Сон длиной в зиму (СИ) - Либрем Альма

Собственно говоря, спать с Орловским взаправду куда безопаснее, чем встречаться с ним понарошку. Первое можно скрыть, сказать, что она не хочет, чтобы об этом знали, и забыть. Ну а что? О своих любовных похождениях Богдан никогда не распространялся. Все понимали, что какие-то девушки, постоянные или не очень, у него были, как же иначе, но вот кто именно и какие у них были отношения, никто не знал.

Но быть парой напоказ? Даже если не встречаться на самом деле? Да согласившуюся на такую сделку девушку раздерут на куски все эти безнадёжно влюблённые в Богдана барышни.

— Зачем? — наконец-то выдавила из себя логичный вопрос Зоя. — Ты помани пальцем, и к тебе сразу очередь выстроится не подставных, а настоящих! Или ты хочешь кого-то скрыть? Э, нет! Я ширмой для твоей девушки не буду.

— Ширмой? Какой ширмой? Да нет у меня никакой девушки! — отмахнулся Богдан. — Просто… Ну прикольно же было бы, правда? Из нас получилась бы отличная парочка.

— Богдан…

— Нет, ты только представь! — глаза у него сверкали, как у кота ночью. — Гудеть будет весь университет.

— Если ты сойдёшься с какой-нибудь другой серой мышкой, университет будет гудеть не меньше, — Зоя опять попыталась высвободиться, но Богдан удержал её.

— Вот не скажи, — уверенно ответил он. — Какая серая мышка скорчит недовольную мину и скажет мне, что её не интересует это предложение? Да никакая! А ты — снежная королева. К тому же, скучающая снежная королева, у которой впереди практически свободная зима. Почему бы не произвести фурор? Мисс Университет, отличница и просто красавица Зоя Горовая…

— И магистрант с сомнительной репутацией Богдан Орловский.

— Ну, и так тоже пойдёт, — согласился Богдан. — Но я рассчитывал на более лестную характеристику.

— Мне не нужны угрозы от полчищ твоих фанаток, котик.

— Да какие там полчища! — возмутился он. — Глупости всё это!

— А, ну да. У нас в университете не настолько много студенток. Так, на роту наберётся. И как каждая первая, за редким исключением, была или нынче в тебя влюблена.

— Я не настолько популярен, — усмехнулся Богдан. — А вот если размышлять в пределах факультета…

Зоя хмыкнула. Этот разговор ей надоел. И своих проблем достаточно, не хватало ещё безоблачную жизнь Орловского с собственной перемешивать! И вообще, она была занята, когда сюда явился Богдан, и собиралась к своим делам сию же секунду вернуться.

Решительно вывернувшись из крепких мужских рук, Зоя вернулась на сцену и спустя секунду скрылась за кулисами. Правда, сбежать далеко не получилось — Богдан, скотина такая, отлично ориентировался в актовом зале и знал, что сидеть-то здесь негде, потому укрытие Зои отыскал бы за считанные секунды. Но делать этого не стал, просто остался стоять внизу, у сцены.

— Ну, как хочешь! — крикнул Орловский, когда понял, что она не покажется ему на глаза. — Если тебе нравится и дальше искать, что ж такого плохого в твоей жизни, что она тебе самой так не нравится, то я могу уйти. Если что, у тебя вроде бы был мой номер!

Зоя хотела дождаться, пока он наконец-то покинет актовый зал, но не удержалась. Богдану оставалось пройти как минимум половину зала, когда она выбежала на сцену.

— С чего это ты взял! — возмутилась она. — С чего это ты взял, что мне моя жизнь не нравится?!

Орловский медленно обернулся.

— Ну, давай думать логично, — улыбнулся он. — Ты сидишь здесь, вся такая печальная, говоришь, что отношения тебе в принципе не интересны, и собираешься оставаться в этом замкнутом кругу. Идеальные родители, дом-учёба-работа-дом. А глаза у тебя несчастные, Сойка. Тебе скучно жить. Тебе это всё уже поперёк горла стоит. А ещё у тебя депрессия.

— Надо же! А ты психолог? — фыркнула девушка. — А я думала, что какой-то там технарь… Какая неожиданность! И дорого стоит приём?

— Да что ты, я готов сам рассчитываться на всех свиданках, — пожал плечами Богдан. — Ты, Сойка, всё делаешь, как надо, и ты, может, и идеальная, только тебе это не нравится. Ты от этого устала. И даже пожаловаться не можешь. И я даже знаю почему: потому что тебе никто не поверит. Посмеются только, что с жиру бесишься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Зоя растерянно взглянула на него. И откуда узнал? Она же никому, кроме мамы, никогда не говорила… Неужели это так со стороны заметно?

— Я не бешусь с жиру, — тихим, обиженным голосом произнесла Зоя.

— Ну, я так и не думаю, — согласился Богдан. — Но другие… Впрочем, какая разница? Я пойду, наверное. Раз ты не хочешь развлечься…

— Да плевать мне на других! — выпалила Зоя. — И вообще, я согласна!

Зоя ни с того ни с сего обнаружила, что дышит так тяжело, будто долго бежала, а сейчас остановилась и поняла, что не знает, куда ей дальше. Её "я согласна" зависло в звенящей тишине, и Зоя даже не знала, она ли согласилась или, может быть, это какая-то другая девушка из вечных поклонниц Богдана выбралась на сцену и сказала, что этого хочет.

В конце концов, это только притвориться.

— Сойка-Зойка, — шутливо протянул Богдан, — ну-ка, давай внятно и чётко, — он вновь вернулся к краю сцены и опёрся о него локтями, словно о барную стойку, чтобы теперь с язвительной, хитрой улыбкой наблюдать за Зоей снизу вверх, — согласна ли ты быть моей девушкой? — он помолчал несколько секунд и потом вредно так дополнил: — Понарошку.

Девушка закатила глаза, демонстрируя своё искреннее раздражение, и собиралась сойти со сцены по ступенькам сбоку, но, посмотрев на вредного и донельзя довольного своим поведением Богдана, решительно подошла к краю и посмотрела вниз, подумывая, как бы это лучше спрыгнуть. Увы, но в обуви на каблуках с полутораметровой высоты лучше бы не скакать…

Богдан, судя по всему, верно истолковал её сомнение. Зоя даже не поняла, как это произошло — её вдруг схватили за ноги, самым наглым образом стягивая со сцены. Девушка взвизгнула, упираясь руками в плечи Орловского, попыталась пнуть его, но, разумеется, не дотянулась.

— Поставь! — возмутилась она, пытаясь вывернуться из крепкой хватки. — Поставь меня на место!

— Соглашайся! — хохоча, отозвался Орловский.

— Но я ведь сказала! Согласна я! — Зоя ударила ладонью его по плечу и тут же завизжала ещё громче, когда Богдан едва не уронил её. — Согласна, согласна!

Наконец-то ноги девушки коснулись пола. Она хотела было вывернуться из рук Богдана, но не успела, парень заключил её в объятия и прижал спиной к краю сцены.

— Пусти, — охнула Зоя. — Ты совсем с ума сошёл? Мы же…

Договорить ей не позволили. Богдан вдруг склонился к девушке и поцеловал её, совершенно бесцеремонно, совсем не так, как положено целоваться людям, которые едва друг друга знают. Да за такое!.. За такое надо было оттолкнуть, дать коленом в пах или хотя бы влепить пощёчину. Зоя вот совершенно бы себя не осудила, если б сейчас так поступила, поставила наглеца на место, заставила б его вспомнить своё место!

Ну, и что она сделала, чтобы поставить Орловского на место? Отпихнула бы хоть, честное слово! Но Зоя, чувствуя себя самой последней, самой наивной дурой на свете, совершенно не понимающей, с каким козлом она вообще имеет дело, ответила на его поцелуй.

…И подумала — той частью мозга, которая всё ещё была способна соображать, — что, чёрт возьми, это был её первый настоящий поцелуй. Понарошку или нет, но у Богдана были сильные руки и тёплое, согревающее в их ледяном университете дыхание, и она поддавалась, словно лёд, которому от тепла принято как минимум растаять. Наверное, для Орловского сама Зоя казалась смешной, ничего не умеющей, ни на что не свободной, донельзя глупой и, как минимум, неопытной — даже целоваться не способна! Но единственное, что у Зои действительно хорошо получалось — это учиться, и её мозг, очевидно, решил считать этот поцелуй таким себе тренингом.

Лучше б она попыталась спеть конкурсную песню, чем училась мастерству поцелуя, благо, не французского, с этим ловеласом!

— Ты с ума сошёл, — выдохнула Зоя, когда Богдан наконец-то немного ослабил хватку, и она сумела отстраниться хотя бы на несколько сантиметров. — У тебя совести ни грамма.