Классические мифы Греции и Рима - Генрих Штолль

Изготовив крылья, Дедал надел их на себя и, взмахнув ими, поднялся на воздух. Пару небольших крыльев сработал он и своему сыну Икару и, вручая их, дал ему такое наставление:

– Держись средины, сын мой; если ты опустишься очень низко, волны смочат твои крылья, а поднимешься слишком высоко, солнце опалит их. Между солнцем и морем избери средний путь и следуй за мною.

И вот прикрепил он крылья к плечам сына и научил его подниматься над землею.

Давая эти наставления Икару, старец не мог удержаться от слез, и руки его дрожали. Растроганный, обнял он в последний раз сына, поцеловал его и полетел, а сын за ним. Словно птица, в первый раз вылетевшая из гнёзда вмести с детенышем, боязливо оглядывался Дедал на своего спутника, ободрял его, указывал, как нужно владеть крыльями. Скоро поднялись они высоко над морем, и все сначала шло благополучно. Немало народу дивилось этим воздушным пловцам. Рыбак, закинув свою гибкую удочку, пастух, опираясь на посох, земледелец – на рукоятку плуга, глядели на них и думали, не боги ли это плывут по эфиру. Уже за ними лежало широкое море, и Патмос и Делос, слева оставался остров Самос, справа – Лебине и Калимна. Ободренный удачей, Икар стад лететь смелее, оставил своего руководителя и высоко поднялся к небу, чтоб омыть грудь свою в чистом эфире. Но вблизи от солнца растопился воск, слеплявший крылья, и они распались. Несчастный отрок в отчаянии махал голыми руками, но воздух уже не держит его и падает Икар в глубокое море. Едва успел он прокричать в испуге имя отца, как жадные волны уже поглотили его. Отец, испуганный его отчаянным криком, напрасно озирался вокруг, напрасно искал он сына, – нет у него быльше сына.

– Икар, Икар! – взывал он. – Где ты? Где искать мне тебя?

Но вот увидел он перья, носимые волнами, и все стало для него ясно. В отчаянии Дедал опустился на ближайший остров, и там, проклиная свое искусство, бродил он, пока волны не прибили к берегу Икарова трупа. Похоронил он здесь отрока, и с тех пор остров тот стал называться Икарией, а море, поглотившее его, Икарским.

Из Икарии Дедал направил путь свой к острову Сицилии.

Там он был радушно принять царем Кокалом и не мало художественных работ исполнил он для этого царя и для его дочерей. Минос же тем временем узнал, где поселился художник, и с большим военным флотом прибыл в Сицилию, чтобы потребовать выдачи беглеца. Но дочери Кокала, полюбившие Дедала за его искусство, коварно умертвили Миноса: они приготовили ему теплую ванну, и в то время, пока он сидел в ней, разогрели воду так, что Минос из нее уже не вышел.

Дедал так и умер на Сицилии, или, если верить афинянам, под старость лет возвратился на родину, в Афины, где славный род Дедалидов, от которого произошел мудрый Сократ, считает его своим родоначальником.

21. Эак

(по „Метаморфозам" Овидия)

Однажды Зевс, приняв вид орла, похитил нимфу Эгину – дочь бога реки Асопа. На острове Энона, Эгина родила Зевсу сына Эака, который, достигнув зрелого возраста, стал властвовать над этим островом, который переименовал в честь имени матери своей в Эгину.

Эак был добродетельнейший муж во всей Греции и за свою правдивость, благочестие, набожность и кротость был любимцем и другом богов. Так правдив был Эак, что сами боги избирали его судьей в своих спорах, и, по смерти, посадили его вместе с Миносом и Радамантом судьей в царстве теней.

Когда вся Греция страдала от страшной засухи, Дельфийский оракул предсказал, что бедствие не прекратится до тех пор, пока не помолится богам любимец их, благочестивый Эак. Со всей Греции собрались в Эгину послы, и по просьбе их Эак принес на Панелленской горе жертву Зевсу, защитнику всех эллинов, и тогда, по воле Зевса, пролился на землю обильный дождь.

Эака любили все боги, кроме одной лишь Геры: не могла она забыть, что Эак – сын Зевса от ее соперницы. Самый остров, носивший имя ее соперницы, был ей ненавистен, и решилась она поразить этот остров великим бедствием – страшной болезнью, моровой язвой.

Густой туман спустился над Эгиной, и только через четыре месяца теплый, но зловредный ветер рассеял туман. Тысячи ядовитых змей появились тогда в источниках, реках и на суше, все отравляя своим прикосновением. Первыми жертвами язвы были: домашний скот, птица и дичь. Внезапно падал бык в плуге; обессилев, валился ретивый конь у своих яслей; вяло бродил олень; робко поникли головою вепрь и медведь; трупы их заражали воздух, загрязняли леса, поля и дороги. Ни пес, ни хищная птица не касаются их; они гниют и распространяют заразу среди народа в селениях и в пригородах, И вот стали гибнуть и люди. Первыми признаками болезни были: внутренний жар и горячее дыхание. У больного опухал язык, сохли губы и глотка, и горячечное тело не могло выносить ни одежды, ни постели. Чтоб освежиться, больные бросались на голую землю, рвались к колодцам, источникам и рекам, желая утолить свою жгучую жажду; но все напрасно. Многие, припав к воде или погрузившись в нее, так и не вставали; а вслед за ними другие с жадностью бросались к той же воде и гибли. Дома опустели. Чуть живые, бродили по улицам их обитатели, пока могли держаться на ногах, или валялись по земле. Сначала трупы хоронили или сжигали, но скоро для могил не находилось места, а для костров – дров. Помощи, спасения ждать было не откуда, – исчезла всякая надежда, всякое мужество.

С отчаяньем в сердце видел царь бедствия свох граждан: куда ни взглянет он, всюду гибнет народ, всюду грудами распростерты по земле трупы. Как опавшие яблоки под яблоней, как желуди под истерзанным бурею дубом, лежат на земле умирающие и уже испустившие последнее дыхание. У кого есть еще силы, те идут в храм Зевса, приносят ему жертвы, молят его о спасении; но и во время молитвы вдруг падают, и тьма покрывает их очи. Сам Эак пожелал принести пред алтарем Зевса жертву за себя, за троих сыновей своих и за народ. Вдруг с ревом упал на землю жертвенный бык. Жертвоприношение не удалось; посмотреть во внутренности животного, узнать по ним волю богов – не было возможности. Спасения нигде нет. Перемер весь эгинский народ, остались в живых лишь Эак да сыновья его.

Безутешный, поднял тогда Эак руки к небу и воскликнул: «О, Зевс! если правда, что я сын твой, возврати мне народ мой или дай и мне последовать за ним в область Аида».

Не успел он окончить, как заблистала молния и раздались страшные раскаты грома. Обрадовался Эак и воскликнул:

– Зевс, отец мой, пусть этот гром и эта молния будут для меня знамением грядущего счастья!

Тут взглянул Эак на стоявший подле него дуб, выросший от желудя додонского священного дуба, и увидел целый рой муравьев, усердно работавших над своим хозяйством. Подивился Эак их многочисленности и воскликнул:

– Столько граждан дай мне, отец мой, чтоб я мог заселить ими опустелый город!

Задрожал тогда высокий дуб, зашумел ветвями, а ветра не было в то время никакого. Содрогнулся Эак, пал на землю, облобызал он ее и священный дуб Зевса. Мало надеялся он на то, что Зевс исполнит его желание, но все же надеялся, и желанье свое затаил в сердце.

Настала ночь, и сон объял его усталые члены. Во сне привиделся ему тот же ветвистый дуб, а на ветвях те же хлопотливые муравьи. Вдруг затрясся дуб, и муравьи попадали на землю. Вот как будто становятся они все больше и больше, выпрямляются, теряют худобу и черноту свою и принимают человеческий образ. Увидев это, пробудился Эак и проклял свое виденье, и посетовал на богов, что не помогают они ему. Но вот слышит он в доме своем сильный шум: послышались человеческие голоса, от которых уже отвык он.

«Не сон ли и это?» думает Эак, но к нему бросился сын его Теламон и сказал:

– Погляди, отец мой, ты увидишь то, о чем ты никогда не думал, на что никогда не надеялся.

Царь пошел за ним и увидел тех же людей, что явились ему в видении. Мужчины подошли к Эаку и приветствовали его, как своего царя.

Эак возблагодарил Зевса за милость; новому же народу отдал опустелый город и лишенные владельцев поля. Народ свой он назвал мирмидонами, потому что они произошли из муравьев. Люди эти остались верны прежней своей природе: они по-прежнему деятельны, настойчивы в труде, малым довольны и бережливы.

Род Эакидов отличался необыкновенной, вошедшей в пословицу, силой. У Эака было три сына: от Эндеиды – Пелей и Теламон, а от нереиды Псамафеи – Фок. Позже Пелей и Теламон убили Фока за то, что он одержал над ними верх в военных состязаниях, и должны были бежать от разгневанного отца. Пелей удалился в Фессалию и основал там свое владычество во Фтии, где родился у него сын Ахилл; Теламон же поселился на острове Саламине, где избран был царем. Сын Теламона, Аякс (или Эант), был – после Ахилла – всех храбрее и сильнее в войсках осаждавших Трою греков.

22. Тантал и Пелопс

Тантал, сын Зевса и богини богатства Плутос, царствовал в городе Сипиле, на горе того же имени в Лидии. Больше чем кого-нибудь из людей его любили и жаловали боги. Гора Сипил в изобилии давала ему золото; обширны были его роскошные нивы, виноградники и плодовые деревья; многочисленные стада быков и овец паслись на его пажитях. Боги почитали Тантала за равного себе, и не раз приглашали к себе на Олимп, где он принимал участие в их пирах и совещаниях. Боги посещали его также в Сипиле и пировали с ним в его блестящем, украшенном золотом замке. Но, будучи простым смертным, Тантал не мог выдержать такого редкого счастья: он забыл о разнице между ним и богами, возгордился, и преступление погубило его. Тайны небожителей, вверенные ему Зевсом, Тантал выдавал людям; за столом бессмертных похитил он нектар и амброзию и угощал ими своих смертных гостей.