Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А чей это стол? — спросил Максим, когда разговор несколько увял.
— Подлинного ученого, разумеется, — съязвил ершистый и по форме, и по содержанию библиотекарь.
— И все же? — не обиделся Максим. — Вдруг хозяин придет, а мы тут так по-свойски расположились, надо хоть имя-отчество знать.
— От ее гнева тебя не спасет ни имя, ни отчество.
— Что, такая грозная грымза?
— «Грымза» — это еще мягко сказано.
— Да? Ну тогда давай быстрее снимать, и я уношу ноги.
— Снимай!
Но снимал Максим не торопясь, а когда закончил, не стал собирать вольно и живописно разбросанные по чужому столу бумаги.
— Я у Матвея Сергеевича, ты не исчезай далеко, я потом еще кое-что уточню.
В кабинет, отгороженный от остального библиотечного мира двойными резными дверьми, Максим вошел без стука. Громкие голоса, вырывавшиеся из кабинета через открытую дверь, его не смутили. Кричали не на него, а даже если бы и на него…
— Но, Матвей Сергеевич, это же настоящие сокровища, и они могут пропасть, исчезнуть, кануть в Лету!
— Я сказал, что на все ваши фокусы и экспедиции у меня нет денег. Конференции! Археографические экспедиции! Мне пожарную сигнализацию не на что поставить, а вы все про свое.
Девушка в длинной шали хотела было возразить, но хозяин кабинета ей не позволил:
— Все, разговор окончен. Ко мне тут из газеты пришли.
— Разумеется, это важнее. — Слова, произнесенные тихо и смиренно, были напитаны ядом. Ядовитая хозяйка шали обожгла Максима взглядом из-под очков и вышла, тихонечко притворив дверь. Если бы она в сердцах хлопнула дверью, Матвей Сергеевич, наверное, возмутился бы меньше.
— Вот так и работаем. Господи, даже здесь в этих священных стенах все позабыли о воспитании. Я же не ретроград какой, я все понимаю, но действительно нет средств. Нас же финансируют остаточно, культуру долгое время считали чем-то второстепенным, забывали о том, что без нее мы опускаемся в трясину застоя… А теперь и подавно…
Максим незаметно включил диктофон — ведь интервью о проблемах крупнейшей в городе и одной из крупнейших в стране библиотек уже началось. В то, что именно говорил директор этой библиотеки, он не вслушивался — он и без него прекрасно знал, что тот должен сказать. Убиваем… Подвал бытия… Манускрипты… Рукописи не горят только в книжках… Милостыня… Коммерциализация… Начинаем зарабатывать… Раньше генеральская должность была…
— Какая должность?
— Должность директора библиотеки. А во многих странах директора таких крупных библиотек — писатели, скажем Борхес…
Отлично, заголовок уже есть: «Где нужны генералы?» — чудесно и интригует — сейчас так много говорят о заговорах военных, что статейка с таким названием непременно привлечет внимание. Максим, опытный газетчик, знал: хороший заголовок — это восемьдесят процентов успеха.
— Спасибо, Матвей Сергеевич, не буду вас больше задерживать, статья о письмах Толстого выйдет ко Дню рождения города, а с вашим интервью мы не будем тянуть — ведь потом придется собирать из руин. — Максим встал и с чувством потряс протянутую ему директорскую руку.
— До свидания, до свидания.
— Если еще что-то, непременно звоните, у вас есть моя карточка? — Максим понимал, что никакой карточки у Матвея Сергеевича нет и быть не может. Только три дня назад он получил гладкие, украшенные вензелем «Нового дня» прямоугольнички и теперь с удовольствием их раздавал направо и налево.
— Еще раз спасибо! Я пойду еще с Ершовым закончу, кстати, как он?
— Ну… Молодой, перспективный, старательный. Все в порядке.
И Матвей Сергеевич развел руками: об общем деле он уже научился говорить новые слова, а сотрудников по-прежнему характеризовал по старинке — текст «политически грамотен, морально устойчив» заменить оказалось труднее, чем приспособиться вовремя выговаривать «коммерциализация» вместо «социалистического соревнования».
— Да, всего доброго.
Возле стола, послужившего декорацией, бушевал небольшой тайфун по имени Нинон — так по крайней мере называл ее лохматый Глеб.
— Нинон, ты же знаешь этих журналистов, если они вбили себе что-нибудь в голову, их уже не остановишь. Они идут ромбом, как танки.
— Но почему вы для танковой атаки выбрали именно мой стол, хотела бы я знать? Просто ты в своем репертуаре: у себя пылинки сдуваешь — а у меня, значит, можно мусорить!
Судя по направлению указующего возмущенного перста, мусором девушка в шали называла фотоаппарат «Никон». Видимо, ссориться со всеми, включая производителей лучшей в мире фотоаппаратуры, вошло у нее в привычку. Причем ссорилась она не громко, но как-то очень обидно — растягивая по-лягушачьи и без того слишком крупные, яркие и нелепые губы.
— Даже президент Кеннеди знал, что с журналистами лучше не ссориться, — вмешался Максим.
— Вот потому он плохо кончил. Это ваше безобразие?
— Да, мое!
— Так уберите его поскорее.
Максим упаковывал сумку не спеша и игриво поглядывал на мрачную хозяйку стола. Он в общем предполагал, что в библиотеках работают не Джины Лоллобриджиды и Мерилин Монро, но не до такой же степени. Если бы не яркая цветастая шаль в русском стиле, девушка слилась бы с книжными шкафами и полками, он бы ее просто не заметил.
— А вы всегда такая сердитая? — спросил Максим и улыбнулся широко и обаятельно. Обычно эта улыбка стреляла в десятку. Сейчас он попал в молоко.
— Нет, только когда сталкиваюсь с непроходимыми идиотами, вроде вас.
— А вы всегда судите столь поспешно о незнакомых людях?
— О людях — нет.
— Что же вы меня и за человека не считаете? Обидно, право.
— Отчего же, у нас журналисты теперь любят правду.
— Да, а еще любят задавать вопросы. Как вас зовут?
— Дурацкие, как правило, вопросы.
— Ну, это зависит от ответа. Впрочем, могу угадать. Вас зовут Нина, имя грузинское и очень вам подходит. Вы такая вспыльчивая. А меня зовут Максим.
— Имя латинское и совершенно вам не подходит, вы такой маленький.
— Зато сердце у меня большое. И я от всего сердца прошу вас простить меня за вмешательство в ваши дела. Я случайно слышал ваш спор с Матвеем Сергеевичем.
— Так вы еще и подслушиваете. Похвально.
— Ну вот, кое-какие мои таланты вы уже признали. Ну, а остальное дело времени.
— Я готова признать вас вторым Гиляровским, если вы немедленно освободите меня от своего присутствия.
— Вы уверены, что в вашей семье в древности не было тиранов и деспотов, вы смотрите так грозно, может быть, вы побочная внучка Ивана Грозного?
— Нет, я побочная внучка Лукреции Борджиа.
— Значит, вспыльчивость у вас от французских предков.
— Пойдем, Максим. Ты, кажется, хотел еще узнать об известных письмах Толстого.
— Заодно просвети мудрейшего насчет происхождения Борджиа, — смиренно посоветовала вслед уходящим молодым людям Нина.
— Избави Бог от некрасивых и смиренных женщин, — пробормотал Максим, почему-то почувствовавший себя оплеванным.
— Ну не такая уж она смиренная, и вообще, действительно, нехорошо оккупировать чужой стол, я еще не сказал ей, что ты в ее бумагах рылся.
— А что, это тоже «нехорошо»? — спросил Максим, давно сменивший понятия «хорошо-плохо» на «нужно или нет». Поэтому мягкое замечание лохматого библиотекаря показалось ему странным.
— А разъярилась она не потому, что мы ее стол, можно сказать, увековечили, просто я слышал, как ее Матвей Сергеевич в экспедицию не отправил. Что, кстати, это за экспедиция?
— Да, она давно с этой идеей носится, она — тюрколог, просто в восточном отделе не было мест и она попала сюда, но работает с их материалами. Кстати, есть любопытнейшие находки, — если говорить о русско-турецких отношениях, тоже есть много любопытного. К примеру, ты знаешь, кому и зачем писали запорожцы?
— А что, нашли письмо? — Максим всегда считал, что знаменитая картина Репина — вымысел чистейшей воды. Если нет, может получиться статья. Но сейчас статья его не интересовала.
— Нет. Но если поискать в стамбульских архивах…
Кажется, этот парень в драных джинсах глумится над ним.
— Она в Стамбул просилась? В экспедицию?
— Нет, но письмо казаков может быть именно там.
— А куда? — С этими учеными вечная морока, не могут ответить по существу, все время их уводит куда-то в сторону.
— В Среднюю Азию, за рукописями, богатейший край в этом смысле.
— Какими рукописями? Матвею она говорила о сокровищах. Не о тех ли, что упоминались в бумажках на ее столе? Бурнаши какие-то, казну где-то спрятали, там даже карта была.
— Не бурнаши, а бекташи, наверное. Только никаких сокровищ нет, это легенда. Нина просто готовит статью для сборника «Клады и легенды». — Лохматый ученый чуть было не начал рассказывать о мифических кладах, о сокровищах Тимура и о библиотеке Ивана Грозного.
- Правильный пацан - Сергей Донской - Криминальный детектив
- Интим не предлагать - Татьяна Полякова - Криминальный детектив
- И жизнь моя – вечная игра - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Верность и все стороны ее измен - Натали Голд - Детектив / Короткие любовные романы / Криминальный детектив
- Долг Родине, верность присяге. Том 3. Идти до конца - Виктор Иванников - Криминальный детектив
- Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита - Андрей Анисимов - Криминальный детектив
- Игра - Александр Мокроусов - Криминальный детектив / Периодические издания
- MKAD 2008 - Антон Некрасов - Криминальный детектив
- Генералы песчаных карьеров - Владимир Колычев - Криминальный детектив
- Команда: Генералы песчаных карьеров - Владимир Колычев - Криминальный детектив