Блеф - Девни Перри

что я трахнул и бросил лучшую подругу его жены? Такие вещи могут подорвать мои шансы у судьи.

Дюк был хорошим парнем и все такое, но Люси и Эверли были близки. Это было слишком рискованно.

Пришло время расставаться.

Потом она вошла в галерею, но не ради меня, а ради моей дочери. И будь я проклят, если это не разрушило мои планы.

И я поцеловал ее.

После этого поцелуя она подмигнула мне и вышла из моего кабинета. Она оставила меня стоять там, а мой член пульсировать под молнией.

Если ее целью было заставить меня преследовать ее, то это сработало. Я выскользнул из переулка и обогнул квартал, заметив Эверли, когда она собиралась перейти улицу, направляясь к своей квартире.

Я свистнул.

Она остановилась.

Я дернул подбородком, чтобы она следовала за мной.

Дневные, вечерние и полуночные часы я провел, поклоняясь ее телу в своей постели.

Я зевнул. Черт возьми, эта женщина была выносливой. Она встречала меня такт за тактом, когда мы были в постели, всегда борясь за то, чтобы поднять удовольствие на новый уровень.

Как и прошлой ночью, я был готов все бросить, отключиться и поспать несколько часов. Но она дала мне ровно столько времени, чтобы прийти в себя после того, как заставила нас обоих кончить, а затем провела своими длинными пальцами вверх по моему бедру, позволяя им блуждать и обводить кожу на моем животе, запоминая вершины и впадины.

Пять минут этих восхитительных поглаживаний, и я снова возбудился, поэтому перевернул ее и взял сзади, положив одну руку ей на бедро, чтобы удерживать на месте, а другой поглаживая вверх и вниз по ее спине, запоминая свой собственный путь.

К тому времени, как я закончил, я был слишком уставшим, чтобы отвезти ее домой.

Честно говоря, на самом деле не имело значения, в какой постели она спала. Эверли, возможно, была единственной женщиной в мире, которая понимала, что такое непринужденность, и, черт возьми, слава богу, что я нашел ее раньше, чем кого-либо другого.

Я сварил себе чашку кофе и выпил его залпом, как только он остыл. Затем я приготовил еще одну чашку и выпил ее, сидя на табурете у кухонного островка, пока звонил дочери. Скоро должны были начаться занятия в школе.

— Привет. — На заднем плане слышались разговоры подростков и хлопанье шкафчиков.

— Привет, малышка. Как дела?

— Я в порядке, — ее голос звучал монотонно. Плоско. В ее словах не было улыбки.

— Что-то у тебя нехороший голос.

— Наверное, потому, что сегодня утром у меня контрольная по химии, и я собираюсь ее завалить.

— Почему ты думаешь, что завалишь ее?

Еще один шкафчик захлопнулся, на этот раз так близко от телефона, что я услышал металлический скрежет.

— Я ненавижу химию.

Я усмехнулся.

— Но разве химия хуже, чем право?

— Нет. — Она хихикнула. Это прозвучало едва заметно, но этого было достаточно, чтобы успокоить некоторые мои страхи.

— Как ты на самом деле? Правду.

Она вздохнула.

— Мама узнала, что ты был со мной в кинотеатре.

— Что? — У меня упало сердце. — Как? — Мы были осторожны. Очень осторожны.

— Одна из ее стервозных подруг была там и увидела тебя, когда выходила в туалет.

Ну и черт.

— Черт.

Почему Эйприл не позвонила мне? Обычно она вымещала это на мне, а не на Саванне. Возможно, она просто накапливала эту информацию, чтобы позже использовать ее против меня. Возможно, она знала, что мы с Эйденом закончили переговоры и следующим шагом был суд.

— Что еще она сказала? — спросил я.

— Она сказала, что, как бы сильно я ни хотела жить с тобой, этому никогда не бывать. Потом Джулиан разозлился, потому что я назвала его Джулианом, а не папой, и они сказали, что я наказана на месяц.

Я сжал свободную руку в кулак, лежавшую на столе. Я их чертовски ненавидел.

Джулиан был отцом Саванны с самого первого дня. Не потому, что он это заслужил. А потому что украл это у меня.

Джулиан был рядом в тот день, когда она родилась. Именно он привез ее домой из больницы. Он был тем, кто кормил ее из бутылочки и укачивал перед сном. Он был рядом и наблюдал, как она делает свои первые шаги.

Фамилия Саванны была даже не Хаксли. А Тош. Этот сукин сын Джулиан дал ей свою фамилию, когда она принадлежала мне.

До тринадцати лет она называла его папой, по привычке, и по его требованию.

Пока она не решила по-другому.

Я никогда не забуду тот день, когда Саванна пришла в галерею одна. Она была в центре города с друзьями, ходила по магазинам и бросила их. К счастью, в тот день я был в галерее. Кэти редко брала отгулы, но в тот день я торчал за письменным столом.

Слава богу за это. Когда Саванна вошла внутрь, я окаменел. Испугался, что меня снова бросят в тюрьму, потому что мой ребенок пришел навестить меня.

Но страх исчез в тот момент, когда я заметил выражение ее лица. Пустое. Одинокое. Потерянное.

Я увековечил этот взгляд на картине. Потом я повесил портрет на стену в галерее, чтобы напомнить себе, что она осталась одна из-за того, что я облажался. Я подвел ее еще до того, как она родилась.

Может быть, я все еще подводил ее. Может быть, мне следовало упорнее бороться, чтобы забрать ее от Эйприл и Джулиана. Сердце мужчины может быть разбито слишком много раз, прежде чем он, наконец, признает свое поражение.

Это был первый день, когда она улизнула, чтобы повидаться со мной, но он был не последним.

С того дня я стал для нее отцом. Так что пошел ты, Джулиан. Так или иначе, я найду способ сделать ее Хаксли.

— Мне жаль, Саванна, — сказал я, не зная, что еще сказать. Я не хотел говорить ей, что собираюсь снова обратиться в суд. Я не хотел обнадеживать ее.

— Он придурок.

Я рассмеялся.

— Ты не ошибаешься.

— А мама — стерва.

Я буркнул в знак согласия.

— Но они не имею права держать меня в этом доме. — Вызов в ее голосе звучал громко и отчетливо. Я практически видел, как она выпячивает подбородок.

— Не нарывайся на неприятности.

Она усмехнулась.

— Может, если я их как следует разозлю, они меня отпустят.

Сомнительно. Она пыталась это сделать в течение многих лет. Саванна постоянно переходила все границы, как дома, так и перед законом. По ее шестнадцатилетней логике, если она попадет в большую беду, либо судебная система выдернет