Гарри Поттер и филосовский камень - Джоан Роулинг

«Гм… Петуния, дорогая… ты давно не получала писем от сестры?» Как он и ожидал, миссис Десли выглядела потрясенной и разозленной. В конце концов, они ведь делали вид, что у нее вообще нет сестры.

«Нет, – сказала она резко. – А что?»

«Странные новости в вечернем выпуске, – пробормотал мистер Десли. – Совы… падающие звезды… и в городе сегодня была толпа смешных чудаков…»

«И что?», – огрызнулась миссис Десли.

«Ну, я просто подумал… может быть… это имеет какое-то отношение к… ну ты знаешь… ее компании». Миссис Десли сделала глоток чая сквозь сжатые губы. Мистер Десли думал, сможет ли он сказать, что слышал фамилию

«Поттер». Он решил не пробовать. Вместо этого он сказал, как можно небрежнее:

«Их сын сейчас, должно быть, одного возраста с Дадли?»

«Возможно и так», – ответила миссис Десли жестко.

«А как его зовут, я забыл? Говард, нет?»

«Гарри, ужасно простонародное имя, если хочешь знать мое мнение».

«О, да, – согласился мистер Десли с упавшим сердцем. – Да, ты совершенно права». Он не сказал ни единого слова на эту тему, пока они поднимались наверх, в спальню. Когда миссис Десли принимала ванну, мистер Десли подошел к окну и выглянул в сад. Кошка все еще сидела там. Она смотрела вниз на Бирючинный проезд, как будто что-то ждала. Может ему просто мерещится? Разве может это иметь какое-то отношение к Поттерам? Если да… если выйдет наружу, что их родственники – нет, он не мог даже думать об этом. Десли улеглись. Миссис Десли заснула сразу же, но мистер Десли лежал в постели, обдумывая все снова и снова. Его последней утешительной мыслью перед тем как он провалился в сон, была та, что если Поттеры и замешаны в этом, ни у кого нет причин связывать их с Десли. Поттеры очень хорошо знали, что он и Петуния думают о таких как они… Он не видел способа, как он и Петуния могут быть замешаны во что бы там у них не происходило… он зевнул и перевернулся на другой бок… к ним это не имеет ни малейшего отношения… Как же он ошибался.

Мистер Десли уже вероятно видел сны, но кошка на стене не выказывала никаких признаков сонливости. Она сидела неподвижно, словно статуя, а ее глаза, не мигая, следили за поворотом Бирючинного проезда. Она даже не вздрогнула, когда на соседней улице хлопнула дверца машины и когда над ее головой промелькнули две совы. На самом деле, была уже почти полночь, когда она, наконец, шевельнулась. На том углу улицы, куда смотрела кошка, появился человек, появился так внезапно и тихо, что можно было подумать, будто он вырос из-под земли. Кошка шевельнула хвостом и прищурилась. Такого человека еще не видели в Бирючинном проезде. Он был высок, строен и очень стар, судя по серебристым волосам и бороде, длина которых позволяла подоткнуть их под пояс. Он был одет в длинный балахон, сиреневая мантия касалась земли, а на ногах были ботинки с пряжками на высоком каблуке. Его светлые голубые глаза сверкали за очками в форме полумесяца, а нос был длинный и такой кривой, точно он был сломан как минимум дважды. Человека звали Албус Дамблдор. Казалось, Албус Дамблдор не понимал, что он только что прибыл на улицу, где все – от его имени до ботинок – вызвало бы осуждение. Он усердно обшаривал свой плащ, что-то ища. Но, вероятно, почувствовал, что на него смотрят, потому что внезапно поднял голову и взглянул на кошку, которая все еще наблюдала за ним с другого конца улицы. По какой-то причине вид кошки развеселил его. Он усмехнулся и пробормотал:

«Мне следовало бы знать». Он нашел то, что искал во внутреннем кармане. На первый взгляд это казалось серебряной зажигалкой. Он откинул крышку и щелкнул – ближайший фонарь погас с легким хлопком. Он щелкнул опять – и следующий фонарь погрузился во тьму.

Двенадцать раз он чиркал Гасилкой, пока единственным светом на улице не остались два маленьких уголька – глаза кошки, следившей за ним. Если бы кто-то выглянул сейчас в окно, даже востроглазая миссис Десли, она не увидела бы ничего происходившего на тротуаре. Дамблдор положил Гасилку обратно в карман и двинулся по направлению к дому номер четыре, где уселся на стене рядом с кошкой. Он не смотрел на нее, но через некоторое время произнес:

«Не ожидал встретить вас здесь, профессор Мак-Гонагалл».

Он повернулся, чтобы улыбнуться полосатой кошке, но она исчезла. Вместо этого он улыбался строгой женщине в очках точно такой же формы, как метки вокруг кошкиных глаз. Она тоже носила мантию, но изумрудного цвета. Ее черные волосы были стянуты в тугой пучок. Она выглядела заметно раздраженной.

«Как вы узнали, что это я?» – спросила она.

«Мой дорогой профессор, я никогда не видел, чтобы кошка сидела так прямо».

«Вы бы сидели прямо, если бы провели на кирпичной стене весь день», – заметила профессор Мак-Гонагалл.

«Весь день? Когда же вы праздновали? Я видел дюжину банкетов и вечеринок, пока добирался сюда». Профессор Мак-Гонагалл фыркнула.

«О да, все празднуют, это замечательно, – сказала она не терпящим возражений тоном. – Можно бы ожидать, что они будут осторожнее, но нет – даже магглы заметили, что что-то происходит. Это было в их новостях, – она кивнула головой в сторону темного окна гостиной Десли. – Я слышала. Стаи сов… падающие звезды… Они ведь не совсем тупицы и вполне могут что-нибудь заметить. Падающие звезды в Кенте – держу пари это Дедалус Диггл. У него никогда не хватало здравого смысла».

«Вы не должны их винить, – сказал Дамблдор мягко. – У нас было так мало праздников за последние одиннадцать лет».

«Я знаю, – отозвалась профессор Мак-Гонагалл раздраженно. – Но это не повод, чтобы потерять голову. Люди абсолютно беззаботны, ходят по улицам средь бела дня, даже не переодевшись в одежду магглов, это вызовет слухи, – при этом она бросила резкий взгляд в сторону Дамблдора, как будто надеясь, что он что-нибудь скажет ей, но он не сказал, и она продолжила. – Было бы просто замечательно, если бы в тот самый день, когда Сам-Знаешь-Кто наконец-то исчез, магглы узнали о нас. Я предполагаю, он и в самом деле исчез, Дамблдор?»

«Это, несомненно, так, – сказал Дамблдор. – Нам есть за что благодарить судьбу. Хотите лимонную дольку?»

«Что?»

«Лимонную дольку. Это такие магглские конфеты, я их очень люблю».

«Нет, благодарю, – сказала профессор Мак-Гонагалл холодно, как будто думала, что сейчас неподходящий момент для конфет. – Как я уже сказала, если бы Сам-Знаешь-Кто и в самом деле исчез…»

«Мой дорогой профессор, неужели такой здравомыслящий человек как вы не может называть его собственным именем? Вся эта Сам-Знаешь-Кто чепуха – я одиннадцать лет пытался убедить людей называть его нормальным именем: Волдеморт, – профессор Мак-Гонагалл вздрогнула, но Дамблдор был чрезвычайно занят, пытаясь разлепить две лимонных дольки и, казалось, не заметил. – Все так запутается, если мы продолжим звать его Сам-Знаешь-Кто. Я никогда не видел причины бояться имени Волдеморта».

«Я знаю, вы и не боялись, – сказала профессор Мак-Гонагалл, в ее голосе раздражение смешивалось с восхищением. – Но вы не такой как все. Все знают, что вы единственный, кого Сам-Знаешь-, ну, хорошо, Волдеморт, опасался».

«Вы мне льстите, – спокойно отозвался Дамблдор. – У Волдеморта была такая сила, которая мне и не снилась».

«Только потому, что вы слишком – гм – благородны, чтобы использовать ее».

«Какая удача, что здесь темно. Я давно так не краснел, наверное, с тех самых пор, как мадам Помфрей сказала, что ей нравятся мои новые наушники». Профессор Мак-Гонагалл бросила на него быстрый взгляд и сказала:

«Совы разносят слухи. Вы знаете, что все говорят? О том, почему он исчез? О том, что его остановило?»

Казалось, профессор Мак-Гонагалл подвела разговор к теме, которую ей хотелось обсудить больше всего, из-за которой она весь день провела на холодной кирпичной стене, потому что ни одна кошка и ни одна женщина не смогли бы наградить его таким пронзительным взглядом. Было ясно, что что бы «все» не говорили, она не поверит, пока Дамблдор не скажет, что это правда. Дамблдор однако, занимался следующей конфетой и не ответил.

«Они говорят, – с нажимом сказала она, – что вчера вечером Волдеморт появился в лощине Годрика. Он пришел, чтобы найти Поттеров. И говорят о том, что Лили и Джеймс Поттеры… они… они умерли». Дамблдор кивнул. Профессор Мак-Гонагалл всхлипнула.

«Лили и Джеймс… Я не могу поверить… Я не хочу верить… Ох, Албус…» Дамблдор похлопал ее по плечу:

«Я знаю… Я знаю…» – сказал он грустно. Голос профессора Мак-Гонагалл дрогнул, когда она продолжила:

«Это не все. Говорят, он пытался убить их сына Гарри. Но – не смог. Не смог убить этого малыша. Никто не знает почему или как, но говорят, что когда он не смог убить Гарри Поттера, силы Волдеморта были сломлены – и поэтому он исчез». Дамблдор хмуро кивнул.

«Это… это правда? – запнулась профессор Мак-Гонагалл. – После всего, что он сделал… стольких людей убил… не смог убить маленького мальчика? Это невероятно… из всех вещей, которые могли его остановить… Но как Гарри выжил?»