Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Капитан сорвал на моряках раздражение, которое вызывала у него ситуация:
— Будьте добры, Соу, пусть ребята наведут порядок в этом бедламе.
Пока команда трудилась, расставляя сундуки и вещи на свои места, капитан предложил мне пройтись до маяка.
— Может быть, мы найдём вашего предшественника там, — сказал он мне, когда моряки остались далеко позади.
По имевшимся у него сведениям, на маяке тоже кто-то должен был жить. Он не помнил точно, кому принадлежало это сооружение — голландцам, французам или кому-то ещё, но у него был хозяин. Служитель маяка соседствовал с метеорологом, а потому было совсем нетрудно предположить, что они могли в подобных обстоятельствах стать приятелями. Однако это было скорее умозаключение, чем надежда. Такое предположение могло помочь нам найти метеоролога, но никак не объясняло состояние дома. В любом случае, на маяк стоило сходить.
Я помню, какое беспокойство владело мной, пока мы преодолевали это короткое расстояние. Конечно, в большой степени его можно было объяснить моим душевным состоянием в тот момент. Кроме того, лес, расстилавшийся перед нами, был совсем не похож на обычный. Тропинка вела прямо к маяку. Иногда она отклонялась, скрывая под коварным мхом ямки в земле или болотистую почву. Сразу за деревьями плескалось море, до нас доносилось его монотонное дыхание. Но хуже всего была как раз тишина. Или, точнее сказать, отсутствие звуков. Ни пения птиц, ни стрёкота насекомых. Множество стволов весьма значительного размера изогнулись под напором ветров. С корабля мне показалось, что лес был очень густым. Вид издалека нередко обманчив, когда мы судим о плотности массы людей или растительности, но на этот раз впечатление оказалось верным. Деревья стояли так плотно друг к другу, что порой было невозможно определить, когда два ствола шли от одного и того же корня, а когда поднимались каждый сам по себе. Местами тропинку пересекали мелкие ручейки. Похоже, это была талая вода с горных ледников, а не та, что бьёт из ключей. Перешагнуть через них не стоило труда.
Верхушка маяка открылась нашим глазам неожиданно, вдруг появившись над кронами самых высоких деревьев. Тропинка обрывалась у края леса. Мы увидели голую гранитную скалу, на которой возвышалось сооружение. Океан окружал её с трёх сторон. Во время бурь волны, наверное, яростно бились о камни. Неизвестный строитель поработал здесь на совесть. Округлые, толстые стены, чтобы сдерживать натиск шторма; пять бойниц, как на средневековых башнях, открытых всем ветрам; узкий балкон с перилами, покрытыми ржавчиной; купол со шпилем наверху. Единственной непонятной деталью была странная надстройка на балконе. Брёвна и колья — многие с заострёнными концами — перекрещивались в воздухе. Строительные леса для ремонта фасада? У нас не хватило ни времени, ни желания, чтобы поразмышлять на эту тему.
— Э-ге-гей! — закричал капитан и постучал рукой по железной двери. Никакого ответа не последовало, но этого толчка оказалось достаточно, чтобы убедиться, что дверь оказалась не запертой. Она поражала своей массивностью. Железо толщиной в ладонь скрепляли несколько дюжин свинцовых заклёпок. Дверь была такой тяжёлой, что нам пришлось толкать её вдвоём, чтобы войти. Освещение внутри маяка показалось мне необычным. Дневной свет проникал через узкие проёмы в стенах, словно в старинном соборе. На стенах ещё сохранились следы побелки. Вплотную к каменной кладке располагалась винтовая лестница, которая вела наверх. Насколько мы могли понять, нижний этаж был отведён под склад, где хранились продукты и всякая утварь.
Капитан что-то проворчал себе под нос. Я не расслышал его слов. Он стал решительно подниматься по лестнице. Девяносто шесть ступеней отделяли каменный пол от деревянного настила верхнего этажа. Мы толкнули квадратную крышку люка и оказались внутри.
Как мы и предполагали, там было устроено прекрасно оборудованное и тёплое жилище. Печка с коленчатой трубой занимала центральное место в этом круглом пространстве. Только с одной стороны его сферическая форма нарушалась перегородкой, с дверью посередине. Возможно, там была кухня. Ещё одна лестница вела на следующий этаж, где, скорее всего, находился механизм маяка. На этом, впрочем, гармония заканчивалась, потому как все предметы располагались в непостижимом уму порядке, не поддающемся никакой логике.
Вещи были аккуратно разложены на полу возле стен. Всё, что мы обычно расставляем на полках или столах, размещалось здесь ровным слоем. Поверх каждой коробки или ящика обязательно что-нибудь лежало. Например: на ящике с ботинками красовался большой кусок угля. Или вот ещё: цилиндрический бидон для керосина высотой в полметра, полный грязной одежды, сверху придавливала толстая доска. Ни кусок угля, ни доска не закрывали плотно ящик и бидон; во всяком случае, они не скрывали неприятного запаха, который исходил оттуда. Можно было предположить, что хозяин всех этих вещей боялся, что они упорхнут, как птички, освободившись от земного притяжения, и поэтому придавливал свои сокровища тяжёлыми грузами.
И наконец, кровать. Она была старой, с тонкими железными прутьями над изголовьем. На ней под тремя толстыми одеялами лежал человек.
Вне всякого сомнения, мы его разбудили. Когда мы вошли, его глаза были открыты, но взгляд ничего не выражал. Он смотрел на нас не мигая. Одеяла, словно медвежья шкура, закрывали его до самого носа. Комната казалась чистой, чего нельзя было сказать о хозяине. Картина, открывшаяся перед нашими глазами, свидетельствовала одновременно о его беззащитности, неопрятности и звериных повадках. Под кроватью виднелся ночной горшок, до краёв полный остывшей мочи.
— Добрый день, техник морской сигнализации. Мы привезли сменщика для метеоролога, вашего соседа, — сказал капитан без всякого вступления, указав рукой в сторону дома. — Вы знаете, где его можно найти?
Слова капитана напомнили мне о том, что мы находимся в полутора километрах от бухты, где высадились на берег. Это расстояние показалось мне в тот миг длиннее, чем путь от берегов Европы до этого острова. А ещё я подумал о том, что капитан уедет, и очень скоро.
Рука, покрытая чёрными волосами, попыталась сделать какое-то неопределённое движение. Однако на полпути замерла. Неподвижность человека бесила капитана:
— Вы меня не понимаете? Вы не понимаете языка, на котором я говорю? Вы говорите по-французски? По-голландски?
Но единственным ответом этого субъекта был пристальный взгляд. Он даже не удосужился убрать с лица одеяло.
— Не испытывайте моего терпения! — зарычал капитан и погрозил ему кулаком. — Я выполняю важный коммерческий заказ. И мне нужно ехать дальше! По просьбе навигационной корпорации мне пришлось изменить курс, чтобы завезти сюда этого человека и забрать его предшественника. Вам это ясно? Но метеоролога, который должен быть сейчас на острове, на месте нет. Его нет. Вы можете сообщить мне, где его найти?
Смотритель маяка переводил взгляд с капитана на меня. И ничего не отвечал. Разъярённый, с покрасневшим лицом, капитан пригрозил:
— Я капитан и имею все полномочия, чтобы отдать вас под суд за сокрытие информации, необходимой для охраны имущества и людей! Я в последний раз спрашиваю: где тот метеоролог, который был направлен на остров?
— К сожалению, я не могу ответить на ваш вопрос.
На миг установилась тишина. Мы уже было отчаялись найти способ общения с этим человеком, как он вдруг поразил нас своим акцентом австрийского артиллериста. Капитан, немного успокоившись, сказал более мягко:
— Что ж, это уже лучше. Почему вы не можете мне ответить? Вы поддерживаете связь с метеорологом? Когда вы его видели в последний раз?
Однако субъект снова молчал.
— Встать смирно! — вдруг приказал капитан.
Человек неспешно повиновался. Он откинул одеяло и опустил ноги с кровати. Его мускулистое тело говорило о завидной силе, а движения наводили на мысль о дубе, который оторвался от своих корней, чтобы сделать первые шаги. Человек уселся на кровати и уставился в пол. Он был совершенно голым. И совсем не смущался своей наготы. Однако капитан отвёл взгляд, движимый стыдливостью, которая была чужда смотрителю маяка. Грудь его покрывал плотный ковёр волос, которые затем поднимались к плечам подобно дикой растительности. К югу от пупка чаща волос превращалась в настоящие джунгли. Я увидел его член, который, даже невозбуждённый, поражал своими гигантскими размерами. Меня удивило то, что его также покрывали волосы, спускавшиеся почти до крайней плоти. Куда ты пялишься, сказал я себе и перевёл взгляд на лицо смотрителя. Борода древнего столпника, страшно растрёпанная. Похоже, он был из породы людей с густой шевелюрой: волосы у него начинали расти в каких-нибудь двух сантиметрах над бровями, весьма кустистыми. Он восседал на матрасе, положив руки на колени и оттопырив локти. Глаза и нос, концентрируясь на середине лица, оставляли обширное пространство для щёк и монгольских скул. Казалось, наш допрос его совершенно не беспокоил. Я не мог понять, чем было вызвано это поведение: самообладанием или сонливостью. Однако, присмотревшись, нашёл на его лице след внутреннего напряжения: он делал едва заметные движения губами, как летучая мышь. Это позволило мне разглядеть редкие зубы. Капитан присел на корточки так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от уха смотрителя:
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Жутко громко и запредельно близко - Джонатан Фоер - Современная проза
- День опричника - Владимир Сорокин - Современная проза
- Собрание прозы в четырех томах - Довлатов Сергей Донатович - Современная проза
- ПираМММида - Сергей Мавроди - Современная проза
- Последняя лекция - Рэнди Пуш - Современная проза
- О! Как ты дерзок, Автандил! - Куприянов Александр Иванович - Современная проза
- Всё и сразу - Миссироли Марко - Современная проза
- Рок на Павелецкой - Алексей Поликовский - Современная проза
- Хорошие деньги - Эрнст Августин - Современная проза