Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров

Трубы купили по государственным ценам, даже документы нам прислали, но человек малость обманул нас, как говорится…

— Как обманул? — спросил Саргис, начиная трезветь: слово «обманул» вывело из хмельного оцепенения. — Это был спекулянт, что ли?

Гарегин потер лоб, пытаясь что-то вспомнить.

— Как он называется, который проверяет?..

— Контроль? — подсказал Георгий.

— Да нет…

— Ревизия?

— Да нет… Вот на языке вертится… Простое такое слово!.. Комиссия! — заорал он вдруг, вспомнив проклятое слово.

— Что комиссия? — не понял Георгий. — Приходили проверять?

— Да нет… Комиссионные он взял с нас, этот тип! Он так сказал.

— Ах, вот оно что… Значит, за трубы переплатили? — опять включился в разговор Саргис. — А может, он украл трубы, этот тип, и вам продал?

— Да нет, говорю же тебе, нам завод бумагу прислал с печатью. Там так и написано: цена, мол, такая-то, такой-то диаметр… Бракованные…

— Ну, положим, Арташес не такой дурак, чтобы покупать бракованные трубы.

— Да нет, они не так чтобы совсем, значит, негодные были, просто этому заводу поставили трубы не того диаметра, и они не знали, куда их девать: обратно не берут, а деньги уже перечислены.

— А Арташес не сообщил о том, что с него взяли больше положенного?

— Нет, он сделал иначе. Подождал, а когда привезли трубы, он отказался платить за перевоз. Уж ругался тот тип на чем свет стоит! Вот и получилось так на так…

Шашлык был съеден, вино выпито, Гарегин давно уже распрощался и ушел на мельницу. Разомлевшие от еды газетчики все еще лежали под ивой. Георгий спал сном праведника, а Саргис-Сергей… его уже охватил творческий зуд после разговора с Гарегином. Он обдумывал очерк. Собственно, очерк был уже готов (в голове, конечно!). Вот только как начать? И заглавие придумать покрепче, чтобы читателя сразу за шкирку: читай! Ну это потом, главное начать! Дело в том, что у этого Сергея-Саргиса давно уже была готова эффектная фраза, которая была его собственной, нигде не вычитанной, поэтому очень для него дорогой. Он давно уже мечтал начать с этой фразы какую-нибудь свою статью, а еще точнее, ради этой фразы написать какую-нибудь статью. «Зло есть добро, сделанное не так, как надо». Прелесть! Под таким изречением любой бы подписался! Правда, для мелкой сошки, вроде меня, звучит излишне категорично — так по крайней мере редактор скажет (крылья обрубает, каналья!), но ничего, можно слегка изменить, суть все равно остается одна, умеющий читать между строк это́ сразу заметит. Скажем так: «Девяносто (или лучше восемьдесят) процентов зла на земле — это добро, сделанное не так, как надо». Крепко, черт возьми!.. Ну вот, пожалуй, и все! Остается только написать имена, фамилии, несколько цифр… Ах ты черт! Фурор на всю область будет! А почему, собственно, я должен отдать в нашу газету? Лучше я пошлю Георгию, он у себя протолкнет. И вообще пора мне перебираться из моего захолустья на широкий простор. Этот очерк должен открыть мне дорогу! В конце концов, черт возьми, я же не бездарный!

Саргис растолкал своего попутчика.

— Пора собираться, Георгий, стемнеет — потом попутных машин не найдем.

По дороге Саргис незаметно попытался узнать, сумеет ли Георгий протолкнуть у себя очерк. Тот пообещал.

Очерк вскоре был написан и отослан. Оставалось ждать.

Две недели прошло, а от Георгия ни одного письма! Саргис забеспокоился: может, очерк затерялся в дороге? Решил позвонить. «Попросите, пожалуйста, Георгия Андриасяна». Прошла целая вечность; пока искали Георгия. «Я слушаю». — «Георгий, привет! Это Сергей беспокоит тебя». — «Я слушаю, Сергей». Спокойный такой, ровный такой голос, ничего не выражающий голос — ни хорошего, ни плохого. «Алло, Георгий, ты мой очерк получил?» — «Получил». — «Ну, как тебе?» — «Никак. Это не очерк, а донос». — «Что? Я плохо расслышал!» — «Повторяю: это донос, а не очерк. Тебе должно быть стыдно за него. — До свидания». Короткие гудки отбоя, что-то в груди Сергея-Саргиса оборвалось. Он медленно положил трубку и осмотрелся. За тремя столиками сидели три редакционных работника и тихо-мирно работали, словно и не взорвалась бомба только что и все не полетело в тартарары…

А через неделю он получил письмо: «Тов. Арутян, Ваш очерк не подходит для газеты. Печатать его не представляется возможным. Однако факты, о которых Вы рассказываете, заинтересовали нашего редактора, и он направил очерк в руководящие органы Вашей области. Подпись: Г. Андриасян».

Вот так и завертелось колесо. Из газеты статью переслали в область: «Просим проверить факты и сообщить нам». Из области статью переслали в район: «Немедленно проверить факты и принять меры. О выполнении сообщить в кратчайший срок».

В районе развели руками: что делать? С одной стороны, Арташес молодец, что разрубил этот узел и провел воду (о том, что он достал трубы и провел воду, в районе, конечно, знали и раньше), но с другой — черт возьми, документ есть документ, сигнал сверху, на него надо как-то реагировать… И рука привычно потянулась к телефону: «Ахчи, Роза или как там тебя, соедини-ка с гарихачским председателем. Алло, Арташес? Привет! Слушай, что у тебя там приключилось? Как ничего? А водопровод? Мало ли что я знаю! Вот сейчас у меня на столе лежат семь страниц, написанных на машинке… Сигнализируют, понимаешь. Некий Сергей Арутян… Знаком, говоришь? Ну, это неважно. В общем, ты вот что, завтра утром приезжай, объясни, что и как… Понял? Пока! Привет!»

8

На улице шел дождь, низкое небо, обложенное тяжелыми тучами, наводило тоску. Арташес посмотрел на грузовик под окнами — от мелких фонтанчиков дождя крыша кабины напоминала ощетинившуюся шкуру диковинного зверя. Это машина Юрика, он должен был по делу поехать в район, но, поскольку Арташесу тоже надо было туда, он сам сел за руль. А Юрика