и временем отхода ко сну. Мама сидела за обеденным столом, перед ней высились стопки тетрадей. Красная ручка деловито пробегала страницу за страницей. Звук стержня, царапающего бумагу, прерывался лишь неодобрительным цоканьем языка, когда мама натыкалась на особенно нелепую ошибку. Кошмары впервые держались на расстоянии; ручка оставалась ручкой, тетради – тетрадями.

«Удача благоволит смелым», – шепнул в ухо голос Розика, и Сурайя чуть не рассмеялась: до того странно было вспомнить о нём именно сейчас.

Она глубоко вдохнула и подошла к столу:

– Мам…

– Хмм? – Мама оторвала глаза от тетрадей, раздражённо вскинув брови. Флуоресцентный свет поймал серебристые нити в чёрных волосах, и те замерцали. – Что?

– У меня… проблема.

– Хмм. – С мягким хлопком закрыв тетрадь, которую проверяла, мама пристально посмотрела на Сурайю. У девочки ухнуло в животе. – Какая проблема? С математикой? Учительница говорила, что ты недостаточно внимательна на уроках. Возможно, тебе не помешают внеклассные занятия.

– Эмм… нет, дело не в этом. – Самым последним, что Сурайя добавила бы в постоянно растущий список проблем, прямо сейчас делающих её жизнь невыносимой, стала бы дополнительная математика. – У меня скорее что-то вроде… проблемы с хулиганами.

– С хулиганами? – Мама теперь была вся внимание, однако в этом было мало приятного. Сурайя вытерла влажные ладони о пижамные штаны, стараясь избегать маминого пристального взгляда. – Хочешь сказать, в твоей новой школе? Кто это тебя задирает? – Последовавший вздох выражал разочарование. – Ну надо же! Такая большая фешенебельная школа. Казалось, у них должны быть инструменты для контроля отношений между учениками…

– Школа тут ни при чём, – быстро уточнила Сурайя. Если мама заведёт речь о том, «что должны делать школы, чтобы учителям и ученикам было комфортнее», они никогда не дойдут до сути. Она смотрела, как раздражение на мамином лице сменилось недоумением.

– Тогда кто… – Во взгляде мамы появилось понимание. – Знаешь, – начала она необычайно непринуждённым тоном, явно силясь изобразить эту самую непринуждённость. – Дружить с девочками