Смоленская площадь - Алексей Троненков

— Да ладно Вам, право! — улыбнулся Суховлинский. — Просто захотелось одним глазком взглянуть на одного из самых выдающихся дипломатов России.

— Да что Вы! — интонации мидовца не изменились. — И кто же дал столь лестную характеристику?

— Наши с Вами общие знакомые, гм… Игорь… кхе… Алексеевич.

— Неужели?

Голос Каюрова стал совсем ледяным. Ну никак не мог он себе представить этих самых общих знакомых. Не было у него с современными чекистами никаких общих знакомых. Раньше — да, но не теперь…

Ни мало не смущаясь прохладных тональностей своего собеседника, Суховлинский попыхивал тонкой сигаркой. Имидж поддерживал, надо полагать. Глаза дружелюбно мерцали, отражая пронзительный свет галогеновых светильников, губы растянуты в улыбке. Каюров с удивлением обнаружил, улыбка эта искренняя.

— Видите ли, мы хотели бы предложить Вам своего рода сотрудничество… Точнее… — со стороны могло показаться, будто генерал замялся, но так мог подумать только идиот. — Я буду откровенен с Вами… мы хотим попросить Вас оказать нам услугу.

— Сомневаясь в своих силах выполнить ее! — резче, чем, может, ему хотелось, ответил Каюров.

— Вы так и не смогли простить нам свою дочь? — тихо спросил Суховлинский.

— Насколько я знаю, разведка не занимается розыскной работой на территории Союза, тьфу, России! — с горечью ответил дипломат.

Генерал сделал несколько затяжек, прежде чем возразил:

— В то время госбезопасность была единым целым… и я ни в коем случае не слагаю с руководителей разведки того времени ответственности… Я пришел позже и не знаю всех тонкостей Вашего дела, Игорь Алексеевич, но уверен, не надо было сдаваться!

Каюров зажмурил глаза, чтобы едкие слезы не заструились по щекам. Словно наяву перед ним возникло живое веселое личико его девочки с тающими снежинками на пушистых ресничках… Такая маленькая и такая серьезная в свои два годика… Девочка моя…

— Я никого и ни в чем не виню! — Каюров раскрыл глаза. Его голос был тверд, руки спокойно лежали на мягких подлокотниках. — Я уверен, ребята сделали все от них зависящее и большего требовать я был не в силах. Дело закрыто.

Они смотрели в глаза друг друга, двое битых жизнью мужчин, два тертых профессионала, которые в иных обстоятельствах могли бы стать друзьями. В иных обстоятельствах… и в иное время…

— В отношении же Вашей просьбы… я все еще никак не могу взять в толк, в какой лотерее Вы вытащили мое имя.

— Ваше прошлое, Игорь Алексеевич, позволяет нам думать…

— Мое прошлое Вам неизвестно, Денис Матвеевич! — отрезал Каюров. — И в мои планы не входит делиться с Вами воспоминаниями.

— Можете ли себе представить, но некоторые из Ваших друзей, Игорь Алексеевич, полагают, будто в наше говенное время личные амбиции для людей Вашего уровня являются непозволительной роскошью…

— Как интересно… — усмехнулся Каюров. — В наше, говорите, время? Крайне интересно! И кто же, позвольте полюбопытствовать, проповедует в наше время подобные идеалы? Хотя бы один человек?..

— Я. — послышался низкий густой голос. — Приношу свои извинения за опоздание. Вижу, вижу, не сладко Вам пришлось Денис Матвеевич… Добрый день, …Владислав!

В комнату, сдерживая тяжелое дыхание, входил Евгений Максимович Примаков…

23 марта 1999 года

Одна из ключевых дат. Начало…

Швейцария, Цуг

Сморгнув с ресниц соленую влагу, Алексей Раменов несколько секунд таращился в темный ночной потолок, прислушиваясь к грохоту сердца.

Кряхтя, слез с кровати и прошлепал к столику со спасительным коньяком.

«Сны, однако! Тоже мне — кошмар на улице Вязов!» ошарашено мельтешили мысли. Еще нужно будет простыни осмотреть, а то потом со стыда — хоть в Рейн! Старичок в детство впал! В его его-то пятьдесят шесть на голых баб во сне глазеть…

Совершенно не к месту ему еще подумалось, если бы подобное снилось на зоне, то не протянул бы там и нескольких дней. А отсидел целых десять лет. От звонка до звонка. Правда, после того, как его основательно подлатали и извлекли из разных органов тела десяток пулек…

Алексей взглянул на свое отражение в зеркале. Весьма упитанный солидный господин. Большие залысины от высокого лба. Круглое лицо с жесткой складкой тонких губ.

От него веяло надежностью. Надежностью и солидностью.

Он удовлетворенно похлопал себя по «пивному» животику и улыбнулся — ничего общего с худым и грязным оборванцем, каким он вернулся после отсидки в свой городок под Москвой. Тьфу, дыра! Даже вспоминать не хочется…

А потом… Если бы кто знал, чего стоило возвращаться в так называемую нормальную жизнь, вгрызаться зубами в судьбу и разрывать когтями соперников, отстаивая свой кусок! Убедить себя в праве на счастье, а затем — переступить через себя и других. И добиться!

Он занял свое место под солнцем, заплатив самую высокую цену Силе, овладевшей им в юности и которая вела по жизни. Он отдал свою душу! Он превратился в хищника! Неужели это так много за уютный дом на побережье одного из швейцарских озер и респектабельную работу? За славную девушку, которая зовет его отцом? А еще… неужели у него появилась любящая женщина? Впрочем, если кто-то считает, это много, то ради чего вообще стоит жить?! А, какого черта…

Спать расхотелось. Алексей оделся, убедился, Лаура спит, и закрыл дверь в спальную комнату. Некоторое время боролся с искушением позвонить дочери, но решил все-таки отложить звонок до утра — не стоит беспокоить девочку в три часа ночи только ради того, чтобы узнать как у нее дела…

Дочка…

Недавно отметили ее двадцатидвухлетие. Невысокого роста, изящная и стройная от природы, она при этом не жалела ни сил, ни отцовских денег для дальнейшего физического совершенствования. А с душой и так все было в порядке. Широкий кругозор и несколько иностранных языков — результат максимального задействования денег и возможностей. Заядлая театралка и ценитель художественной живописи. Знаток современной и классической литературы, с успехом поддерживающая беседу и о последних голливудских новинках. Короче говоря, эта девушка совершенно не была похожа на единственную дочь очень и очень богатого российского бизнесмена, чему этот самый бизнесмен, то есть господин Алексей Раменов, был несказанно рад. Он откровенно гордился дочерью, да и собой тоже, благословляя небеса за врожденную у нее страсть к знаниям и всему новому в этом переменчивом мире.

И лишь одно ее желание ставило его в тупик — страстное и непреклонное желание работать в МИДе. Ее не прельщали ни бизнес, ни возможность делать большие деньги. Невзирая на уговоры Раменова, предложившего ей пять лет назад на выбор Оксфорд, Кембридж или Йель, Женька тайком подала документы в МГИМО, сдала вступительные экзамены и была зачислена на юридический факультет. Лишь после она позвонила отцу в Бонн (в то время он создавал новую финансовую структуру для «Аэробус-Лайнс» в Германии) и сообщила о своей победе. Раменов молчал минуты две, а затем почувствовал, как из защипавших глаз потекли слезы. В неполные семнадцать лет она умела добиваться своей цели. Сама. Она выросла. А он… он только постарел…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});