Тиран - Валерио Манфреди

— Я зарабатываю на жизнь тем, что учу людей читать и писать, но я…

— Что — ты?

Губы его скривились в гримасу, вероятно, он пытался улыбнуться.

— Я был правителем самого могущественного и богатого города в мире…

— Ну да, конечно. А я — царь персидский.

— Мой отец был самым великим человеком нашего времени… Дай-ка мне еще немного вина.

— Что за сказки ты мне рассказываешь?

Учитель сделал несколько больших глотков.

— Ну а что ты постоянно носишь с собой в этой суме?

— Красть там нечего. Это… его история. История человека, ставшего правителем почти всей Сицилии и значительной части Италии, в бесчисленных схватках громившего варваров, изобретавшего всевозможную военную машинерию, никогда прежде не виданную, мановением руки переселяющего целые народы, воздвигшего самую неприступную в мире крепость всего за три месяца, основывавшего колонии на побережье Тирренского и Адриатического морей, женившегося на двух женщинах в один и тот же день… он единственный из эллинов, кто был способен совершить такое.

Старик снова подал ему амфору с вином и уселся рядом, прислонившись к стене.

— О боги! И кто же этот удивительный человек, этот…

Сверкнула молния, осветив блестящую от дождя дорогу и покрытое синяками лицо Учителя. Он не вздрогнул, услышав раскаты грома, словно расколовшие небо, а лишь прижал к груди свою суму и проговорил, с выражением подчеркивая каждое слово:

— Его имя было Дионисий, Дионисий из Сиракуз. Но все называли его… тираном!

1

Всадник, поднимая вихрь белой пыли, мчался сломя голову по дороге из Камарина в направлении Восточных ворот города. Командир отряда стражников велел ему остановиться.

— Не приближайся, — прокричал он. — Назови себя.

Но приказание оказалось излишним. Конь, не доскакав и двухсот последних шагов до городской стены, рухнул наземь, а всадник покатился в облаке пыли.

— Откройте потайную дверь, — велел старший из стражников. — Скорее выясните, кто это, и притащите его сюда!

Четверо часовых бегом бросились к незнакомцу, без движения лежавшему на дороге. Конь хрипел неподалеку в агонии.

Человек вскрикнул от боли, как только его попытались приподнять; его изможденное лицо было покрыто пылью и кровью.

— Кто ты? — спросил один из стражников.

— Я из Селинунта… мне нужно поговорить с вашим предводителем, скорее, скорее, заклинаю вас.

Стражники переглянулись, после чего соорудили из копий и щитов носилки, положили на них несчастного и внесли его в город. Один из них на мгновение замешкался, чтобы добить коня: тот испустил последний хрип и затих.

Вскоре они добрались до сторожевого поста. Начальник караула подошел к ним с факелом в руке, посланец взглянул на него и увидел перед собой молодого человека атлетического телосложения, с иссиня-черными волнистыми волосами, черными глазами и пухлыми губами.

— Меня зовут Дионисий, — объявил начальник стражи. — Говори, во имя богов, что случилось!

— Я должен немедленно передать донесение вашим властям. Это вопрос жизни и смерти. Карфагеняне осадили Селинунт. Их тысячи, у них огромные осадные орудия, чудовищные. Мы не можем выстоять против них… нам нужна помощь… Прошу вас, богами заклинаю… скорее! И пожалуйста, дайте мне попить, я умираю от жажды.

Дионисий протянул ему свою флягу и тут же с волнением в голосе отдал распоряжения своим людям:

— Ты беги к Диоклу, пускай как можно скорее явится к нам на встречу, срочно!

— Но он, должно быть, спит… — возразил стражник.

— Так вытащи его из постели! Ради Геракла, пошевеливайся! Вы, — приказал он остальным, — ступайте разбудите всех членов совета, соберите их вместе. Они должны выслушать этого человека. А ты, — обратился он к одному из стражников, — позови лекаря, скажи ему, что дело срочное.

Все бросились исполнять его распоряжения. Дионисий велел помощнику, своему другу по имени Иолай, принять пост, а сам вместе с караульными, несшими импровизированные носилки, двинулся по темным улицам города, освещая путь факелом. Время от времени он поглядывал на человека, лежавшего на этом шатком ложе: лицо несчастного от каждого толчка, от каждого резкого движения искажалось гримасой боли. Вероятно, при падении он переломал себе кости.

Наконец они добрались до места, к которому подтягивались небольшими группками члены совета. Они были сонные, в дурном настроении, их сопровождали рабы с фонарями. Диокл, главнокомандующий, явился раньше всех; увидев Дионисия, он наморщил лоб:

— Что за срочность? Что за…

Дионисий сдержанно поднял вверх руку, и тот умолк. Будучи всего двадцати двух лет от роду, он тем не менее уже имел славу самого сильного воина в их полисе: никто не мог сравниться с ним в искусстве владения оружием, в способности противостоять трудностям, лишениям и страданиям. Он не подчинялся дисциплине, был дерзок, не выказывал почтения ни перед богами, ни перед людьми, его не заслужившими. Он считал, что отдавать приказы имеет право лишь тот, кто сам готов отдать жизнь за других, кто в сражении сильнее и храбрее всех. Люди, умевшие лишь говорить, а не действовать, не вызывали у него никакого уважения. И прежде чем убить человека, он всегда смотрел ему в глаза.

— Вот этот воин загнал своего коня и переломал себе кости, чтобы добраться сюда, — пояснил он. — Я подумал, что необходимо безотлагательно выслушать его.

— Так пускай говорит! — воскликнул Диокл в нетерпении.

Дионисий подошел к несчастному, помог ему немного приподняться, и посланец начал свое повествование:

— На нас внезапно напали с севера, откуда мы не ждали врагов. В результате им удалось подобраться к самым стенам нашего города. Туда же они подтащили тараны. Это были огромные бревна, заостренные наконечники которых изготавливались из цельного железа.

Их водрузили на передвижные башни и стали рушить стены, денно и нощно. При этом лучники осыпали с башен защитников градом стрел, не давая им передышки. Мы пытались сопротивляться всеми возможными способами… Их предводителем является Ганнибал Гиско. Этот неумолимый фанатик называет себя потомком Гамилькара — того, кто умер, принеся себя в жертву на алтаре Гимеры семьдесят лет назад, когда ваши воины вместе с армией Акраганта нанесли поражение карфагенянам. Он заявляет, что хочет отомстить за своего предка. И он не остановится, пока не исполнит свое намерение. Три дня подряд мы отбивали их атаки одну за другой, и единственное, что позволяло нам держаться из последних сил, — это надежда получить от вас подкрепление. Почему вы до сих пор не выступили? Наш город не сможет долго сопротивляться: у нас кончается продовольствие, мы несем громадные потери, многие ранены и не способны больше сражаться. В сражении участвуют юноши шестнадцати лет и шестидесятилетние старики, женщины тоже. Помогите нам во имя богов, умоляю вас, помогите нам!

Диокл отвел глаза от полного тревоги лица посланца и оглядел членов совета, сидевших в амфитеатре:

— Вы слышали? Что нам делать?

— Я считаю, что следует немедленно выступить! — воскликнул Дионисий.

— Твое мнение здесь не имеет никакого значения, — осадил его Диокл. — Ты всего лишь воин довольно низкого ранга.

— Но люди ждут, ради Геракла! — ответил Дионисий. — Они гибнут, и их перебьют там, если мы не подоспеем вовремя.

— Хватит! — промолвил Диокл. — Или я велю прогнать тебя.

— Дело в том, — внес ясность убеленный сединами член совета по имени Гелорид, — что решение мы сможем принять только завтра, когда соберется кворум. А пока почему бы не позволить Дионисию высказаться?

— Только ему? — насмешливо поинтересовался Диокл.

— Прикажи, — горячился Дионисий, — и до рассвета я соберу пятьсот человек в полном боевом снаряжении. И если ты дашь мне два корабля, через пару дней я буду в Селинунте…

Посланец с тревогой следил за их спором: каждое упущенное мгновение могло стать роковым в деле спасения его города.

— Пятьсот человек? А где ты их возьмешь? — спросил Диокл.

— Мне предоставит их Братство, — ответил Дионисий.

— Братство? Я здесь командую, а не Братство, — резко возразил его оппонент.

— Тогда ты дай мне их, — промолвил Дионисий ледяным тоном.

Снова заговорил Гелорид:

— По мне, так не важно, кто их ему даст, — пусть только выступает. И как можно скорее. Быть может, кто-то против?

Членам совета явно не терпелось вернуться под одеяла, и они единодушно одобрили это предприятие, однако кораблей для перевозки войск не дали.

В это мгновение вошел лекарь со своим инструментарием.

— Позаботься об этом человеке, — приказал ему Дионисий и вышел, не дожидаясь распоряжений Диокла.

Вскоре он добрался до караульного поста, где дежурил его друг Иолай.