Последняя любовь Великого дракона - Александра Гусарова

А я смогла заснуть счастливой.

Эпилог

— Дышите глубже! Не стоит поддаваться панике, иначе упадете в обморок! — уговаривала Петрушу акушерка, который не находил себе места, мечась от стены к стене в родовом отделении. А я, лежа на столе, вместо того, чтобы кричать как порядочная роженица, кусала губы, чтобы прямо тут не расхохотаться, считая это крайне неприличным. С другой стороны, о каких приличиях может идти речь, когда ты распята в этой недвусмысленно позе, а из твоего чрева наружу стремиться долгожданный малыш.

Тут меня скрутило очередной схваткой и я, не выдержав, застонала.

— Шурочка, больно, да? Я же говорил, что эпидуралку надо ставить! — тут же подскочил ко мне муж, хватая за руку.

— Уже поздно, — выдохнула я. Вот решила под конец погеройствовать, решила, что боль нужно терпеть. Теперь об этом очень сожалела, но уже было поздно. Сам процесс родов под анестезией проводить опасно. Да еще муж рядом с ума сходит.

— Тужьтесь, женщина, тужьтесь! — приказала акушерка, заглядывая под подол моей рубахи. — Уже головка показалась!

Я дама исполнительная, мне приказали, я исполнила. Неожиданно тишину разорвал скрип, похожий на тот звук, который издают несмазанные колеса телеги. И только спустя мгновение поняла, что этот звук издает красный сморщенный комочек, которого на вытянутой руке держит врач:

— Ух, какого богатыря родила! — оповещает он присутствующих. — Принимай, папаша, наследника!

Петр тут же тянется к ребенку, но ребенка ему не отдают со словами: — Потерпите немного! Мы его вымоем, измерим и запеленаем!

Дальше мне не до них. Оказывается, для женщины роды еще продолжаются. Плацента, проверка на наличие разрывов и много еще чего.

И вдруг слышу испуганный голос акушерки:

— Николай Ильич, а это что такое?

Врач тут же перестает терзать мое бренное тело и идет на зов. Я тут же встрепенулась и готова бежать следом. Но меня останавливает Петр:

— Лежи, я сейчас узнаю, что там случилось.

Я прислушиваюсь к звукам, благо изоляции в родовой никакой.

— Посмотрите, у мальчика на щеках какие-то высыпания, очень похожие на бриллианты!

Стразики вылезли! Что ж, дракон родился.

— Хм, — озабоченно хмыкает доктор. — Я с таким первый раз встречаюсь.

Но дайте новому жителю в себя прийти. Потом посмотрим.

А еще через минуту мне к груди прикладывают самого желанного и самого красивого в мире ребенка. Действительно, на его щечках словно слезки поблескивают камушки. Что мы будем с ними делать, придумаем потом. А пока он наелся и, похоже, уснул. Пете разрешают взять наследника на руки.

За семь тысяч лет он так и не научился обращаться с младенцами.

Поэтому берет его немного неуклюже с помощью акушерки. И тут же раздается ее голос:

— Ой, камушки исчезли!

Врач озадаченно всматривается в лицо младенца и резюмирует так, как только могут врачи:

— Показалось, наверное!

Меня на каталке везут в платную палату, которую заказал муж. Сына он не отдал и теперь гордо шагает следом с ребенком на руках.

Оказывается, когда у тебя есть деньги, многие правила становятся мягче, а запреты не так строги.

* * *

Спустя какое-то время…

Теперь мы живем на два мира. Это нужно для того, чтобы Петенька набирался магии и учился летать. Петенька — это не тот, о котором вы подумали. Это Петр Петрович Первый. Петруша-старший долго не мог выбрать сыну земное имя. А все, что предлагал он, не нравилось мне.

— Петь, неужели ты ничего не можешь придумать нормального, русского? Сыну же в этой стране жить! — психанула я на очередное предложение назвать ребенка Краймонталем. Моталя нам только не хватало.

Мои родители очень хотели Костика. Но на языке Кайерлана, оказывается, это замечательное имя звучало чем-то неприличным. И такое бывает, даже и в нашем мире. Например, слово «дурак» по турецки обозначает остановка. И если черноглазые незнакомцы на улице требуют с тебя дурака, может, и не стоит на них обижаться?

— Но если мне ни одно имя кроме собственного не нравится? — повысил в ответ голос Петр. Этот диалог утомил уже нас обоих.

— Любимый, — обрадовалась я, — что же ты раньше-то молчал?

— А разве так можно? — искренне удивился мой дракон. — Тогда он будет в нашем мире Петра Секондари! Сын и наследник главного правителя Кайерлана.

Вот только захочет ли малыш отправляться в эту обитель рептилоидов?

Я об этом старалась не думать. Но при переходе через мировую грань младший Петруша тут же оборачивался зеленым ящером со стразиками на щечках. И вот оно коварное материнское сердце: этот зелененький дракончик казался мне самым прекрасным существом на свете.

А когда приезжал в гости к моим Раскольниковым, был прелестным малышом на толстых ножках и широкой улыбкой. И лишь одно отличало его от остальных: ходить он начал в шесть месяцев, а в год уже бойко и чисто разговаривал, радуя родителей, бабушку с дедом и местного педиатра.

У Наташки с Григорием родилась дочка, которую назвали Марией. Наши дети часто дружно играли вместе, пока вопрос не вставал о принадлежности какой-нибудь погремушки. И, глядя на них, мы с Наташкой мечтали породниться. Но еще раз повторюсь, что там будет, знает только великий и ужасный Труменкайраль.

КОНЕЦ