Серебряная река 2 (СИ) - Саша Ву

Сунь — всего лишь уродливый старик!

— Мастер Вэй не говорил ничего подобного, — бесстрастно отозвался Хуньдань.

— Глупый мальчишка! — в руках Старейшины появилась бамбуковая палка. — На, получай! Конечно, старик выглядит уродливо! Иначе кто будет его слушать? Юнцы, вроде тебя, слишком тупы, чтобы увидеть истину!

Рассерженный юноша самозабвенно лупил меня по спине. Это не было больно, я склонил голову, принимая наказание Старейшины.

— Этот Вэй был невежлив. Этот Вэй просит прощения.

Какая-то мысль кольнула сознание. Меня накрыло чувство тревоги.

«Всё, что попадает сюда, показывает свою истинную суть»?

Если Старейшина Сунь выглядит юношей, то как выгляжу я?

В мгновение я покрылся ледяным потом.

Я ведь не Вэй Шуи!

[1]Сунь Жань — Старейшина пика Алой башни

[2] Хуньдань — это имя меча.

Глава 22

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Если бы Старейшина Сунь увидел чужака — он не стал бы вести себя так спокойно. Значит, со мной всё в порядке.

На плечах — тяжесть шёлковых одежд. Точно не строгий костюм. На пальце — кольцо. Раньше я не носил колец.

Я открыл глаза.

В складках ханьфу дрожали лепестки вишни. Сложив на коленях руки, я вздохнул совсем уж спокойно. Длинные тонкие пальцы, гладкая кожа, изящные кисти — это точно Вэй Шуи, а не я.

Мои руки из прошлого мира — обычные, жилистые, совсем не такие белые. А на среднем пальце постоянно заживал небольшой ожог. Задумавшись, я забывал, что держу в руке сигарету.

Украдкой я потрогал лицо. Тонкий и ровный нос, маленький подбородок. Это лицо не моё.

Я — Вэй Шуи.

Это мысль поразила меня, словно молния. Мозги закипели. Моя истинная суть — Вэй Шуи? А как же я? Где я сам? Куда я исчез?

«Если бы ты не исчез, Старейшина Сунь уже отрубил бы твою тупую башку» — сказал мне внутренний голос. Мне пришлось с ним согласиться.

— Вэй Шуи? Ай-я! С твоим лицом всё в полном порядке! Ты всё ещё красив, хоть и не так, как я.

Сглотнув, я кивнул Старейшине и улыбнулся. От натужных улыбок у меня заболели щёки.

— Однако, — продолжил Старейшина Сунь, — твой гуань[1] — произведение искусства. Чистейшая сила Неба и Земли, заключённая в форму. Что за Сокровище!

Старейшина Сунь говорил, как музейный работник.

Я не смог скрыть удивления.

— Старейшина Сунь смеётся над этим ничтожным. Пусть эта бамбуковая шпилька проста, но разве скромность не есть добродетель?

— Бамбуковая шпилька? Ты смеёшься над стариком? — в глазах юного Старейшины Суня вспыхнули искры гнева.

— Этот гуань создан ещё до Разлома, — бесстрастный голос Хуньданя потушил гнев Старейшины. — Такие заколки носили потомки Пяти великих родов. Возможно, Мастер Вэй скован печатью молчания.

— Печать молчания? Ох уж эти семейные тайны, — буркнул Старейшина Сунь.

О чём они говорят? Чувство, что я полный дурак, прочно засело внутри.

Я прикоснулся к волосам и нащупал деревянную[2] шпильку. На моей голове не было ничего лишнего. А раз не отвечала Система — то и внутри неё тоже.

— Этот Вэй не понимает! — честно сказал я.

Была ли у Вэй Шуи печать молчания кроме той, что я получил в пагоде Восьми благословений? Как вообще понять, есть ли на мне печати?

Могла ли семья Вэй скрывать что-то уникальное? Хранила ли тайные знания или была наследником сокровищ старого мира?

Вряд ли. Иначе всё получил бы главный герой! Он досуха высосал все земли Империи! А если не мог сам дойти до сокровища, то отправлял туда своих многочисленных жён!

После смерти Вэй Шуи о семье Вэй не упоминалось. Выжили ли они? На чьей стороне оказались в войне, развязанной главным героем? Автор не сказал об этом ни слова.

— Уважаемый Мастер Хуньдань, не могли бы вы больше рассказать об этой заколке?

— Этот Хуньдань знает мало. Такие заколки знатные юноши носили ещё до Разлома. Этот Хуньдань не знает, что делает эта вещь. Знает только, что её называли «Духовный помощник».

«Только благородным людям разрешён «Духовный помощник». Память услужливо подбросила мне слова Хранителя Лун Фу. Тогда я подумал, что он говорил о Системе.

— Как её снять? — спросил я и тут же себя обругал. Нельзя так явно раскрывать свой интерес.

— Этот Хуньдань — только меч. Прошу прощения Мастера Вэя.

— Эта штука тебе мешает? — полюбопытствовал Старейшина Сунь.

Если бы я знал точно!

Если снять эту штуку — Система оставит меня в покое? Есть ли здесь связь или нет?

— Этот Вэй… — я говорил, осторожно подбирая слова, — … не подозревал о чудесном гуане. Несёт ли он вред или пользу?

— На вид так он бесполезен, — Старейшина Сунь небрежно взмахнул рукой. — Только красиво блестит.

— Как и многие люди, — внезапно сказал Хуньдань.

Старейшина Сунь цыкнул, на юном лице мелькнула недовольная гримаса.

Они ведь не про меня?

Я ещё раз попробовал нащупать заколку, но ничего не нашёл. Эти двое точно не шутят?

— Если так хочешь, я попробую его снять, — глядя на мои потуги, усмехнулся Старейшина.

Юноша, что только что был подвижен, как ртуть, вдруг обратился каменной статуей. Тёмные глаза засияли. Взгляд Старейшины был неподвижен и строг.

Мириады вишнёвых лепестков взвились в воздух, будто снег, падающий в Небо.

Мощь духовной силы Старейшины впечатала меня в землю. Непоколебимая тяжесть, будто само мироздание легло мне на плечи.

В висках заломило, я почувствовал укол боли в макушке. На мгновенье в глазах посветлело, как от молнии, вспыхнувшей рядом.

Старейшина Сунь покачал головой.

— Вэй Шуи, этот старик не в силах снять с тебя чудесный гуань. Здесь не поможет сила, а знания древних мне не доступны.

Я поклонился.

— Этот Вэй благодарит Старейшину за попытку.

— Что ж! — Старейшина Сунь хлопнул себя по коленям. — Хватит тратить время на пустяки! Я заварю ещё чай. Слышал, ты раздобыл целую плитку «Вечной долины»?

Я кивнул.

Стало тихо, только звенела посуда. Лепестки вишни медленно кружились, опадая. Закат горел тёплым оранжевым светом.

— Этот закат когда-нибудь кончится? — спросил я, разорвав тишину.

Старейшина Сунь покачал головой.

[1] Гуань (冠, guān) — заколка сложной формы, надеваемая на пучок волос. Часть традиционного китайского мужского костюма.

[2] Да, да, бамбук — это трава. Но с одревесневающим стеблем!

Глава 23

Вернувшись к Алой башне, я ощутил глухую тоску. Я уже скучал по закату, по деревьям в цвету и по тишине.

Старейшина Сунь мог болтать без умолку, но мог и молчать. В его компании молчание не вызывало неловкости.

Старейшина Сунь вручил мне волшебный подарок: