Фото битвы при Марафоне - Клиффорд Саймак

Хемфри рассказал мне, что Вигвам был выстроен чуть более сорока лет назад, задолго до того, как у остальных проснулся интерес к здешним холмам, и желающие выстроить летнюю резиденцию хлынули сюда. Тогдашние жители этих мест сочли строителя Вигвама слегка чокнутым: здесь не было ничего достойного внимания, кроме нескольких ручьев с форелью, да какой-никакой охоты на тетеревов; впрочем, иной год и последних было совсем мало. Сюда очень далеко добираться, а земля, разумеется, бросовая -- рельеф чересчур неподходящий для пашни, лес так густ, что пастбище тоже не получится, а порубка невыгодна из-за трудностей с вывозом древесины. Так что владеть здешней землей -- все равно, что платить налоги за пустое место.

И тут появляется безумец, готовый выложить кучу денег не только за возведение Вигвама, но и за постройку пятимильной трассы, ведущей к нему через эти кошмарные холмы. Далее Хемфри, несколько раз излагавший мне при удобном случае эту историю, не забывал упомянуть о самом возмутительном для летописца обстоятельстве -- никто так и не доведался об имени безумца. Насколько известно, он ни разу не появился здесь во время строительства. Все работы выполнялись подрядчиками, а сами подряды осуществлялись по почте какой-то адвокатской конторой. Хемфри считает, что контора эта находится в Чикаго, но и тут у него уверенности нет. Неизвестно и то, навещал ли владелец Вигвам хоть однажды; посетители бывают там время от времени, но никто ни разу не видел ни их приезда, ни отъезда. Они не приходят на Торговый Пост ни за покупками, ни за почтой, ни для телефонных переговоров. Закупку всего необходимого и прочую работу по дому делал Стефан. Он вроде бы исполнял обязанности сторожа, хотя и это остается под вопросом. Звали его Стефан, и точка -- никакой фамилии, просто Стефан.

-- Будто он чего скрывает, -- говаривал Хемфри. -- Сам ничего не скажет, а спросишь напрямик -- вечно выкрутится и уйдет от ответа. Обычно, когда спросишь, человек называет свою фамилию, а Стефан -- ни в коем случае.

Во время нечастых вылазок из Вигвама Стефан пользовался "Кадиллаком".

-- Большинство мужчин охотно говорят о своих автомобилях, -- отмечал Хемфри, -- а "Кадиллаки" нечасто попадаются в этих краях, так что многие интересовались, задавали вопросы.

Но Стефан не желал говорить даже о "Кадиллаке". Словом, для Доры и Хемфри этот человек был сплошной головной болью.

Хемфри рассказывал, что на постройку дороги до Вигвама ушло несколько месяцев, при этом поясняя, что сам в это время находился в другой части округа и не придавал Вигваму особого значения, но несколько лет спустя поговорил с сыном подрядчика, строившего дорогу. Сначала ее сделали для грузовиков, доставлявших стройматериалы, но к концу строительства колеса машин совсем разбили ее, так что был выдан еще один подряд на приведение дороги в первоклассный вид.

-- Наверно, хорошая дорога понадобилась для "Кадиллака", у них с самого начала был "Кадиллак". Не этот, конечно; я даже не знаю, сколько их тут переменилось.

У Хемфри всегда имеется история про запас, его буквально распирает от желания что-нибудь рассказать, от какой-то патологической жажды общения, и повторы его нимало не смущают. В основном списке у него две любимых темы: во-первых, разумеется, загадка Вигвама -- если таковая имеется; сам Хемфри убежден, что да. А во-вторых -- затерянный рудник. Если он существует, то руда наверняка свинцовая -- в этом районе множество месторождений свинца, но Хемфри нипочем этого не признает; в его устах свинец обращается в чистое золото.

Насколько я понимаю, байка о затерянном руднике пошла задолго до того, как Хемфри проведал о ней и принял в свой арсенал. Появление подобной истории отнюдь не удивительно; трудно найти такую местность, где не ходили бы легенды о хотя бы одном затерянном руднике или несметном сокровище. Это всего лишь безобидные местные сказки, порой довольно симпатичные, но люди как правило в глубине души осознают, что это выдумка, и не очень-то им доверяют. Однако Хемфри принял все за чистую монету и принялся неутомимо выискивать какие-нибудь следы и намеки, взахлеб пересказывая каждому подвернувшемуся слушателю самые свежие крохи реальных или мнимых сведений.

В то июльское утро, когда все и началось, я как раз подъехал в Торговый Пост, чтобы купить немного бекона и захватить почту. Невилл собирался на вылазку, чтобы я наконец смог засесть за рукопись, но в этот день после нескольких суток дождливой погоды выглянуло солнце, а надо сказать, Невилл все это время чуть ли не заклинал небо ради нескольких часов ясной погоды, чтобы отснять цветущую полянку розовых венериных башмачков невдалеке от ведущего к Вигваму моста. Он уже провел там дня три под дождем, слоняясь с фотоаппаратом вокруг полянки, в результате чего вымок до нитки, зато принес снимки. Снимки получились, как всегда, великолепные -- но при свете солнца результат был бы еще лучше.

Когда я уходил, вся его аппаратура была разложена на кухонном столе, а ее владелец решал, что надо взять с собой. В вопросах выбора аппаратуры Невилл очень привередлив -- впрочем, как и большинство заинтересованных в своем деле фотографов. У него скопилось немыслимое количество различных приспособлений, и как я понимаю, каждый предмет служит для своих специфических целей. По-моему, выдающимся фотографом его сделали именно его взыскательность и богатая коллекция аппаратуры.

Приехав в Торговый Пост, я застал там Хемфри, сидевшего в одиночестве на одном из стульев, выстроенных в кружок вокруг установленной в центре торгового зала холодной печурки. По его виду сразу же можно было заключить, что наш летописец поджидает очередную жертву, и у меня не хватило духу его разочаровать. Купив бекон и захватив почту, я подошел и сел рядом.

-- По-моему, я говорил вам, -- не теряя времени на пустую болтовню, перешел он прямо к сути дела, -- о затерянном руднике.

-- Да, мы беседовали о нем несколько раз.

-- Значит, вы припоминаете главную нить -- что его вроде бы открыли двое дезертиров из форта Кроуфорд, скрывавшиеся среди холмов. Случиться это должно было в 1830-х или около того. Как следует далее, рудник был открыт в пещере -- то есть, была пещера, а в пещере -- выход рудной жилы. Как я понял, очень богатой.

-- Чего я не могу взять в толк -- если даже они и нашли жилу, то чего ради взялись ее разрабатывать. Ведь там свинец, не так ли?

-- Так, -- неохотно признал Хемфри. -- Наверно, свинец.

-- Теперь рассмотрим сопряженные с его добычей проблемы. Я полагаю, руду надо было плавить, отливать в чушки, затем вывозить чушки на вьючных животных -- и все это под угрозой попасться на глаза армии.

-- Пожалуй, вы правы, но в находке рудника есть что-то волшебное. Вы только подумайте, как увлекательно отыскать сокровища недр! Даже если и нельзя их добыть...

-- Ладно, вы изложили свою точку зрения, и я готов ее принять.

-- Ну, тем более, что они толком ничего и не добывали. Начали было, но потом что-то случилось, и они свернули дело. Скрылись и больше не показывались. Вроде бы перед этим они сказали кому-то, что рубили деревья, чтобы перекрыть устье пещеры, а бревна забросали землей. Как вы понимаете, чтобы спрятать ее от посторонних глаз -- должно быть, рассчитывали когда-нибудь вернуться и начать разработку. Я часто гадаю: если оно действительно так -отчего же они не вернулись? Знаете, Эндрю, по-моему, теперь у меня есть ответ. И не только ответ, а первое по-настоящему серьезное доказательство, что это не выдумка. Более того: пожалуй, я даже могу установить личность неизвестного доныне человека, пустившего гулять по свету эту историю.

-- Что, появились новые сведения?

-- Да, и по чистой случайности. Люди знают, что я интересуюсь здешней историей, и часто приносят мне свои находки -- письма, к примеру, или вырезки из старых газет и все такое, сами понимаете.

Я кивнул -- мол, в самом деле. Его рассказ заинтриговал меня, но Хемфри все равно продолжал бы и заставил бы меня выслушать все до конца, даже если бы я отбивался обеими руками.

-- Позавчера человек из западной части округа принес мне дневник, который нашел в старом сундуке на чердаке. Дом строил еще его дед, лет сто с лишком назад, и той поры там проживало только их семейство. Человек, принесший дненик -нынешний владелец участка. Судя по всему, дневник вел его прадед, отец основавшего ферму человека. Этот прадед в молодости несколько лет держал торговый пост у Кикапу, торгуя с сауками и фоксами, все еще населявшими тот район. Дело шло ни шатко, ни валко, но на жизнь ему хватало, да и промысел выручал. Дневник охватывает период с 1828 года по 31-й, то есть около трех лет. Отмечен каждый день -- хоть строчкой, да отмечен. А порой его автор исписывал по нескольку страниц, обобщая события последних недель, которые прежде упомянул лишь мимоходом, а то и вовсе опустил...

-- Но рудник-то он упомянул? -- спросил я, начиная терять терпение. Если Хемфри не столкнуть с накатанной колеи, он может проговорить весь день.