Молодая няня - Эмма Дарси

- Если хочешь.

- Конечно. И мне будет приятнее… если ты наденешь то, что обычно носила при дедушке. Я не хочу отменять то, что нравилось деду.

Мэгги тяжело вздохнула.

- Ты уверен в этом, Бью?

Она назвала его по имени. Он улыбнулся, стараясь скрыть внезапно нахлынувшее ликование.

- Я же сам предложил, Мэгги. Пропавший миллион подождет. Пока у него другие проблемы.

- Что ж, мир так мир, - сказала она не слишком уверенно. - Тогда до вечера. - На ее губах появилась тень улыбки, и она выскользнула из библиотеки, поспешно закрыв за собой дверь.

В западне.

Внезапно его осенило - она ощущает то же самое. И у нее даже больше на то оснований, чем у него! Ведь не ему придется рожать ребенка.

Он обязан сделать все возможное, чтобы облегчить для нее время ожидания. К тому же он должен признать, что существуют и положительные моменты. Родится ребенок или нет, сама Мэгги Стоу слишком притягательна, и он не может позволить ей уйти.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мэгги ощущала себя несчастной и одинокой, лежа в своей большой кровати и без конца перебирая в памяти прошедшие шесть дней.

«Играю с огнем», - думала она. И ей суждено сгореть в этом огне.

Было бы лучше отдалиться друг от друга на безопасное расстояние после той безумной ночи, которая столь коварно заточила их в темницу совместного ожидания.

Само пребывание рядом с Бью Прескоттом подвергало ее опасности, его присутствие оказывало разрушительное воздействие на ее чувства. Очарование Бью и его заботливый интерес делали ее все более уязвимой.

Если анализ будет отрицательным, он, конечно, всем своим видом продемонстрирует: «Слава Богу, я спасен!»

А вдруг результат окажется положительным? Как это повлияет на его отношение к ней? Отцовский инстинкт, возможно, и пробудился в Бью, но «необузданное дитя», вероятно, попытается разорвать любые путы.

Мэгги очень остро ощущала, как он сдерживал свое сексуальное влечение. Хрупкий мир мог в любой момент рухнуть. Никаких обещаний, никаких обязательств. Это необходимо помнить, когда завтра она получит ответ.

Но самое ужасное заключалось в том, что ей хотелось иметь от него ребенка. Мэгги почему-то была уверена, что они созданы друг для друга. Именно поэтому она инстинктивно отозвалась на его первобытный призыв. Вот единственное оправдание поступка, подобного которому она никогда прежде не совершала… Теперь она попала в такое положение, из которого нет выхода.

Прежний страх внезапно сжал сердце. Должен же быть выход из этой паутины обстоятельств. Она могла просто вернуться в ту жизнь, которую вела до того, как попала сюда.

Мэгги беспокойно вертелась с боку на бок, подгоняя время, и не могла успокоиться. На нее нахлынули воспоминания той ночи. Она была безнадежно одержима Бью Прескоттом, хотя здравый смысл и подсказывал ей, что ничего хорошего из этого не получится.

Ощущая, что разрывается между множеством противоречивых чувств, Мэгги попыталась все-таки заставить себя уснуть. Завтрашний день расставит все по своим местам. Доктор обещал сообщить результат, как только его получит.

Всегда лучше знать, чем пребывать в неведении.

Бью, беспокойно ворочался в постели. Он пытался всеми известными способами расслабиться, но бесполезно. Его тело требовало только одного - Мэгги Стоу, и напрасно притворяться, будто это не так. Каждую ночь он жаждал снова испытать неистовый жар их близости. И каждую ночь ему приходилось сдерживать бушующие в нем мучительные страсти.

Слава Богу, завтра все закончится. Неопределенность ожидания просто убивала его. Беременность, безусловно, поможет сблизиться с ней. Если же результат окажется отрицательным, Бью, придется противостоять ее решению уехать.

Мэгги не может отрицать, что между ними существует чертовски сильное влечение. Такие вещи не бывают односторонними. Свидетельство тому ночь, проведенная вместе. И, тем не менее, он сомневался, что одного сексуального влечения окажется достаточно, чтобы удержать ее здесь.

Всю прошедшую неделю она вела себя крайне осторожно. Даже в разговорах проявляла предельную сдержанность, тщательно взвешивая свои слова. Было очевидно, что Мэгги не доверяет ему, по-видимому, считая, что откровенность повредила ей, и не желала повторять ту же ошибку. Бью, подозревал, что она считала все случившееся между ними огромным недоразумением.

Теперь ему известно, что Мэгги обычно не оставалась подолгу на одном месте, никогда не пыталась пустить корни. Она откровенно призналась, что, по сути, является бродягой, сменившей множество профессий: была членом экипажа яхты, сборщицей помидоров, официанткой, няней, выступала клоунессой на детских праздниках.

Мэгги никогда не давала никаких конкретных данных, но факты, о которых она рассказала, подтвердились, не оставив и тени сомнения. Кроме того, когда Бью спросил сэра Роуленда о ее встрече с дедом, оба рассказа совпали, Мэгги ни о чем не солгала и не приукрасила историю.

Цепочка «крестных отцов» совсем не вписывалась в образ, который он нарисовал себе, так же, как и пропавший миллион. В ней, видимо, всегда брало верх, стремление к независимости, а несгибаемый внутренний стержень показывал человека, уцелевшего после катастрофы.

Два года, проведенные в «Розовом утесе» с его дедом, стали чем-то особенным в ее жизни. Вивиан создал для нее исключительно благоприятную атмосферу: безоговорочное одобрение, симпатия, уважение. Когда этим наиболее значимым для нее ценностям что-то угрожало, она уходила.

Именно такая картина предстала перед ним из отчетов детективов. Бью прочитал их уже много раз, бесконечно анализируя, пытаясь разгадать загадку женщины ниоткуда. Заявление миссис Забини вызывало доверие своей сдержанностью и объективностью характеристики: «Думаю, она беглянка. Никаких бумаг. Минимум одежды. Сказала, будто ей восемнадцать, но на самом деле лет шестнадцать. Очень трудно найти няню, которая согласилась бы разъезжать с цирком, поэтому я не стала задавать лишние вопросы. Она сказала, что воспитывалась в большой приемной семье и привыкла присматривать за малышами. Правда или нет, но она действительно очень хорошо обращалась с детьми. Делала все и никогда не жаловалась.

Но не общительная. Очень застенчивая.

Держалась особняком. Мне кажется, боялась людей. Когда в цирк заходили полицейские, пряталась. Нет, Боже упаси, не воровка. Никому никогда не причиняла неприятностей. Думаю, она не хотела, чтобы ее нашли. Может, у нее были какие-то неприятности, но я не выясняла.

Когда мы, закончив гастроли, остановились на отдых, она ушла, не захотела оставаться на одном месте. Мой муж написал ей рекомендацию. Хорошая девушка и прекрасная няня. Мы благословили ее на прощание».