Мушкетерка - Лэйнофф Лили

Портия, все такая же ослепительно-яркая в своем коралловом платье, хмыкнула, поднесла свою чашку к губам и аккуратно сделала глоток. Она уже больше двух месяцев была воспитанницей мадам де Тревиль. Рядом с ней сидела миниатюрная девушка — Теа. Ее локоны пышным облаком обрамляли лицо. Она провела здесь уже три месяца, но до сих пор вела себя как гостья, пытливый взгляд ее темных глаз изучал комнату. Заметили ли девушки, что я делаю то же самое? Время от времени взгляд Теа останавливался на мне, и она улыбалась. Последняя из девушек, Арья, умостилась на неудобной с виду табуретке: спина прямая, плечи развернуты так, будто она позирует для портрета. Но причиной тому была скорее настороженность, чем хорошая осанка, — она словно постоянно оценивала окружающее пространство. Если бы я прожила у мадам де Тревиль семь месяцев, может, и я стала бы такой. Неужели это необходимо для того, чтобы поймать убийцу папы? Я все ждала, когда одна из девушек упомянет о моем обмороке. Может, они придумают для меня новое прозвище. Еще одно в мою коллекцию: бедняжка Таня, инвалидка… Я ждала, что их взгляды заискрятся насмешкой, что они будут смотреть на меня так, как смотрела Маргерит, скажут мне, что у меня ничего и никого нет… Что я сама ничто. Что я никто.

— Таня — это ведь не французское имя, — неожиданно сказала Портия. Я вздрогнула. Вроде бы это не вопрос… или надо ответить? Я не знала, как правильно вести себя в такой ситуации. Я посмотрела на мадам де Тревиль, но та молчала. — Кажется, оно богемское, — продолжила Портия, поставив свою чашку обратно на блюдце. Я прочистила горло.

— Русское, — поправила я. Меня назвали в честь любимой бабушки моей матери, Татьяны, чей портрет в миниатюре стоял на каминной полке у нас в салоне. Во всяком случае, стоял там до того, как все дорогие нашему сердцу вещи были упакованы и спрятаны по сундукам. Молчание становилось мучительным. — Портия ведь тоже не французское имя?

Она посмотрела на меня с удивлением — может быть, даже с уважением?

— Перейдем к важным делам: Теа, ты встретишься с портным вместе с нами, — вмешалась мадам де Тревиль, положив конец дальнейшим расспросам. — Ты знаешь все эти странные новые слова для обозначения швов, ниток и всего остального. Портия, Арья, вы поработаете над гавотом. Мы не переживем еще одного фиаско, как в прошлые выходные. Я буквально слышала ехидные замечания графини де Граммон; мне стоило больших усилий не броситься через весь зал и не объяснить ее друзьям, где она взяла свой веер. Знаю, это последний писк моды, но спать ради веера с мастером все же чересчур отчаянный шаг…

— Это он наступил мне на ногу, а не я ему! — возмутилась Портия.

— Очень может быть, однако, когда маркиз де Лимож отказывается от танца после вашего скандального последнего круга по бальной зале, необходимо принять меры. Вся миссия была бы провалена, если бы не Арья!

Портия надулась, сидя на кушетке, и бросила расстроенный взгляд в сторону Арьи. Та застыла и старательно отводила глаза от Портии.

Теа, закусившая губу, вдруг вскинулась.

— Мадам, — радостно прощебетала она, — а вы уже рассказали Тане историю о том, как появились «Мушкетерки Луны»? У нас ведь традиция — рассказывать эту историю на первой встрече!

Оно гордо улыбнулась, и я поняла, что таким образом она пытается разрядить атмосферу. Портия застонала, откинувшись на спинку кушетки, ее кудри рассыпались по позолоченному дереву.

— Едва ли можно назвать традицией то, что до сих пор случалось всего три раза. И ты сто раз после этого слышала эту историю, как тебе не надоест?

Арья возразила, неразборчиво пробормотав:

— Самое большее — четыре раза.

— Вообще-то пока не рассказывала, — ответила мадам де Тревиль.

— Ах, прошу вас, расскажите! — взмолилась Теа, но мгновенно сникла под укоризненным взглядом мадам.

— Так и быть, сокращенную версию, — уступила мадам де Тревиль. — Таня, несколько лет назад я оказалась в непростой ситуации. Это было связано с кардиналом Мазарини. — Секунды шли, а она все молчала, словно была не в силах продолжить рассказ. Вся Франция знала, что Мазарини был видным советником короля, но какое отношение он мог иметь к нам?

— Я не… — начала было я.

— Если тебе так интересно, один повеса пытался взять меня силой, когда я обыскивала кое-чей кабинет. — Я испуганно ахнула, на что Портия ответила сдавленным смешком. — Я сказала «пытался», Таня, — продолжила мадам де Тревиль. — Не успев и глазом моргнуть, он познакомился с острием моего кинжала. Видишь ли, не обязательно быть мушкетером, чтобы пронести оружие на бал. Как бы то ни было, Мазарини, которому тоже нужно было выпустить пар, оказал мне услугу и пригрозил этому ничтожеству всей мощью королевского двора.

Если бы эта история выплыла на свет, я потеряла бы все. И неважно, что придворный сам напал на меня. Людей волновало бы лишь то, что я, женщина, угрожала дворянину — да еще и клинком! Не было ни мужа, ни родственников мужского пола, которые могли бы за меня вступиться. Меня терпели при дворе только потому, что моя мать была фавориткой королевы Анны. На самом деле никто не хотел приглашать меня на званые вечера, всеми приглашениями я была обязана ее величеству. По их мнению, я не была настоящим членом придворного общества. Но Мазарини был другим. Он пришел в восторг от меня, от кинжала, который я прятала в бальном платье, от моего рассказа, как я в детстве училась фехтованию. Пытаться все скрыть уже не было смысла, учитывая, сколько нападавший успел увидеть. Так что Мазарини решил проблему радикально.

— Он убил его? — поразилась я.

— Может, нападавший жив, может, мертв, а может, валяется пьяный в канаве. Честно говоря, мне все равно. Я знаю только, что, хотя он и не был участником Фронды, он стал одним из многих аристократов, которые отправились в ссылку, — ответила мадам де Тревиль.

— Но это не объясняет, как вы оказались во главе…

— Столько терпения в схватке, но ни капли в разговоре, — перебила она, неодобрительно покачав головой. — Год назад Мазарини написал мне, что существует способ послужить королю, а также применить мои навыки фехтовальщицы и исполнить детскую мечту. Разумеется, я была заинтригована. Можешь представить себе мое удивление, когда он пригласил меня во дворец. Лишь немногим дворянам выпадает честь удостоиться встречи с Мазарини. Не прошло и дня, как все в Ле Маре вообразили, будто я его фаворитка, причем единственная, тут же отбросили прежние предубеждения и стали обращаться со мной как с фарфоровой куклой и сдувать пылинки. Что же до самой встречи, то после Фронды Мазарини понял, что нужны меры предосторожности. Париж — да и сама монархия — не переживет еще одного Конде. Видишь ли, ходили слухи о растущем недовольстве среди аристократов, избежавших ссылки, и о заговоре, который готовится уже больше года. Может, попытка переворота, организованная Конде, и провалилась, но она вдохновила жаждущих власти дворян на размышления о свержении нынешнего монархического режима и замене его другим. Разумеется, при этом они ни секунды не думали о наших бедняках, о простом люде, о женщинах, иммигрантах и обо всех тех, кто пострадает за их так называемую революцию. Когда свергают короля, он никогда не умирает первым. Те, кто желает его смерти, на самом деле хотят всего лишь заграбастать себе побольше власти и набить карманы. Мазарини хотел — и хочет — узнать больше. Все предыдущие попытки от имени Дома короля потерпели неудачу. Мушкетеры, известные публике, весьма энергичны и храбры, однако им недостает искушенности. Зачем кому-то понадобилось снабжать этих мальчишек огнестрельным оружием… можешь себе представить, как они пытаются выявить заговорщиков, если выдают себя, едва открыв рот? И еще эта лейб-гвардия, которая умеет заявить о себе, — безупречные манеры, аура престижа, — но ты когда-нибудь видела, как они дерутся на дуэли?

Все засмеялись, и я подумала, что надо бы к ним присоединиться, но к тому времени, как я собралась, они уже успокоились. Остальные девушки уже не утруждали себя тем, чтобы смотреть на мадам де Тревиль, — теперь они пристально разглядывали меня. Наверняка удивлялись, что такой увечной, как я, дали место среди них. И что меня не выкинули на улицу после того, как я упала в обморок у них на глазах.