Монета желания - Денис Чекалов

— Федор, остановись, куда собрался? На дворе ночь глубокая. Ты в окно-то глянь, черно вокруг. Дом Петра при свете хорошо виден отсюда через овраг, а сейчас, глаза-то открой, ни огонька не светится. Люди уже спать легли, а тут ты ворвешься — поднимайся, в путешествие собирайся. Так он тебя и выгонит, не слушая.

Адашев, прекратив одеваться и вновь сбросив шубу на лавку, сказал:

— Верно говоришь, друг мой мудрый, неуместно ночью являться. Да и дело не настолько спешное, чтобы немедля решать. Ты как, разрешишь переночевать? А то устал очень, домой идти далеко, да утром все равно возвращаться. На лавку брось чего-нибудь, тут и лягу, в долгих странствиях от пуховиков отвык.

Хозяин встал, потянулся, треща суставами.

— На голых лавках в кибитках да шатрах спать будешь, а у меня — там, где я тебе укажу. И слушай, да исполняй, гостюшка.

Федор улыбнулся, дружески сжал тонкие плечи приятеля, и, ведомый им, отправился в дальнюю комнату, хорошо протопленную и чистую, где была предоставлена ему удобная широкая лавка с периной, теплым одеялом.

Помолившись на ночь перед освещенными лампадками образами, Федор неожиданно быстро уснул. Спал без сновидений, не просыпаясь, чего давно не случалось с ним. Ночь миновала мгновенно, и всплывшие в полусонном мозгу заботы вновь дали знать о себе, разбудив его рано, едва в окне забрезжил рассвет.

Адашев наскоро умылся водой, оставленной с вечера в двух больших деревянных ведрах, — за ночь в теплой комнате она потеряла свою льдистость и согрелась до той температуры, которую предпочитал закаленный в странствиях Федор. Надев свою одежду и свежую рубаху, что настоял дать ему хозяин, он вернулся в переднюю комнату, где вчера велся разговор.

Уступая настоянием ризничего, — но также имея в виду и раннее время, когда еще не пристало входить в дом незнакомого человека с серьезными разговорами, — он поел, запивая еду неожиданно вкусным травяным чаем.

— Нравится? — спросил Ферапонт. — Аграфена научила, какие травы класть.

— Действительно, хорош напиток, силы придает, — согласился Адашев.

Затем с легкой иронией посмотрел на приятеля:

— Признавайся, дружок, уж не влюблен ли ты в красотку? С твоих слов, это прямо не женщина, а чудо совершенства, такого в жизни и не бывает. А любовь, сам понимаешь, глаза и зачастую разум застит.

Ожидая встретить ответную шутку, Адашев удивился, заметив, что слова его задели хозяина. Лицо ризничего побагровело, а глаза стали влажными, как будто слезы сдерживая. Однако ответил он спокойно, с достоинством:

— Всегда ты, Федор, шутником был. Ни о какой любви речи здесь идти не может. Уважаю ее, как сестру, как добрую жену человека, перед которым преклоняюсь. Да я с ней едва и говорил когда, так, несколько слов по-соседски.

— Извини, если не то сказал, просто пошутил по-дружески, — промолвил Адашев, про себя думая: «Черт меня дернул зацепиться. Я и верно пошутил, а старый дурень точно влюблен, сам того не зная. Ведь так и не женился — видно, всю жизнь провел, наблюдая за красавицей да преклоняясь совершенством ее издалека, ему и довольно».

Федор взглянул на товарища новыми глазами, никак не ожидая обнаружить у того столь тонкие и возвышенные чувства. Но недаром он был послом столько лет, быстро и незаметно перевел разговор на другие, безличные темы, приведя сотрапезника в прежнее состояние — спокойной радости от встречи со старым приятелем.

На улице полностью рассвело. Появившийся было туман сгустился на дне оврага, и ризничий из окон показал дом Петра, стоящий щеголем на другой его стороне, а заодно и церковь отца Михаила, луковка которой, с крестом наверху, была видна вдалеке.

— Там, я гляжу, — промолвил Федор, — и другой дом стоит справный, это чей же?

— Петрова друга, Потапа-плотника. Живет так с женой Полиной и сынком Николенькой. Тоже очень хорошие люди, Потап сражался на Ключевом поле, многих врагов побил. В большом деле, где Петр — ищи рядом Потапа, правда, заводилой всегда Петр выступает. Потапу бы дома больше побыть, никто не назовет его трусоватым, но домашним — да.

Он продолжил:

— Пойдем, как раз время. Поели, сейчас мужики по мастерским своим разойдутся. Я тебя до дому провожу, представлю, да пойду. Понимаю, что не обо всем можешь мне рассказывать, дело твое такое, государево. А Петр все точно должен знать, решать ему, тем более, не по указке царя, а по твоему предложению в поход отправится.

Федор не стал оспаривать правоту ризничего, поскольку действительно не мог ему рассказать всего, касающегося его миссии, хоть и доверял тому полностью. Дело царское не должно быть на устах у всех. Они оделись, Ферапонт, когда гость вышел, выпустил собаку, запер двери.

Пока тот возился с укреплением дома, Адашев, ожидая, полной грудью вдыхал острый морозный воздух, чуть пахнувший дымом, вытекающим из дымниц в белых избах и волоковых окнах там, где топили по-черному — т. е., дым шел не в трубу, а прямиком в комнаты.

Народ мастеровой, живущий от трудов своих, не мог позволить безделья, все окна уже давно светились то свечой, то лучиной, по достатку хозяина. Мелькали женщины, несшие на коромыслах воду от колодцев, одна из них на санях везла уже к реке две огромные деревянные бадьи с выстиранным бельем, видно, собралась полоскать, и у Федора непроизвольно заныли пальцы на руках, при мысли о холодной воде, в которой будут плескаться женские руки.

Наконец, ризничий был готов; решили идти напрямки, через овраг, — все же не велика, была оттепель, на дне не могло собраться много воды. Так и оказалось, прошли почти по сухому снегу. Взобрались вверх, увидев недалеко от кромки оврага два больших, опрятных, ухоженных дома. Напротив каждого во дворе стояла летняя клеть, соединенная с домом общей крышей и сенями.

Все окна имели ставни и наличники, расписанные узорами умелой рукой Потапа, в окнах поблескивала слюда. К сеням вели такие же нарядные лестницы, заканчивающиеся крыльцом, над которым возвышалась маковка навеса. С задней, невидной стороны дома доносились мужские голоса, команды, беззлобные покрикивания — видно, что-то мастерили, пристраивая к дому.

— Пойдем, поздороваемся с хозяйкой, а она уж мужа кликнет, — предложил Ферапонт.

Адашев хотел было возразить, что уместнее подойти сначала к хозяину во дворе, не застигая женщину врасплох одну в доме, но промолчал — в конце концов, ризничему виднее, он знаком с семейными обычаями.

«А может, сам себе отчета не отдавая, захотел наедине увидеть красотку», — несколько цинично подумал Федор. — «Ну да все равно, не мое это дело. Лишь бы против нас хозяина не настроил».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});