И жили они долго и счастливо - Алёна Селютина

Василиса, стараясь не думать о том, что виновник всех ее бед стоит сейчас за ее спиной и слышит ее.

Это другой мир. Она все начала сначала. Здесь она никому не принадлежала и не собиралась терять наконец-то обретенную свободу по прихоти Баюна!

– Мудрая! – рыкнул Баюн. Глаза его окрасились золотом, зрачок удлинился, и он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но Кощей его перебил:

– Да ладно тебе, Баюн. – Он оперся на косяк и с явным любопытством наблюдал эту сцену. – А как же хваленая демократия? Я вполне способен справиться в одиночку.

– Справиться? – выдохнула Василиса сквозь зубы, но не решилась повернуться к Кощею и произнесла куда-то в сторону: – Справиться с чем? В обязанности консультанта входит отвечать на поставленные вопросы. Ты можешь делать это из дома и посылать ответы с птицей.

Кощей усмехнулся.

– О, мы уже на ты?

– Все свободны! – рявкнул Баюн. – Василиса, останься.

Кощей вошел в кабинет, освобождая дверь для желающих сбежать как можно дальше, и Василиса невольно сделала шаг назад. Как только дверь за последним участником летучки закрылась, Баюн мрачно уставился на нее и произнес:

– Кощей будет помогать нам с вопросами, для разрешения которых у здешнего населения мозгов не хватает. Я надеюсь, ты не думаешь, что умнее его! И будь добра впредь помнить о том, с кем ты разговариваешь!

Губы затряслись. Она сжала их покрепче: только расплакаться не хватало.

– Спасибо, конечно, но я не нуждаюсь в защитниках, – хмыкнул Кощей сзади.

Не отвечая Баюну и не дожидаясь разрешения выйти, Василиса круто развернулась и рванула из кабинета, прошептав у самой двери:

– Не приближайся ко мне.

Баюн вроде что-то рыкнул, но Кощей осадил его: хотя Василиса и не слышала, что именно он сказал, но уловила властные нотки в его голосе.

Она шла по коридору и больше всего мечтала пропасть куда-нибудь. Ненависть и обида жгли изнутри, заставляя пылать щеки и учащенно биться сердце. Она тонула в них, задыхалась и чувствовала себя мерзко, словно вся испачкалась – и все это видят. Ворвалась к себе в кабинет, закрыла дверь, стремительно пересекла расстояние до окна и вцепилась в подоконник, вглядываясь в темно-зеленое после дождя море за стеклом и пытаясь продышаться и не заплакать. Рванула на себя оконную створку: лицо обдало свежим прохладным сырым воздухом, и хотя бы дышать стало чуть легче.

У этого демона глаза тоже были зеленые, Василиса помнила. Стоило увидеть Кощея, и она вспомнила вообще все: обреченность, отчаяние, слезы и его на пороге ее покоев. Одиночество и темно-серое небо. И как за право снова увидеть солнце он требовал стать его женой. Как она теряла, забывала себя, оставаясь лягушкой, и как это было страшно. И как потом ждала Ивана, а Кощей безразлично смотрел на нее, прекрасно осознавая, что ее ждет впереди.

Ведь он не мог не знать и просто хотел насладиться ее мучениями!

Насладиться тем, как она будет выполнять свои брачные клятвы.

Василиса спрятала лицо в ладони и затрясла головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний, прогнать их.

Сзади скрипнула доска, она нервно оглянулась. Кощей стоял на пороге – совсем как много лет назад – и разглядывал ее кабинет.

– Довольно скромно после царских хором, не правда ли? – словно продолжая дружескую беседу, поинтересовался он.

– Вон! – шепотом выдохнула Василиса.

Хотела сказать громко, но не получилось.

Кощей мрачно посмотрел на нее и снова принялся тереть запястье, теперь на правой руке.

– А ведь я пытаюсь быть вежливым, – укорил он.

– Ты слишком поздно вспомнил о вежливости.

– Василиса, ты забываешься.

Василиса выпрямилась, вздернула подбородок. В Тридевятом она была царицей – и все еще помнила, как ею быть. И в этот мир она сбежала не для того, чтобы снова позволить кому-либо распоряжаться ее жизнью.

– У тебя нет власти надо мной, – сказала она, надеясь, что это прозвучало твердо и с достоинством.

– Ты так уверена в этом? – приподнял бровь Кощей.

Он смотрел на нее не мигая, и Василиса усомнилась в своих словах. Уверена ли она? Власти, может быть, и нет, но его могущества вполне хватит, чтобы превратить ее жизнь в ад и окольными путями.

– Я не боюсь, – упрямо произнесла она пересохшими губами.

Кощей улыбнулся, и улыбка вышла мрачной.

– Ты все та же, – кивнул он. – Гордая, смелая и совершенно не способная на диалог. Ну что ж, во всяком случае, мне не будет скучно. Сработаемся.

И он вышел из кабинета, не прощаясь и не дожидаясь от нее ответной реплики.

Василисе захотелось завыть и что-нибудь сломать.

Ночью ей снились бесконечные коридоры, тусклый свет из окна и звук опускающегося засова.

Глава 9

Первый раз Баюн позвонил во время судебного заседания. Кощей кинул раздраженный взгляд на номер и сбросил. Подождет, котина этакая, ничего ему не сделается.

Настроение у Кощея было хуже некуда. Все выходные он по обыкновению провел в Нави, благо там время текло так же, как и здесь, вернулся поздно ночью и потому не выспался, а в довершение всего с утра поссорился с Василисой, для которой время выхода из дома до сих пор оставалось чем-то абстрактным. Всю дорогу до работы она молчала, выскочила из машины, едва та остановилась, буркнула что-то напоследок и не поцеловала на прощание. Последнее злило больше всего: педантичность Кощея требовала соблюдения их ритуалов.

Баюн позвонил снова, Кощей снова сбросил, но тревога уже поселилась в нем. И пока ответчик, отказавшийся от представителя в пользу раскрытия своих недюжих актерских талантов, заламывал руки, изливая суду, как чудовищно несправедливо обошелся с ним истец, быстро набрал Василисе сообщение: «У тебя все хорошо?»

Сообщение было прочитано сразу, но ответ так и не пришел. «Да или нет?» – успел напечатать Кощей, прежде чем настал его черед задавать вопросы. Василиса снова прочитала и снова не ответила. Ответчик возопил что-то глубоко патетическое на тему неуважения к суду и к сторонам Константина Кощеева, который, вместо того чтобы уделять внимание им, пялится в телефон, и Кощей, подавив в себе всколыхнувшееся желание убивать, попросил объявить перерыв.

На лестничной площадке никого не было. Первым делом Кощей позвонил Василисе и, кажется, перестал дышать, когда она сбросила звонок. Тогда он набрал Баюна.

– Царь мой, – без всякого подобострастия начал кот, и Кощей ощутил, как к горлу подкатила волна тошноты. – Полагаю, здесь необходимо твое присутствие.

– Василиса в порядке? – рявкнул Кощей.

– Она жива и здорова, – вздохнул Баюн. – Как приедешь, сначала зайди ко мне.

Никогда еще Кощей не испытывал столь сильных чувств к противной стороне, как в тот день. Наверное, что-то все же промелькнуло в его глазах, пробудив в ответчике инстинкт самосохранения, и судебное заседание удалось быстро отложить.

В Конторе Кощей был через тридцать минут. Ноги несли в сторону Василисиного кабинета, но он заставил себя остановиться и послушаться Баюна. Тот не язвил и не источал яд, но и без того было ясно, что случилось что-то серьезное. И если он сказал сначала зайти к нему…

– Где Василиса?!

Кощей ворвался в кабинет, ожидая увидеть там как минимум военный совет, но Баюн был один.

– Лекция у Василисы, – задумчиво ответил Баюн. – Послушай меня и постарайся не волноваться. Она тебя не помнит. Совсем. Она абсолютно уверена, что ни разу не встречала тебя с тех пор, как вышла из Леса по эту сторону.

Сердце Кощея пропустило удар, но на место страха пришел гнев.

– Ты со мной шутки шутить вздумал?

– Если бы, – вздохнул Баюн. – Более того, она, скажем так, настроена по отношению к тебе враждебно. Примерно как когда я объявил, что нанимаю тебя консультантом, только в этот раз со свойственными ей нынче уверенностью и независимостью.

– Что за бред? – выдохнул Кощей.

– Я не знаю, – честно ответил Баюн.

– Я должен…

– Подожди окончания лекции, я вызову ее в кабинет, она…

– Баюн.

В кабинете стало заметно холоднее. Настолько, что листья стоящего на подоконнике мирта покрылись инеем по краям. Тени неспешно потекли к ногам своего хозяина. Над головой его появились очертания короны…

– Пр-р-равильно, – совершенно по-кошачьи замурчал Баюн и добавил, растягивая для пущего эффекта гласные: – Давай, устрой тут апокалипсис местного масштаба, это, несомненно, добавит в глазах Василисы очков в твою пользу.

Кощей заставил себя глубоко вздохнуть. Потом еще раз.

– Ты издеваешься? – прошипел он. – Забыл, кто я?

– Я никогда не забываю, кто ты, царь мой, – спокойно ответил Баюн. Мирт на окне дрогнул, скидывая с себя ледяное крошево, и с негодованием распушил листья. – Может, и хотел бы забыть, да кровь не дает. А теперь слушай меня. Час назад Василиса ворвалась ко мне и устроила скандал, потому что кто-то гадко пошутил, повесив на дверь ее кабинета табличку с твоей фамилией, и, когда я по привычке назвал ее Кощеевой, она… – Баюн поморщился, давя неприятное воспоминание. – В общем, она отреагировала на это не очень хорошо. И тогда я спросил,