Марсиане (сборник) - Ким Робинсон

В этом ей помог Десмонд. Он заявился после необычно долгого отсутствия и попросил Майю уйти с ним.

– Прилетел человек из «Праксиса», с которым я хочу поговорить. Ниргал думает, он может быть кем-то вроде посредника, но я точно не уверен.

– Давай, – согласилась Майя, довольная предложением.

Собрав вещи за полчаса, она была готова уйти навсегда. Подошла к Наде и попросила ее сказать остальным, что уходит, и та кивнула:

– Хорошо-хорошо, тебе это правда нужно. – Она всегда была для нее как сестра и ко всему подходила ответственно.

– Да-да, – резко ответила Майя. Когда она вышла в гараж, увидела Мишеля, который собирался выйти в дюны, и окликнула его. Он покинул Андерхилл не попрощавшись, и с тех пор она не могла этого забыть, так что отвечать тем же Майе не хотелось. Она вышла к тому месту, где начинались первые дюны.

– Я ухожу с Койотом.

– Ну вот, еще и ты! Вернешься?

– Посмотрим.

Он пристально посмотрел на нее.

– Что ж, хорошо.

– Тебе тоже стоит отсюда выбираться.

– Ну… теперь-то, наверное, да.

Он смотрел на нее с серьезным, даже важным видом. «Может, это с Мишелем как-то были связаны дела Десмонда?» – подумала она.

– Как думаешь, пора? – спросил он.

– Пора для чего?

– Для нас. Чтобы уйти отсюда.

– Пора, – решилась она.

И она ушла на север с Койотом, чтобы по каньонам и равнинам выйти к экватору западнее Фарсиды. Увидеть всю эту природу снова было здорово – не нравилось ей только пробираться тайком. Они нырнули под упавший провод лифта в ледниковом регионе на полпути к западной Фарсиде и еще два дня спускались на запад вдоль него. Они увидели огромное мобильное сооружение, которое следовало вдоль провода и перерабатывало его, нагружая вагонетки, уезжающие затем в Шеффилд.

– Смотри, он в машине, – заметил Десмонд. – Идем туда.

Майя увидела, как Койот деактивировал дверь в сооружение, и подошла к незнакомцу, который пытался открыть дверь, готовая к чему угодно. Затем Койот осторожно подобрался к человеку, нервно стучащему по двери, и произнес шуточное приветствие:

– Добро пожаловать на Марс!

Точнее и не скажешь. Один только взгляд на незнакомца – и Майя поняла: он знал, кто они, и его отправили встретиться с ними и вернуться с отчетом к своим хозяевам на Земле.

– Он шпион, – сказала она Десмонду, когда они остались одни.

– Он посредник.

– Ты-то откуда знаешь?

– Ладно-ладно. Но будь с ним осторожна. Не груби.

Но потом они узнали, что Сакса поймали. Осторожность была напрочь забыта – и Майя многие годы о ней не вспоминала.

Десмонд превратился в какую-то другую версию самого себя, всецело сосредоточенную на спасении Сакса. Просто таким он был другом и любил Сакса так же сильно, как любого другого из своих друзей. Майя смотрела на него с некоторым страхом. Затем, пока они ехали к Касэю, к ним присоединились Мишель с Ниргалом, и Десмонд, даже не глянув на нее, приказал ей при нападении на охранный комплекс сесть в машину Мишеля. Вскоре она увидела, что он прав: именно с Мишелем ей было сейчас хорошо.

Это заставило ее задуматься. Мишель и вправду был ей родственной душой – и во многих отношениях самым близким другом, еще со времен Антарктиды. Когда-нибудь она простит его и за то, что ушел из Андерхилла, не сказав ей. И еще он был одним из тех, кому она доверяла. И кого любила – так сильно, что Десмонд смог это заметить. Но что думал Мишель, она, конечно, не знала.

Поэтому она решила это выяснить. Пока они сидели в своей замаскированной машине и ждали предреченной Десмондом бури, она взяла Мишеля за руки, потом сжала его так крепко, что сама испугалась за его ребра.

– Друг мой.

– Да.

– Ты меня понимаешь.

– Да?

Затем пришла буря. Следуя своей нити Ариадны, они вошли в каньон Касэя и проникли в глубины здешнего форпоста. Майя с каждым шагом становилась все более напуганной и раздраженной – она боялась за свою жизнь и сердилась оттого, что на Марсе было такое место и такие люди, которые его создали. Отвратительные, презренные трусы и мучители, которые убили Джона, убили Фрэнка, убили Сашу в Каире, в отчаянной ситуации, очень похожей на эту. Сейчас она и сама в любой момент могла рухнуть на землю с кровью в ушах, как Саша. Одна среди этих негодяев, убивших столько невинных в шестьдесят первом, среди тех, кто тогда представлял собой силы подавления, а теперь жил в этих бетонных стенах, в этом оглушительном шуме, что лишь распалял ее гнев. А когда она увидела Сакса связанным и еще – Филлис Бойл, которая его пытала, она бросила в комнату взрывной заряд. Это был убийственный порыв с ее стороны, но она в жизни не испытывала столь сильного гнева – она словно полностью вышла из себя. Ей хотелось кого-то убить, и роль жертвы досталась Филлис.

Позднее, когда они вновь отбили машины и встретились с остальными на юге Касэя, Спенсер защищал Филлис и кричал на Майю, осуждая ее хладнокровное убийство. А она, пораженная его заявлением, что Филлис якобы невиновна, могла лишь стоять на своем и кричать на него в ответ, чтобы скрыть свой шок и защитить себя, – но при этом действительно чувствовала себя убийцей.

– Я убила Филлис, – сказала она Десмонду, когда он присоединился к ним и все смотрели на нее, все эти мужчины, будто она была самой Медеей [15]. Все, кроме Десмонда, который подошел и поцеловал ее в щеку, чего еще никогда не делал в присутствии других.

– Ты поступила правильно, – заявил он, взяв ее за руку. – Ты спасла Сакса.

Один только Десмонд. Впрочем, Мишель, получивший по голове, сейчас не мог ее защитить. Но позднее он тоже стал защищать ее от нападок Спенсера, и тогда она кивнула и обняла Мишеля, все еще опасаясь за его здоровье. Когда он пришел в норму, она вздохнула с облегчением. Они обнимались так крепко, как люди, которым удалось вместе заглянуть за край. Ее Мишель.

И они с Мишелем стали партнерами. Их любовь, начавшаяся в Антарктиде, вспыхнула с новой силой в разгар той бури, когда они спасли Сакса и она убила Филлис. Они вновь скрылись в Зиготе, показавшейся теперь Майе ужасной тюрьмой. Мишель стал помогать Саксу восстанавливать речь, а Майя, насколько могла, занималась своими делами. Например, работала над идеей революции вместе с Надей, Ниргалом, Мишелем и даже Хироко. Жила своей жизнью и время от времени видела Десмонда, когда тот заглядывал в их укрытие. Но, конечно, это было уже не то, хотя видеть его ей и сейчас было не менее приятно, чем всегда. Он нежно смотрел на них с Мишелем, как друг, довольный тем, что увидел ее счастливой. Но кое-что ей в нем не нравилось – некая самоуверенность, словно он обо всем знал лучше нее.

Как бы там ни было, теперь все изменилось. Их пути расходились. Они по-прежнему оставались друзьями, но теперь на большем расстоянии. Это было неизбежно. Так что теперь ее жизнь была завязана на Мишеле и на революции.

И все же, когда Койот, будто из ниоткуда, возникал рядом, это вызывало у нее улыбку. А когда они услышали о нападении на Сабиси и исчезновении всех, кто жил в затерянной колонии, вид Десмонда вызвал радость иного толка – облегчение, избавление от страха. Ведь она думала, что и его убили в том нападении.

Он дрожал и нуждался в ее утешении. И получил его – в отличие от Мишеля, который во время этого бедствия отстранился от нее, уйдя в мир собственной скорби. Десмонд же был иным – она могла его утешить, утереть слезы с узких, заросших щетиной щек. И то, что он успокаивался, то, что это было возможно, успокаивало и ее. Глядя на двух понесших утрату любовников Хироко, таких не похожих друг на друга, она думала про себя: «Настоящие друзья могут помочь друг другу, когда это нужно. И могут принять помощь. Для этого и нужны друзья».

Майя и Мишель жили в Одессе и были партнерами – женатые, как все, – десятилетия своей неестественно долгой жизни. Но Майе часто казалось, что они были скорее друзьями, чем любовниками, – она не чувствовала той влюбленности, какую смутно помнила из того времени, когда была с Джоном, Фрэнком или даже Олегом. Или – когда заходил Койот и она видела в двери его лицо… Иногда в памяти у нее всплывала та неожиданная встреча с этим безбилетником на «Аресе», тот ее момент, когда она обнаружила его на чердаке склада и состоялся их первый разговор, а еще – как они впервые занялись любовью перед тем, как он ушел с группой Хироко, и несколько раз после этого – да, она любила и его тоже, в этом сомневаться не приходилось. Но сейчас они были просто друзьями, а с Мишелем – братом и сестрой. Хорошо было иметь семью из членов оставшейся первой сотни, точнее из «первых ста одного», пережить все вместе и вот так соединить себя семейными узами. Проходили годы, и она находила в них все большее утешение. А когда, будто неотвратимая буря, грянула вторая революция, она почувствовала, что нуждается в них сильнее, чем когда-либо прежде.

Конец ознакомительного фрагмента.