Синий дым - Юрий Софиев

О них, и о многих других рассказал он в своих «Разрозненных страницах», которые завершают книгу, а предваряет эту публикацию предисловие сына Ю.Софиева, Игоря Юрьевича Софиева (1929–2005).

Умер Ю.Б. Софиев в 1975 г. в Алма-Ате. У него было больное сердце.

Надежда Чернова.

КНИГА «ГОДЫ И КАМНИ» (1927–1935)

Париж, 1936

жене моей

Ирине Бек-Софиевой-Кнорринг

«…Но никогда любить не перестануТебя, стихи и молодость мою…»

Ирина Кнорринг

«Мой сын, иль внук, быть может, правнук…»

Мой сын, иль внук, быть может, правнук,Должно быть, сохранит в глуши шкафов,Среди имён значительных и славных,Мой скромный труд — два томика стихов.

И может быть, в какой-то зимний вечер,В живой библиотечной тишине(Осуществится ль трепет нашей встречи?)Он подойдёт задумчиво ко мне.

И прочитав на рыжем корешкеНаписанное золотом: «Софиев»,Подумает о сгнившем старике:Писал стихи и жил в года какие!

Мой путь земной сумеет оправдать —Писал стихи, таков удел поэта.Но мне-то, мне-то как же сочетатьДва томика стихов и жизнь…

МОЛОДОСТЬ

I. «У взмыленных коней и у орудий…»

У взмыленных коней и у орудийМы верили, по-детски горячо.В чём, милый друг, уверена ты, в чём?— С тех пор, как одиночество нас судит.

Ты чувствуешь, как нам предельно трудноЖить и писать в предельной пустоте.Уже и мы с тобою в жизни скуднойУставшие, не прежние, не те.

И вот, не узнаваемой и новой,Сознаемся, становится для насСтрана, которую в недобрый часМы покидали — в утра час суровый.

И только сердца безнадежный стукСвидетельствует об огромном горе.Вглядись, — почти у каждого во взореПечаль непоправимейших разлук!

За гордость? За упрямый вызов ей?Иль просто подошли года такие?Как трудно нам на совести своейНести невыносимую Россию.

1934.

II. «Где и когда мы с тобою встретились?..»

Где и когда мы с тобою встретились?— Напряжённая бледность лиц.Нашу дружбу и верность отметилиУ окраин горящих станиц.

Под неизбежной угрозой снарядаНе припадали к тёплой земле.К стремени стремя скакали рядом,Ночи и дни напролёт в седле.

Помнишь, как пели сердца: «скорее!»Шпора спешила коня обжечь.На дымной и пыльной батарееВыла, захлёбываясь, картечь.

Помнишь пароль наш короткий: «Россия»,Сухое и твёрдое: «Назад никогда!»Эти зловещие, глухонемыеНами разрушенные города.

Дрогнувший голос — Ты веришь? — Верю!Крепкая, цепкая хватка рук.Кто возвратит нам нашу потерю,Незабываемый друг?

1927.

III. «К лошадке потной липнут овода…»

К лошадке потной липнут овода.Струится жар над выгоревшей степью.И медным гудом стонут провода.Отрадно нам родное благолепье.

Должно быть, так же Николай РостовКатил в упругом, ладном тарантасе.Хвостом хлестала лошадь оводов,И был мужик лицом вот так же красен…

Спокойно дремлет спутник на сиденье.Буравит жаворонок синеву, —Нам снится сон о жизни — наявуУпорный гул орудий в отдаленье.

А в утро свежее и росяноеСосед мой, мирно едущий со мной,Быть может, будет выведен из строяС простреленною пулей головой.

Дремотой вялой взгляд его погашен,Качается безвольно голова.И вдруг — простые, нежные словаО доме и о синеглазой Глаше…

1927.

IV. «Уже летит в степной рассвет…»

Ник. Радецкому

Уже летит в степной рассветМой голос: «Подтяни подпруги!»Суровой молодости други,Свидетели жестоких лет.

Ведь нам до смерти будут сниться— В дыму — горящие станицы,И ржанье взмыленных коней,И жаркий грохот батарей…

Труды дневные в стороне —Разваливаемся на бурке,Под звёздами и в тишинеБеседуем о Петербурге.

И голосом совсем не тем,Уже не резким и не громким,Опять о «Розе и Кресте»,О кораблях, о «Незнакомке»…

Земля невспаханных полейПод брюхом лошади упругим…Жестокой молодости други,Невольники высоких дней.

1927.

V. «Тачанка катится. Ночлег уж недалёк…»

Н. Станюковичу

Тачанка катится. Ночлег уж недалёк.Подводчик веселей кнутом захлопал.Налево был недавно городок,Дремал в пыли и звался Перекопом.

Направо море — свежей синью вздуто.Изрытый, в ржавой проволоке, вал.На стыке с морем огибаем крутоГлубокий ров. Взгляд на скелет упал —

Полузасыпанный, не нужный никому,А жёлтый череп на дороге пыльной.Попридержи-ка! Череп я возьмуВ сентиментальное свидетельство о были.

Здесь карабин в затылок разрядили.Присыпали землёй. Копать? Тут нужен лом!Сойдёт и так! Толково закурили —И некто смех взорвал забористым словцом.

И череп бережно я прячу в свой мешок.И укоризненно копну волос колышетПодводчик. За бугром сады и крыши.Блаженный час! Ночлег уж недалёк.

1927.

VI. «О, романтические дали…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});