Не верь зеркалам - Антон Чижъ

не запачкаться. Игнатьев был прав: ползавтрака на лице.

– Экая ты ранняя, – доброжелательно сказала Добронина. – Хорошо, что дрыхнуть не любишь, у меня не поспишь… Молодец, Митеньке понравилась, говорит: ты нам подходишь… Бойкая, говорит, такая… Но чтоб больше не смела ослушаться… Не потерплю! Ну, говори, согласна ко мне идти?

Счастье само шло в руки. Оставалось согласиться. Варвара облизнула губы.

– Не уверена, что смогу справиться.

Добронина так удивилась, что со скулы свалился кружок огурца.

– Это еще что такое?

– Не могу оставить аспирантуру, надо дописать кандидатскую, с осени у меня начнутся лекции.

В ответ раздалось фырканье.

– Лекции! Велика беда! Ну, отпущу тебя на твои лекции…

– Я никогда не работала завлитом.

– Подумаешь, велико умение: пьесы читать.

– Мой выбор вам может не понравиться, – сказала Варвара. С чего вдруг проснулось желание спорить и возражать? Добронина не виновата, что она вчера обозналась.

Актриса зацепила вилкой кусок помидорины, отправила в рот и не спеша прожевала. Овощ хрустел на зубах, будто черепа врагов.

– Это хорошо, что ты такая разумная… Не бросаешься с головой… Значит, будет толк… А не справишься, так всегда выгоню. У меня с этим просто… Согласна?

Отступать было некуда. На сегодня потерь достаточно.

– Таисия Федоровна, давайте сделаем так: до вашего прихода в театр осталось два дня. Подготовлю репертуар, вы посмотрите. Тогда примем окончательное решение…

Добронина перестала жевать и уставилась прямым, немигающим взглядом.

– Да ты, кажется, боишься чего-то? А ну говори напрямик.

– Мне надо разобраться, – сказала Варвара и вовремя добавила: – С собой.

– Ах, вот оно что, – актриса понимающе кивнула. – А я было подумала… Эх, милая, бояться мне надо…

– Что-то случилось? – слишком резко спросила Варвара. – Опять призраки прошлого?

– Хуже, голуба, хуже, – Добронина печально вздохнула, как монарх, погибающий на троне. – Был еще один знак… Прямо как сегодня утром…

– Вы говорите: знак? – из вежливости уточнила Варвара.

– Именно… Знак дурной… Сидим мы с Зоей, завтракаем, вдруг звонок, она открывает, а к нам гости: полиция. Дескать, получили сообщение, что я умерла. Представляешь? Такой подарок с утра…

– Могли… ошибиться. Беспокоятся о вас…

Добронина фыркнула.

– Полиция? Беспокоится? Обо мне? С какой такой радости! Да они и знать про меня не знают… Нет, голуба, это смерть вокруг меня ходит, знаки подает… Ну, ничего… Справимся…

Лучше было промолчать. Знак так знак, она ни при чем. Варвара заметила, что старушка смотрит на нее исподлобья. Глаза были живые и быстрые. Как у ожившей мумии. Стало неприятно. Варвара принялась рассматривать голубой рисунок на тарелке.

– Таисия Федоровна, предполагаете, кто может желать вашей смерти?

Раздался хорошо поставленный смешок.

– Далеко ходить не надо… Мерзавцы на все готовы, чтобы от меня избавиться.

– Кто-то конкретный?

Из прихожей долетел грохот звонка. Старинные колокольчики лупили с такой силой, чтоб было слышно в любом уголке дома. Добронина села прямо, будто насторожилась.

– Это еще кто? Никого не приглашала.

Послышались отдаленные звуки, будто Зоя с кем-то спорила. Варвара придвинула столовый нож, тупой, но с тяжелой ручкой. Шум приближался, Зоя визгливо кричала. Дверь столовой с грохотом распахнулась. Оттолкнув помощницу в сторону, ворвался высокий мужчина с красивой сединой. Заметив Добронину, он шагнул к столу.

– Ты что творишь? – спросил он негромко, но так, что Варвару пробрали мурашки. Гостя она узнала. Фотография в театральном коридоре точно передавала характер: Андронов всю жизнь играл роли положительных героев.

Добронина вжалась в спинку кресла.

– Пошел вон! Полицию вызову! – угроза прозвучала неуверенно. Скорее жалко.

– Не смей людей увольнять, Таисия! Прекрати свои карательные акции! Останови это ничтожество, Крякина! Какой позор для театра: директор – торговец овощами! Какой стыд! Может, овощной ларек в фойе поставим? Может, актеров на рынок торговать отправим?

– Ты кто такой, чтобы мне указывать?

– Слышишь, тебе говорю, умоляю: не смей!

– Театр мой! Что хочу, то и будет!

– Хочешь – меня уволь, а других не смей!

– И до тебя черед дойдет, не сомневайся!

– Делай что хочешь, только людей пожалей!

Народный артист Андронов говорил красиво и выразительно. Варваре показалось, что она оказалась на сцене, где разыгрывается драма. Только она свою роль не знает.

– Таисия, не доводи до беды! Услышь голос разума!

Угроза подействовала. Добронина величественно встала и выставила руку, указывая пальцем на дверь.

– Пошел вон, бездарность!

Андронов красиво отшатнулся. Варвара пожалела, что не снимает на смартфон.

– Ах, вот ты как заговорила? И это ты мне?

– Тебе, мерзкий человечишка!

– Меня называешь бездарностью? Меня, народного артиста?

– Ты жалок, Андронов!

– Я жалок? После того, что я для тебя сделал? После того, что у нас случилось? И я все тебе простил? Ах ты дрянь неблагодарная! Змея, которую пригрел на шее! Так погибни же от руки моей!

Взрослые люди играли в жизни, как привыкли на сцене. Зрителей было немного, старушка не в счет. Присутствие Варвары делало спектакль настоящим.

– Пришла твоя погибель! – закричал Андронов и схватил за спинку стул.

Мебель оказалась тяжела. Красиво поднять орудие возмездия силы не хватило. Ножки стула еле оторвались от пола. Зато раздался отчаянный вопль. Зоя бросилась и повисла у Андронова на локте. Он пытался стряхнуть помеху, Зоя вцепилась, не давая поднять стул, визжала отчаянно.

Варвара поняла, что пора давать занавес. Схватив кувшин с соком, размахнулась и выплеснула. Оранжевая волна ударила в лицо. И разлетелась веселыми брызгами. Андронов выпустил спинку, стул шмякнулся с треском, руки его опустились. Зоя не удержалась, съехала на пол.

– Вон, мерзавец! – завопила Добронина так, что задрожали листики салата.

Сок растекался по белой рубашке свежим пятном. Андронов ошалело глянул на Варвару, которая держала пустой кувшин, закрыл мокрое лицо ладонями, развернулся и выбежал. Из гостиной послышались рыдания, быстро затихавшие. Пока не хлопнула входная дверь.

Зоя поднялась, обляпанная соком.

– Спасибо вам, Варвара, – сказала она и вышла, затворив дверь.

Добронина плюхнулась на стул.

– Ну ты, девка, краса! – сказала она. – Вот это сила и характер!

Гордиться своим поступком Варвара не могла. Она поставила кувшин и отодвинула нож подальше.

– Простите, сама не знаю, что на меня нашло.

– Нашло! Да ты мне жизнь спасла! Ай да молодчина! Теперь точно не отпущу… Ты моя… Рецепты нашла? Глянь на мою сестрицу: как ужасна старость… Не хочу так… Хочу быть красавицей снова! И буду! Ищи!

Проще всего было поискать в доме, но Варвара предложила свой ноутбук со всеми скачанными книжками. Копаться в страницах было ниже достоинства царицы, Добронина потребовала отобрать самый надежный рецепт. Пообещав, Варвара заторопилась: срочные дела дожидались в институте.

В прихожей ждала Зоя в мокром платье.

– Если смогу вам чем-то помочь, обращайтесь, когда захотите, – сказала она, как говорят настоящим друзьям, протягивая руку.

Варвара пожала сухую ладошку. Ей захотелось спросить про вчерашний вечер. Но она не решилась. И так утро выдалось нелегкое.

Спускаясь по лестнице, Варвара ощутила помеху в левой туфле. Что-то цеплялось и царапало. Задрав ногу, она обнаружила, что в подметку впился осколок. Крохотный и прозрачный. Сидел так глубоко, что не вытащить. Хорошенько топнув ногой, Варвара вогнала его поглубже. Осколок больше не мешал.

Ей теперь вообще ничто не мешало.

18

Вода ощущалась