Селфи на краю (СИ) - Суркова Екатерина

Ларс вздрогнул. Жёлтая вспышка распорола сизые облака и ослепительной змейкой юркнула под купол. Лавров выхватил из кармана айфон. Капли дождя заливали экран. Стряхнув их ладонью, Ларс судорожно надавил на круглую кнопку. На экране появилась клавиатура. Цифры в белых кружочках дрогнули: айфон, настроенный на отпечаток пальца, требовал код. Стряхивая воду, Ларс набрал код, но круглая кнопка не сработала.

— Неужели пароль забыл? — наивно спросила Юля, — рановато для склероза.

Ларс, всегда набиравший свой год рождения автоматически, теперь не мог попасть в клавиатуру. Он тыкал пальцем в экран, но цифры в кружочках, беспомощно дрожа, продолжали мерцать сквозь капли.

— Да успокойся ты, Лавруша, — сладко пропела мстительница, — и сразу всё получится. Ведь так папа тебе говорил…

Ларс стиснул зубы. Овладев собой, он набрал правильный код, и значки приложений наконец запестрели сквозь назойливые капли дождя. Лавров нажал «Safari».

Гроза ударила совсем близко, дождь хлынул потоком. Вода шуршала в ветвях деревьев и брызгала грязью на жёлтые сердечки берёзовых листьев, прилипшие к траве. Кроссовки Ларса промокли насквозь, но он уже не чувствовал ни холода, ни дрожи от стекающих за ворот капель. Значки Яндекса, Гугла и ВК мерцали на мокром экране. Лавров ткнул пальцем «ВКонтакте». Тонкая голубая полоска неторопливо поползла в строну и остановилась на полпути.

— Что, интернет завис? Ты уж потерпи… — Юля говорила громко, но не кричала. Её мерзкий, пронзительный голосок звенел в ушах.

Страница Альфа-Эл наконец открылась. Он с трудом разглядел свою аватарку, сделанную в фотошопе. Он на фоне пальм: лоб закрыт бейсболкой, глаза — тёмными очками. Ларс толкнул изображение. Зелёная аватарка скользнула вверх, и Лавров увидел собственное фото: он стоял у Голубого карьера — смешной, глупый, испуганный. Дальше последовали другие фотографии. Ларс листал их и не узнавал себя: настолько бессильная злоба искажала его лицо.

— Ну что, Альфа-Эл, не вписывается твоя злая рожа в осенний пейзаж? А ты думал, я выставлю эту фотосессию только у себя? Конечно, на своей странице я её тоже выложила… Кстати, у меня, как и у тебя, их две. А было больше… Многие поудаляла! — Она почти кокетливо подмигнула ему.

Молния на миг ослепила Ларса. Он с ненавистью смотрел в лицо Юли — спокойное и торжествующее. Она по-прежнему говорила язвительно и громко, не сбиваясь на крик.

— Ты всю жизнь строил из себя настоящего профи и вешал прыщавым соплякам лапшу на уши. Ты учил их искусству пикапа, прячась в своём айфоне, как последний трус. Да, конечно, ты профи. Но это только на первый взгляд, ведь настоящий гуру, во-первых, раскусил бы меня в два счёта, во-вторых, позволил бы мне прыгнуть вниз. Так что, какой же ты пикапер? Ты обычный гормонально озабоченный сопляк, который из последних сил пыжится, чтобы доказать себе хоть что-то… Тебя подвела привычка откровенничать в сети. Ты находил ВКонтакте «слушателя» жаловался ему на судьбу, бедняжечка, а потом, наплакавшись вдоволь, кидал его в чёрный список… Ты не догадываешься, кто же на самом деле Цезарь, которого ты заблокировал сегодня утром? Юлий Цезарь… Не наводит на мысль? Толстушка Светлана из пиццерии ещё год назад подглядела твою аватарку и ник Альфа-Эл… Ты и татуировку с этими буковками на руке сделал, думал, никто не догадается… Светка с самого начала потеряла к тебе интерес, а я попросилась к тебе в друзья под ником Цезарь. Я посадила тебя на крючок задолго до знакомства в реале! Забавно было наблюдать за тобой… А я была не только Цезарем. Я писала тебе с разных страниц. Кстати, с «голой кульминацией» было прикольно… Ты прислал моё фото мне же!

Ларс часто дышал. Ему хотелось ударить её, отвесить такую оплеуху, чтобы это насмешливое обезьянье лицо наконец перестало быть таким торжествующим и спокойным.

— Да, ты трус, Лаврик. Чего больше боишься: разоблачения или своей совести?

Пригорок содрогнулся от неожиданного удара грома. Серый купол неба, прошитый огненной вспышкой, затрещал, раскалываясь надвое. Строгий внутренний цензор, державший Ларса в узде, был готов отпустить поводья. Нахлынувшая ярость пробежала по телу мелкой дрожью. Ларс шагнул вперёд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не парься. Ничего ты мне не сделаешь. Иначе давно столкнул бы. И боишься ты сейчас не полиции, а своей совести. Она позволяет тебе плевать в чужие души, но чьей-то смерти не простит. Так что зря я тебя на испуг брала… Мой отец не работает в полиции. У меня вообще отца нет. Поэтому таких, как ты, я насквозь вижу. Ты слабак. Такой же слабак, как и твоя завистливая, закомплексованная мать. А твой хромой братец спас её от комплексов. Ха! Теперь все ее подруги готовы задохнуться от зависти! Ты вылизывал квартиру языком и пахал в огороде, а больной Сашенька повышал мамин престиж. Правда, ты тоже отрывался по полной: пока мать с братом ездили по конкурсам, ты водил девочек домой… И радовался, что переплюнул хромого гения… Ну что же ты морщишься, Лаврик, ведь бабник — звучит мерзко, а пикапер — гордо? Ты создал страницу Альфа-Эл, чтобы хвастаться трофеями. Некачественные фото. Не помогли они тебе ни самоутвердиться, ни отомстить… Сейчас самое время вспомнить соседку с пятого этажа, а Ларс?!

Юля засмеялась. В этот миг даже гроза стихла, словно позволяя ей насладиться победой. Поставив ногу на выпирающий корень кривой сосёнки, нависшей над обрывом, мстительница повертела в руке смартфон и сунула его в карман. Её намокшие волосы прилипли к лицу. Вдруг сильный порыв ветра толкнул её в грудь, и сосёнка, хлестнув мокрой кроной струи дождя, изогнулась ещё сильнее. Взвизгнув, Юля повисла над шумящим Голубым карьером, ухватившись руками за её тонкий, изогнутый ствол.

========== Цветы для Даны ==========

«Случайности правят миром, но лишь время помогает нам понять, к чему они ведут — к счастью или разочарованиям…» — прочёл Ларс. Будильник на айфоне настойчиво затренькал, напоминая о том, что пора продолжать уборку. В перерывах Ларс любил читать, спасаясь от надоедливого быта в мире фантазий.

В тот день дело спорилось в его руках, и чувство удачи плавно перетекало в преддверие счастья — пока неизвестного, но уже лёгкого и светлого, как лоскуток радуги, тающий в небе. Дождь закончился, и безмятежная, полная свежести майская пятница спешила к вечеру. Старенький, но очень надёжный пылесос энергично всасывал мелкий мусор. Велосипед, спортивная сумка и видавшее виды желтоватое ведёрко дожидались у двери. Оставался час до вечернего автобуса, и Ларс торопился закончить уборку, чтобы отправиться на дачу с ночевой. Брат с матерью уехали на конкурс фортепианной музыки, и Лавров, зная, что раньше понедельника они не вернутся, наслаждался тихой свободой и одиночеством.

В такие дни он мог, не пряча своих чувств, прислушиваться к звукам шагов, доносившимся сверху. Однако сегодня было тихо: Дана Кобрина ещё не вернулась домой. Он помнил день, когда впервые увидел её. Тогда десятилетним мальчишкой он играл с закадычным другом Сергеем в футбол «один на один». У подъезда остановился чёрный фольксваген. Из него вышла девочка лет двенадцати. Худенькая и длинноногая с большими чёрными глазами, одетая в белое кружевное платьице, она будто сошла со старинной картины. «Карл Брюллов «Всадница…» — подумал Ларс, любивший читать отцовские книги с репродукциями. Девчонки из класса — вечно визжащие и толкающихся — тогда показались ему ещё глупее. Он пропустил гол, получил мячом по голове, и стоял, как круглый дурак, открыв рот и вытаращив глаза. Ларс был смешон, но Серёжка не смеялся. Мать Даны, строгая черноволосая дама в брючном костюме и шляпке окликнула её, и юная красавица, опустив кудрявую головку, поспешила в подъезд.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однажды в квартире Кобриных прорвало трубу, и Ларс, оставшийся дома один, героически укрощал бушующую стихию. Он бегал по комнатам, подставляя тазы и миски под струи воды. С потолка шёл дождь, из розеток били мелкие фонтанчики, а люстра с падающими вниз блестящими каплями навевала романтические воспоминания о ранней весне с её тающими сосульками. Юный Лавров едва успевал отчерпывать воду из переполненных тазов.