В тени большого взрыва 1977 (СИ) - Арх Максим

— Конечно да! В этом нет и не может быть никаких сомнений! Васин попытался сыграть на тщеславии и нашей преданности нашему дорогому Леониду Ильичу. И нужно признаться ему это удалось! И хотя всё те же обычные люди, ничего не подозревая, распевали эту песню на Красной площади в Москве на празднике посвящённом Дню Великой Октябрьской Революции — 7 ноября, мне сразу же стало понятно, что такое панибратское отношение к Генеральному секретарю крайне опасно и может подорвать как его авторитет среди трудящихся, так и авторитет правительства и высших партийных кадров. Поэтому мы с Вами сразу же стали прилагать гигантские усилия, чтобы эти песни печатались небольшими тиражами. И хотя в виду противодействия со стороны Минобороны действовать нам было тяжело, но кое-что сделать всё же удалось и тиражи обеих мини-пластинок на сегодняшний день достигли лишь цифры в полтора миллиона копий, вместо планируемых семи миллионов. Вы представляете масштаб бедствия?

Секретарь, хоть и не видел полностью всю картину целиком, но своему руководителю был предан и в словах и выводах, сделанных им, никогда не сомневался.

А товарищ Суслов меж тем, всю картину предательства прекрасно видел и понимал, что он фактически в одиночку борется с этими ветряными мельницами, ибо враг был хитёр, опытен и безжалостен. Васин, вероятно почуяв противодействие, ударил оттуда откуда не ждали. Путём махинаций, лизоблюдства, наверняка, взяток и шантажа, он сумел вместе со своим подельником — американским гражданином Джоном Джексоном Тейлором убедить советское руководство начать выпуск пластинок на Западе, с его песнями на английском языке. И тут уж он себя фактически сразу же полностью изобличил, начав записывать не только «диско», но и «рок». Уму непостижимо — «рок»! И это при том, что рок в СССР был категорически запрещён.

Однако агент и тут выкрутился, назвав свой музыкальный стиль «металлом». А для большей запутанности поделил его ещё и на подстили: хэви-метал (heavy-metal), треш-метал (thrash-metal), дэт-метал (death-metal) и грайндкор (grindcore). И если первые два, так называемых подстиля, ещё слушать, хоть и не понимая ничего, было можно, то вот последние два, фактически нельзя. Особенно самый последний — грайндкор. Музыка там была ужасна и больше походила не на музыку и песню, а на адскую какофонию и если бы Секретарь Политбюро верил в религию, то не сомневаясь ни секунды сказал бы, что её придумали в самом-самом адском аду.

Выпуск пластинок на загнивающем Западе Михаила Андреевича тоже озаботил, и он попытался этому противодействовать, предпринимая шаги по сдерживанию выскочки. Однако практически ничего сделать не смог, ибо что Минкульт, что МИД, были рады возможности сотрудничества с американцами, а валюта, потекшая миллионами в СССР, не оставляла шансов на то, что этот проект можно будет враз прикрыть.

Валюта стране была очень нужна, и Васин естественно, зная, что это так, науськанный своими западными кураторами, ударил именно по этой болевой точке.

— Как же они не понимают к чему это всё ведёт?! Неужели они не видят очевидный регресс?! Неужели они не думают о последствиях, которые будут для страны? — расстроенно пробурчал Михаил Андреевич. — Да и вообще, если чисто гипотетически предположить, что я ошибаюсь и неправ, то отчего этот субъект решил снимать фильмы и писать песни, словно он спешит на пожар. Отчего не стал советоваться со старшими товарищами, чтобы досконально проработать необходимые для большего успеха детали? Уж не потому ли, что он не хочет, чтобы его проекты стали успешными. Возможно он хочет, чтобы они и вовсе провалились, и не принесли нашему государству не только столь нужную нам валюту, но и нанесли финансовый удар по бюджету страны. Я уверен, что если бы Васин относился к делу серьёзно, то не снимал бы фильм за четырнадцать дней, а потратил бы на него полгода или даже больше. Его действия по типу: «тяп-ляп и так сойдёт», можно объяснить лишь одним — нежеланием сделать качественный и конкурентноспособный продукт. Вместо нормального творческого и вдумчивого процесса, он устроил гонку. И то, что он не ввёл наше государство в убытки, есть просто случайность. Его подход, эта суета, его чванливость и пренебрежение к авторитетам, его зазнайство — вся эта «васиновщина» до добра не доведёт. И нам с тобой, — он ткнул пальцем в секретаря, — придётся сделать всё, чтобы положить этой «васиновщине» конец. Тем более, что он своими действиями не только наносит вред культурной части нашего общества, но и вообще затронул все сферы жизни. Наша спокойная страна превратилась в какой-то встревоженный улей. Меня крайне раздражает всё, что происходит в последние две недели! Весь этот кавардак, творящийся за окном, происходит именно благодаря Васину. Он виновен, что советские труженики теперь шляются по ночам! Он и его отношение к делу! Я ещё раз тебе говорю — он это специально делает! А потому, нам необходимо привлечь к этому все возможные силы, дабы покончить, как с «васиновщиной», так и с её идейным вдохновителем!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но горевать можно было долго, однако это было не в характере Суслова. Нужно было действовать, а посему он собрался с силами, восстанавливая душевное спокойствие, достал рабочий блокнот и записал на нём список из нескольких фамилий. Чуть подумал и добавил на всякий случай ещё одну. Посмотрел на секретаря и попросил его соединить с маршалом Устиновым, если тот находится на месте.

К счастью ждать пришлось совсем не продолжительное время и уже через минуту он услышал голос Министра обороны СССР.

— Здравствуй, Михаил Андреевич.

— Приветствую, Дмитрий Фёдорович, — поздоровался Суслов. — Извини, что отвлекаю, но вопрос важный и не терпит отлагательств.

— Слушаю тебя.

— Дмитрий Фёдорович, не знаю, с чего начать… одним словом у нас создалось впечатление, что назрела очень серьёзная проблема. Не плохо было бы нам её сейчас утрясти. Я говорю о неком Васине.

— Это которого Саша зовут? Писатель и музыкант?

— Да.

— А что с ним не так?

— Вам не кажется, что он слишком прыткий для своего возраста?

— Он молод. Энергии много. Вот и шустрит. Ничего удивительного в этом нет. Я тоже в его возрасте был непоседлив.

— При всём уважении, Дмитрий Фёдорович, но, насколько я знаю, в его возрасте вы не записывали по десять пластинок за тридцать дней. Не выдумывали и не печатали по пять романов в месяц, которыми зачитывается вся страна. А также в его возрасте я не помню, чтобы ни Вы, ни кто-то из нас, ни вообще кто-либо из советских людей, мог снять уникальный мировой шедевр за две недели и уже через месяц показать его во всех кинотеатрах ни только страны, но и мира. Причём крутить фильм на фоне огромных очередей в кассы, куда люди встают ещё затемно и проводят там целый день, чтобы купить желанный билет на сеанс. И кинотеатры, которые не смогли впустить всех желающих, в вашей юности тоже не громили! А тут громят. И ещё как громят. И хотя это происходит не у нас в стране, а за рубежом, тем не менее факт остаётся фактом — люди сошли из-за этого фильма с ума и хотят попасть на сеанс невзирая ни на что! Вам не кажется, что тут что-то не то? Что-то не сходится? Что-то прям-таки не получается?!

— Не понимаю. К чему ты клонишь?

— По-моему ясно к чему. Этот Васин — не наш человек. Скорее всего, это замаскированный враг. Хорошо законспирированный наймит, внедрённый к нам для диверсий. Почему его никто не проверит? Почему не остановит? Ведь его действия очевидны. Они крайне деструктивно скажутся на здоровье общества. А это может быть выгодно только нашим врагам! Я уверен, что Васин именно такой враг и работает на Запад. Вы об этом хотя бы задумывались? Вы понимали кому ваше ведомство оказывает протекцию?

— Михаил Андреевич, опасения твои понятны. Как ты понимаешь, мы не слепые и тоже были озабоченны такой феноменальной работоспособностью Саши. Хочу тебя успокоить и скажу тебе по секрету: мы уже все какие только можно данные по этому юноше собрали и тщательным образом проверили.

— И каковы результаты?