В тени большого взрыва 1977 (СИ) - Арх Максим

Но эпопея с магазинами и на этом не заканчивалась. Магазины продают товар и получают за это наличные деньги. Чтобы эти деньги не приманивали разбойников их ежедневно, а теперь уже еженощно, должна собирать инкассация, которая после сбора денежных средств доставляет их в сберкассу. Как следствие работникам инкассации, кассирам и бухгалтерам вместе со уже своим начальством, также пришлось включиться в это безумие.

Снежный ком в одночасье небрежно брошенный скромным пионером непрерывно разрастался с каждым мгновением вот-вот грозя перерасти в лавину.

В связи с тем, что грузопоток в ночное время увеличился в несколько раз, пришлось переводить на усиленный режим работы не только милицию, но и сотрудников ОБХСС и ГАИ, дабы те смогли и ночью беспощадно бороться с незаконными хищениями, перегрузом и недостачей как на дорогах, так и в магазинах.

Но и это ещё было не всё, ибо, решив одни проблемы моментально, приходилось решать другие. И новая проблема не заставила себя ждать.

Сначала на неё не обратили внимания, однако не прошло и два дня как власть имущим и власть держащим вновь пришлось взяться за ум, и морща его изо всех сил попытаться решить эту неожиданную и крайне не своевременную задачу. А всё дело было в досуге советских граждан в ночное время суток. И если вначале казалось, что это дело было очень простое, то при детальном анализе оно оказалось достаточно сложным и требующим очередных мобилизационных ресурсов, которых в стране к этому времени, по понятным причинам, уже почти не осталось.

Человек, попавший на сеанс в 24:00 досматривал фильм и в 2:00 выходя из кинотеатра, задавал себе вопрос: чем бы заняться? Домой ехать и ложиться спать ему не хотелось, гулять тоже, а посему становилось не понятно, как этот гражданин или группа граждан должен проводить досуг? И что интересно, фактически сразу — в мгновение ока, таких людей стало крайне много. Причём это была не только молодёжь, но и люди среднего и даже пожилого возраста.

После сеанса им не хотелось домой. Они желали, чего угодно, только бы день, а точнее будет сказать — ночь, которая так замечательно началась, как можно дольше не заканчивалась. Они были в возбуждении. Они были счастливы. Они находились в блаженстве и им хотелось ещё! Ещё хоть что-нибудь, что угодно, но только не домой.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что системе общепита пришлось включиться во всеобщую вакханалию. В штатном режиме заработали кафе и рестораны, столовые и пельменные, шашлычные и хинкальные. Теперь все отдыхающие до или после показа могли посидеть за столиками, поесть что душе угодно и обсудить увиденную ими картину, жалея, что она так быстро закончилась.

Но не хлебом единым жив человек. Людям потребна и духовная пища. Люди всегда желали, желают и будут желать зрелищ. Сейчас же по ночам было только одно зрелище — кино. Однако долго это продолжаться не могло. А посему нет ничего удивительного в том, что уже шестого декабря эту проблему стали решать. И решили её довольно быстро. На следующий день телевиденье перешло на ночные показы дневных передач, а через день заработали почти все развлекательные заведения страны.

Люди стали ходить в театры и даже те люди кто вообще никогда ни в какие театры не ходил и ходить не собирался, как правило, стояли у касс самыми первыми. На ночной режим перешли цирки, а ночные бега на Московском ипподроме стали притчей во языцех.

Народ гульбарил, вовсю отрываясь с утра и до ночи, и с ночи до утра и возвращаться при этом к прежней жизни не собирался.

Всё это было благодаря именно фильму, и главный милиционер это прекрасно видел. Но были и другие. Он точно знал, что некоторым товарищам, такие нововведения как кость в горле. Бурлящая и кипящая жизнь их бесит, ибо они не хотят никаких перемен желая спокойно дожить на своём посту до самого последнего своего часа. Им не нужна была никакая ночная жизнь, они её не понимали, а вместе с эти не понимали и граждан, которым это по душе. Узнав, что таких граждан большинство, эти товарищи сначала впали в ступор, а затем испугавшись стали моментально противодействовать новым веяньям времени стараясь саботировать принимаемые решения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Министр МВД был об этом прекрасно осведомлён. Он не понаслышке знал, что коллизии, связанные с показом фильма, внесли некий сумбур как в работу его ведомства, так и в жизнь страны в целом. Однако Николай Анисимович приветствовал эти неожиданные и крайне удивительные перемены произошедшие всего за две недели. Правительство засуетилось и в экстренном темпе начало модернизацию энергосистемы страны и других направлений жизнедеятельности. Жизнь городов и сёл забурлила, а глаза людей стали светлыми и лучащимися. Было очевидно, что все труженики только и ждут, когда наступит пятница, чтобы с головой окунуться в необычную для простых советских граждан, но столь притягательную и таинственную ночную жизнь.

Видя всё это, слушая разговоры сотрудников и наблюдая за ними, министр не роптал, а наоборот радовался вместе с людьми удивительному и так нужному новому, хорошему и доброму.

А посему, не размышляя ни секунды он ринулся в бой.

Глава 5

— Товарищ Суслов, Александр Васин уже давно находится под нашим пристальным вниманием. Мы за ним никаких нарушений закона не увидели, — категорически заявил главный милиционер СССР.

— Как не увидели?! Да, но он же, скорее всего, шпион! — воскликнул Секретарь Политбюро. — Самый, что ни на есть, вражеский лазутчик! Он же вовсю с американцами сотрудничает! Сливает наши секреты! Всю нашу оборонку!

— У Вас есть доказательства этому?

— Очевидных, нет. Он тщательно запутывает следы и ведёт себя как порядочный. Но я знаю, что это не так! Он что-то скрывает! К тому же есть косвенные признаки, которые указывают на его работу против нас!

— Какие?

— Да его знакомство в Армении с американцем, о котором он умолчал, разве не является косвенным доказательством? Одно это даёт понять, что Васин завербованный вражеский агент влияния!

— Он мог сразу не сообразить или вообще не знать, что о знакомствах такого рода необходимо докладывать, — парировал Щёлоков. — У Вас есть ещё что-то?

— Конечно есть! Это его отвратительная музыка, отвратительные тексты песен, выпущенные романы. Отвратительный, мерзкий фильм, что он сумел показать всему миру. Всё это чуждое советскому человеку, так называемое, западное искусство. Там всё кричит о том, что это не наше, а ихнее! К тому же, не только я раздражён этим выскочкой. Если Вы потрудитесь и приедете ко мне, то увидите сотни писем от наших знаменитых и маститых кинорежиссёров, драматургов, писателей, композиторов, которые крайне недовольны нашим бездействием по отношению, к этому низкоквалифицированному выскочке. Он всем успел дорогу перейти. У меня десяток коллективных жалоб, в которых наши заслуженные лауреаты различных премий недвусмысленно утверждают, что Васин уничтожает как советскую музыку, так и советскую литературу с киноискусством. Это просто какая-то саранча, которая всё сжирает на своём пути. Люди искусства пишут прямо и недвусмысленно: куда ни плюнь — всюду Васин. Васиновщина стала буквально повсюду! Этот мерзавец успел внедриться во все области и словно спрут окутать своими щупальцами несколько министерств и ведомств. И его оттуда ничем не выгонишь. Всё высшее руководство буквально очаровано этим гражданином, а меж тем Васин, снимая такие фильмы и публикуя свои книги, ведёт прямую подрывную деятельность против советских людей и государства! Повторюсь: Васин враг и вражеский агент влияния!

— Михаил Андреевич, агент он или нет, может установить только суд, и никто более. Если у Вас нет доказательств его агентурной деятельности, то ваши слова становятся не доказательством, а фантазией, которая, к слову сказать, порочит честь и достоинство советского гражданина, — кашлянул. — Нет, серьёзно, товарищ Суслов, парень только паспорт получил, а вы его в агенты.

— Я вам всем говорю, что он враг! А вы меня не слушаете! Потом ведь поздно будет!