Селфи на краю (СИ) - Суркова Екатерина

К соседнему столу не спеша подошла девушка лет двадцати. Склонная к полноте, с гладкой белой кожей и густыми рыжими волосами она казалась воплощением уверенности в себе. Незнакомка достала из миниатюрной сумочки зеркальце и поправила ожерелье — перламутровые пластиковые бусинки, успешно косившие под жемчуг. Ларс вспомнил, что встречал её здесь и раньше, но всякий раз был занят кем-то другим. Бросив на него беглый взгляд, она вынула смартфон и тут же погрузилась с головой в виртуальный мир. Палец с серебристым кинжальчиком-ногтем проворно скользил по блестящему на солнце экрану.

Ларс отыскал в сумке фотоаппарат — допотопный пузатый «Полароид» с большим, круглым объективом и воскликнул:

— Девушка, улыбнитесь! Эксклюзивный подарок от фирмы только для вас!

Незнакомка подняла голову чуть раньше, чем Ларс окликнул её. Она гордо выпрямилась и помахала в объектив рукой. Когда «Полароид» с готовностью зажужжал, она пересела за стол Ларса.

— Твоя фирма называется «Хочу познакомиться»?

— Конечно! — Он улыбнулся. — Ты такая эффектная, яркая… Я просто не удержался.

— Вижу, — ответила незнакомка, равнодушно глядя, как из фотоаппарата вылезает плотная белая картонка с тёмным квадратом, — не хочу я с тобой знакомиться. Так что древний «Полароид» — так себе идея.

— А ты знаешь, что общего между аппетитом и красивой женщиной?

— Фигня какая-то… — Она, не понимая, нахмурилась.

— Совсем не фигня, ты послушай! Аппетит, как и женщина, не отличается пунктуальностью: он приходит, когда обед уже начался. И твоё желание тоже подтянется в процессе. Кстати, меня зовут Ларс. А тебя?

— Светлана. Странное у тебя имя. А почему родители тебя так назвали?

Лавров не любил вспоминать о родителях. Скользя взглядом по декольте собеседницы, он поспешил сменить тему.

— Ты такая нарядная, идёшь куда-то?

— Ну да, на вечеринку с подругой.

— Хочешь, я скажу, что тебя там ждёт? Загадай число от одного до десяти.

— Ну три.

— Выпьешь три бокала шампанского и будешь танцевать до трёх ночи.

— Я же говорю, фигня. И вообще, я лучше тебя гадать умею! — Она схватила его за руку, и в её глазах промелькнули лукавые искорки.

Ларс уже жалел, что потратил на Светлану фотографию из обнаруженного на антресолях «Полароида»: комплименты и шутки её совсем не впечатляли, а главное, она, будто читая мысли, во всём опережала его.

Светлана рассматривала его ладонь, водя по ней указательным пальцем с кинжальчиком-ногтем.

— Это что? — Она указала на твёрдую мозоль.

— След от турника… — Ларс чуть смутился, и поэтому ответил чуть громче, чем говорил обычно. — Каждый день упражняюсь. А ты любишь спорт?

— Нет, люблю ВКонтакте посидеть…

Она лукаво взглянула на него, и этот взгляд показался Лаврову чем-то большим, нежели простое женское кокетство.

В ответ Ларс лишь помахал в воздухе фото из полароида. Очертания медленно обретали чёткость: появился силуэт Светланы и шпиль телевышки, маячивший вдали.

— Видишь, как быстро проявляется? У тебя шикарные волосы и они здесь хорошо видны.

— Я знаю. А это что? — Светлана ткнула ногтем в красное пятно на запястье.

— Бандитская пуля… — Он ненавязчиво погладил её по руке. — Ты настоящая Ваенга, ой, то есть Ванга.

На самом деле это был свежий след от крапивы. Утром Ларс схватил кучу вырванной с корнем травы, забыв надеть перчатки — к счастью до волдырей не дошло, но краснота осталась. Желая свернуть со скользкой словесной дорожки, он поднял со стола совсем проявившееся фото и взмахнул им, словно веером: на фоне разноцветной клумбы и пышных тополей улыбалась во весь рот «настоящая Ваенга». Вдали тонким обелиском возвышалась красно-белая телебашня.

— Твоя фотография. Смотри, как классно вышло!

Но Светлана продолжала «гадать». Красное пятно на запястье Лаврова пересекала татуировка, настолько мелкая, что почти невозможно было разобрать длинного, написанного витиеватыми буквами слова.

— А это что значит?

На вопрос о татуировке Ларс обычно отвечал так: «Здесь написан твой телефон, только я никак его не разберу, не поможешь?», но на этот раз он решил промолчать, ведь паузы всегда помогали ему выпутываться из трудных ситуаций. Поглаживая руку Светланы, он ждал подходящего момента, чтобы уйти. Игра не стоила свеч.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Разморённый жарой город ждал дождя, но в небе висели лишь два хилых, крайне неперспективных облачка. Вдруг Лавров вздрогнул от пронзительного сигнала. Сигналила светло-серая Lada Kalina, остановившаяся у тротуара.

— Что же ты телефон не просишь? — насмешливо спросила Светлана, вставая.

— Он мне не нужен, — улыбнулся Ларс, — наверняка ты дашь номер психбольницы или сауны.

Светлана выхватила у него фото, сунула в миниатюрную чёрную сумочку и, кивнув на прощание, не спеша пошла к машине.

Ларс разблокировал айфон, отыскал нужный номер и, дождавшись ответа, тихо произнёс:

— Юля, жду тебя через час на старом месте.

Он встал и направился к парку. Трава на аккуратно подстриженной клумбе пожелтела от жары. Войдя в парк, Лавров бросил беглый взгляд на летнюю кафешку, укрытую разноцветным навесом. Желтый, аляповатый дельфин-фонтанчик пускал воду изо рта. Похоже, ему одному было хорошо в этот жаркий день.

Пройдя через площадь, Ларс увидел у подземного перехода нищенку. Маленькая, полноватая женщина сидела в инвалидной коляске и, задумчиво глядя перед собой, теребила подол своего мешковатого платья. Казалось, она видела что-то, закрытое для других. Рядом сидела большая чёрная собака. На дне пластмассовой миски сиротливо поблескивали два медяка. Ларс вынул кошелёк. Не найдя мелочи, он, повинуясь какому-то странному порыву, положил в миску сто рублей. Нищенка подняла голову. Колючий взгляд светло-серых будто выцветших глаз на мгновение задержался на лице Лаврова.

— Не та твоя дорога, не та, — тихим, глухим голосом проговорила нищенка, — ветер сломается, ветер спасёт… Ветер сломается, ветер спасёт…

Ларсу стало не по себе.

— Это что, на вашем языке означает «большое спасибо»? — Он всегда прятал страх за шутками.

В ответ женщина лишь проворчала что-то невнятное и перекрестилась. Когда Ларс перешёл через дорогу, она всё ещё крестилась и бормотала…

========== Голубой карьер ==========

Наутро жара спала. Июль ещё не кончился, но в утренней прохладе уже таилось дыхание осени, и опавшие листья берёз поблёскивали в траве ярко-жёлтыми сердечками. Юля взяла Ларса за руку и решительно свернула к Голубому карьеру. В его душе шевельнулась тревога — нелепая, странная и необъяснимая — совсем не похожая на лёгкий приятный мандраж, посещавший его перед каждым разрывом отношений. Раньше он ожидал мимолётного, но опьяняющего чувства власти над сердцами, приходящего всякий раз после ухода очередной жертвы. Тогда он чувствовал себя всемогущим кукловодом, а теперь ждал лишь момента, когда можно будет уйти, сославшись на неотложные дела.

Чтобы унять волнение, Лавров поднял с влажной земли еловую шишку и запустил ею в одну из сосен. Отскочив от шершавой коры с глухим щелчком, шишка разбудила задремавшее лесное эхо и упала в траву.

— Что молчишь, Ларс? — Юля погладила его по руке. — Мы идём к одному хорошему месту!

Ларс чувствовал беспокойство, хотя всё шло по плану. После первой ночи, проведённой вместе, Юля заявила, что приготовила ему сюрприз, и чтобы получить подарок, он должен вернуться в парк. Ларс согласился, чтобы сделать очередной разрыв более плавным. Уходить по-английски он не стал. Учитывая навязчивость и взбалмошность Юли, он решил действовать в лучших своих традициях: постепенно превратить любовный роман в дружбу, а потом и вовсе исчезнуть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Словно почувствовав повисшее в воздухе напряжение, Юля сильнее сжала его руку, и на её лице появилась странная, совсем несвойственная ей гримаса. Ларс насторожился, но очередная пассия, будто не заметив этого, тут же взглянула на него с прежним щенячьим восторгом.

— Мы идём к твоему любимому месту! — повторила Юля, прижимаясь щекой к его плечу. — Ты ведь любишь Голубой карьер?