Последняя любовь Великого дракона - Александра Гусарова

Но через полтора часа он снова потребовал с меня еды. Пришлось бежать в круглосуточный магазин, который располагался недалеко от дома.

Купила пару буханок хлеба, палку дешевой колбасы, литр молока и десяток яиц. На это ушел вес неприкосновенный запас, который имелся на моей кредитке. Если в понедельник не будет зарплаты, мы сядем рядом и будем горько плакать, вспоминая сочный бифштекс, который я не доела на новогоднем корпоративе.

Аппетитно счавкав все, что я приготовила, Петр потребовал очередной прогулки на улицу. Когда он с видом победителя вылез из кустов, я поняла, что долго так продолжаться не может.

— Петр, ты считаешь такие походы нормальными? Время уже позднее, народ спать собирается, а я с тобой по улице гуляю. Неужели ты не можешь воспользоваться обычным туалетом? — возмутилась я, отгоняя назойливых комаров.

— Как? — со вселенской грустью в голосе уточнил питомец и посмотрел на свои коротенькие ножки. Я проследила за его взглядом. Свинья на унитазе… Это что-то из разряда фантастики.

В итоге достала с полки черный поднос, который купила для обуви в фикс-прайсе. Объяснила поросенку, что это теперь будет нечто вроде кошачьего лотка, и со спокойной душой легла спать, не забыв выставить Петруше ночную порцию корма.

Воскресным утром проснулась от стойкого запаха, вызывающего слезы.

Шел он именно с того места, где был поставлен поднос накануне. Ничего не стала говорить. Молча скинула содержимое в канализацию, сполоснула и сделала вид, что все так и надо. Он же ни в чем не виноват. Но если так будет продолжаться в течение четырех ближайших месяцев, пока хряк не наберет подходящую массу, провоняю и я, и моя квартира. Благо на фоне этой темы он больше не поднимал вопрос о моем переселении в его мир и совместных детях. Все было очень интересно, но обсуждать это я была совершенно не готова.

Сделав все дела, собралась и поехала к Савельевой. Мне сегодня предстояло сдать попугая на руки придирчивой хозяйке.

Только успела раздеться и стащить покрывало с клетки, как тут же получила порцию ругани, адресованной какому-то Шнырю. А следом открылась входная дверь и на пороге появились Наталья с Григорием.

— Шура, мы приехали! — звонким голосом оповестила о прибытии подруга. Мы привычно обнялись, чмокнули друг друга в щеку, и я потащила подругу к клетке, чтобы сдать птицу.

Попугай сидел на жердочке и с любопытством разглядывая прибывших.

Что интересно, его эмоции я все равно различала. Или мне так казалось.

— Как поживает моя птичка? — Наталья с любопытством заглянула в клетку.

— Петруша хороший! — тут же поклонился он в ответ. А затем следом выдал: — Шпень твой в глотку!

— Это он вспомнил весь свой прежний репертуар, — поспешила я оправдать питомца, который и по моей вине в том числе, потерял разум и стал обычным говорящим арой.

— Ничего страшного! — улыбнулась Наташка. — Зато как он отлично выглядит! Чем ты его кормила? Я же совсем забыла оставить тебе питание или хотя бы денег на него. Ты же должна знать, какие для них корма закупаются?

Подруга вопросительно заглянула мне в глаза.

— Мы с ним все делили пополам! — честно призналась я. — Он даже мясо воровал.

— О, это ничего страшного. Во фруктах им всякий протеин попадается! — улыбнулась он. — Надеюсь, водки не требовал?

— А должен был? — с облегчением рассмеялась я, понимая, что она намекает на его контрабандное прошлое.

Мне подарили магнитик в виде двух голубых дельфинов и коробку сладостей. Последним я была особенно рада. А когда Григорий Иванович по Наташкиному настоянию выдал мне пять тысяч как возмещение понесенных расходов, я отказываться не стала.

Попугая оставляла с легким сердцем, поняв, что это всего лишь обычная птица. А дома меня ждет Петра Дефендер. Пусть и в другом обличье, но зато абсолютно мой. Я села в автобус и поехала домой. По дороге молилась, чтобы меня не встретил подъезд со стойким запахом свинарника и кучей разгневанных соседей.

В подъезд я заходила с оглядкой. Благо, навстречу не попался никто.

Следовательно, претензии мне пока высказать было некому. Закрыв за собой двери с улицы, потянула носом, принюхиваясь к воздуху подъезда.

Пахло чем угодно, но не тем, чего я боялась.

Вот Петровы, похоже, рыбу жарят. Ирина из шестой квартиры опять полы мыла со средством, которое в прошлом месяце ходила и рекламировала всем жильцам. Запах хоть и приятный, но уж слишком приставучий. Возможно, мне бы сейчас бутылочка этой жидкости не помешала бы. Потом к ней зайду. А вот и моя любимая дверь. Тишина.

Постороннего запаха нет, половичок на месте, делегации разгневанных соседей не вижу. Мысленно перекрестилась и открыла двери. Тут же меня встретил торопливый цокот копытцев, и из комнаты показалась голова Петруши. Как мне показалось, взгляд его был очень хитрым.

— Наконец-то, я тебя уже заждался! — поприветствовал меня поросенок.

А я в очередной раз вздрогнула. Никак не могу привыкнуть к тому, что из под любопытного пятачка раздается приятный мужской баритон, может даже бас. — Как мое бывшее тело, сдала?

— Нормально, — ответила я, разуваясь. — Наташа меня даже похвалила, что попугай хорошо выглядит. Сказала, что я его правильно кормила.

— Кстати, о кормежке, — тут же переключился мой постоялец. — Я бы съел чего-нибудь!

Я еще не успела снять одну босоножку и поняла, что вторую нужно возвращать на место:

— Подожди, нам с тобой, наверное, нужно сначала до кустиков прогуляться!

— А вот и нет! — создалось впечатление, что Петр сейчас лопнет от гордости. — Я решил эту проблему!

— Интересно как? — я сначала посмотрела на пустой и чистый поднос для обуви, сиротливо стоящий в прихожей. Затем перевела взгляд на свина.

— А ты меня сначала накорми, — тут же возразил он. — У меня расход энергии большой идет. И у тебя так вкусно от сумки пахнет!

С этими словами он буквально нырнул пятачком в пакет, который я необдуманно поставила на пол. Попугай себе таких вольностей не позволял. Видимо, тело на мозги все же влияет. А Петруша уселся по собачьи на пятую точку и начал весело хрумкать яблоком, сворованным из пакета.

— Петра Дефендер! — я возмущенно обратилась к нему по полному имени. — Яблоко, между прочим, немытое. И может закончиться печальным итогом для твоего желудка!

Челюсти поросенка тут же перестали жевать, и остатки фрукта вылетели на пол. А сам виновник переполоха возмущенно хрюкнул, а потом уточнил:

— А их разве моют? Они же на дереве растут и не пачкаются.

— Это в вашем мире, может, и не пачкаются. А при нашей экологии просто вытереть огурец об штаны уже давно недостаточно.

— А