Восхитительная ложь - Шона Мейред

каком-то безмолвном соревновании по измерению членов. Затем, наконец, мои плечи опускаются, и я поворачиваюсь спиной к Ри, позволяя Лиаму идти впереди. Он не теряет ни секунды, кладя руку мне на спину и ведя меня из спортзала прочь от мшисто-зеленых глаз, сверлящих дыру в моем черепе.

Я понижаю голос, слова срываются с моих губ.

— Кто он?

Множество эмоций отражается на его лице, когда он переводит взгляд в мою сторону. Его жесткий взгляд режет, глаза сужаются в щелочки, а губы плотно сжаты.

— Кто он для тебя? — Он приподнимает бровь, ожидая моего ответа, окликая меня прежде, чем слова слетают с моих губ.

Неуверенность скручивается у меня внутри. Рассказать ли мне ему о той ночи, о том, как парень, которого он назвал Ри, преследовал меня по лесу, прежде чем пригвоздить к дереву одним взглядом и коварной улыбкой? Выкладываю ли я все свои карты на стол или держу это при себе?

И снова, прежде чем я успеваю ответить на просьбу Лиама, мои глаза предают меня. Оглядываясь через плечо, я ищу его. Он все еще там, прислонившись к стене, скрестив руки на широкой груди, на его кривой улыбке пляшет веселье.

Его лоб покрывается потом, заставляя падающие пряди его ониксовых волос прилипать к влажной коже. Его грудь обнажена, демонстрируя его гибкое, мускулистое тело, усеянное россыпью лоскутных татуировок. Наконец, мое внимание смещается на юг, следуя за мерцающим блеском пота, который задерживается в ложбинках его рельефных мышц живота. Он источает силу, опасность и все, от чего я должна бежать, но, как и в ту ночь, я не могу отвести взгляд, и, что еще хуже, я не хочу.

Как человек может выглядеть таким опасным и в то же время таким соблазнительным?

Бессильная под его удушающим взглядом, я проглатываю комок, набухающий в моем горле, затем пытаюсь освободиться от его пристального взгляда. После успеха я позволяю своему ответу просочиться сквозь сгустившийся воздух.

— Кое-кто незначительный.

Глава тринадцатая

СИРША

Приподняв свою татуированную шею, Лиам смотрит в мои глаза, горящие, как раскаленные угли, когда его любопытство прорезает мучительные морщины вдоль его лба. Он не купился ни на одно мое оправдание. Это видно по тому, как от разочарования сжимаются его челюсти. Наконец, мы достигаем двери кабинета Фиа, и он поворачивается ко мне лицом, сжимая мои бицепсы, чтобы я не смогла избежать его раздевающего взгляда.

— Что это было?

— Ничего особенного. Я не знаю, кто этот парень, не говоря уже о том, откуда он меня знал.

— Ты дерьмово врешь.

Внезапно тяжесть моей лжи каменным блоком пронзает меня изнутри, оставляя за собой волны сожаления. Я знаю, Лиам хочет ответов, но что я должна сказать? Как я должна выразить свои мысли о таинственном Ри, когда я сама едва могу их осознать.

Его грозный взгляд смягчается, а плечи опускаются, превращаясь в согнутую груду.

— Я не смогу помочь тебе, если ты не расскажешь мне все, что знаешь, вольная птица. Откуда ты знаешь Ри?

От его заявления мои глаза сузились в наполненные гневом щелочки. Как он смеет требовать от меня информацию? Особенно когда все, что он делает, это подкидывает мне загадки, оставляя меня в еще большем замешательстве и еще дальше от того, чтобы распутать паутину лжи, в которую меня втянула моя мать.

— Как насчет того, чтобы сначала рассказать мне, почему я здесь?

Его глаза закрываются, когда он нетерпеливо выдыхает. Разочарование искривляет его лицо, когда глубокая хмурость расползается по поджатым губам.

— Я не могу этого сделать, Сирша. Ты не готова.

— Что ж, похоже, мы на перепутье, Деверо.

Не желая идти ни на какие дальнейшие уступки, он скользит зубами по нижней губе, втягивая ее в рот. Его проколотые ноздри расширяются, когда он наклоняет голову.

— Думаю, тогда мне лучше отвести тебя обратно в дом.

Отводит от меня взгляд, кончиками пальцев берется за ручку двери кабинета Фиа.

— Подожди здесь.

Его тон бранит меня, как будто я непослушный ребенок, которому нужно сделать выговор. Затем, складывая руки под грудью, я смотрю ему в глаза, невозмутимо закатывая глаза.

— Как скажете, ваше высочество.

Ноги Лиама дергаются вперед, оставляя меня пялиться на него из открытого дверного проема. Опираясь на дверной косяк, я переношу вес на свои уставшие ноги, следя глазами за каждым движением Лиама. Наконец, он останавливается перед столом Фиа, привлекая ее внимание. Слишком далеко, чтобы разобрать их приглушенный тон, я пристально смотрю на их губы, глаза сужаются, когда я пытаюсь понять, о чем они говорят. Губы Фиа с сомнением поджимаются, когда руки Лиама активно жестикулируют.

Внезапно голова Фиа поворачивается ко мне, демонстрируя глубокие морщины беспокойства вокруг ее лба и глаз. Ее плечи опускаются, когда она кладет руки на стол и встает со своего места. Тень чего-то нечитаемого скользит по ее четким чертам. Затем, с тяжелым выдохом, ее ноздри расширяются.

Обходя свой стол, она идет к вешалке и ближе ко мне. Ее руки исчезают в сумочке, а затем она вытаскивает ключи и протягивает их Лиаму, чтобы тот взял. К счастью, их новое положение дает мне больше шансов услышать их разговор. Слегка наклонившись вперед, я напрягаю уши, подслушивая.

— Отведи ее домой и, ради всего Святого, не подталкивай ее к разговору, когда она не готова. — Она бросает ключи ему в ладонь, предупреждающе приподнимая бровь.

— Она знает его, мама. Он так и сказал. — Пальцы Лиама сжимаются на клавишах, костяшки его пальцев белеют, когда его рука молча молит о том, чтобы ее отпустили. — Почему она это скрывает?

— То, чем она делится или что утаивает, — это ее дело. Пойми, она не помнит маленького мальчика, который когда-то был ее лучшим другом. Айна удалила все следы нашего присутствия из своей жизни давным-давно. Она никогда не была частью этого мира, Лиам. Дай ей минуту отдышаться и понять, кому она может доверять. Будь с ней помягче. Она придет в себя.

При этих словах мои брови хмурятся, отчего глаза затеняются в замешательстве. Что она имеет в виду, помню я или нет? Ломая голову, я вспоминаю свое детство в поисках самых ранних воспоминаний, но, кажется, не могу найти ничего моложе семи или восьми лет.

Точнее, в день моего святого причастия, когда девушка по имени Аврил встала на мое платье и порвала его. После колоссального кризиса мой классный руководитель скрепил его обратно как раз вовремя, чтобы я могла пройти к алтарю и получить Святой хлеб.

Конечно, есть еще