Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд! - Владимир Буров

– Можешь не сомневаться.

– Я хочу посмотреть, куда ходит Бог, когда спускается здесь на лифте, – тихо проговорил Адам.

– Тебе так хочется это узнать? – Девушка улыбнулась. Она была похожа на «мамочку», на такую куколку, которая уж точно никогда не чистила картошку. А если и чистила, то плакала, потому что понимала: ей никогда этому не научиться. Таких девушек нет у Винсента, и уж точно нет у Гогена. Откуда бы она могла взяться? Такую девушку не смог бы сотворить и несчастный Пикассо. – Здесь.

Кнопка была снизу деревянного подоконника. Как сигнализация в банке, или в кабинете следователя по особо важным делам. Он быстро скрылся под полом. Девушка едва успела махнуть ему рукой.

Адам думал, что Бог опускает Небеса для того, чтобы оказаться на Земле. Но здесь был Черный Ангел. Но это был не недоступный радарам самолет. Это было живое существо. Дракон сразу оторвался от лифта и начал все быстрее и быстрее подниматься. Адам испугался.

– Господи, если бы я знал, что это так страшно, ни за что бы не полетел на Землю!

– Вас не понял, прошу повторить, – услышал он где-то рядом. – Что? Кто это говорит?

– Итс ми.

– А теперь я ничего не понимаю. Ты где?

– Здесь, болван.

– Где здесь? И кто болван, кстати?

– Надень наушники, Адам. И да, прости, что я назвал тебя болваном. Просто сорвалось. Но стараюсь отвыкать от дурных привычек древности.

Они летели над прекрасными лесами, между гор, над полями. Адам совсем не управлял этой крылатой машиной. Огромный птеродактиль летел так, как летел бы сам Адам. И даже лучше.

– Ты… то есть Вы, как будто читаете мои мысли. Такой полет.

– Понравилось?

– Да.

– Кстати, можешь говорить мне Ты.

– Ты кто?

– В данном случае это не существенно. Конец связи.

Крылатый змей резко пошел вверх. Нет, не на петлю Нестерова. На лист Мёбиуса. У Адама закружилась голова. Он не мог определить координаты местности.

– Где мы находимся?! – крикнул он.

– Какая разница? Ты думаешь, я знаю?

Они летели низко. Адам протер глаза. Ему показалось, что внизу кто-то есть.

– Там кто-то шевелится! – крикнул он.

– Не надо кричать. Я хорошо слышу. – Планер пошел на снижение.

– Не называй меня так.

– А мне нравится.

– Мне неудобно.

Ксе и ее друзья – последние жители Старой Земли

Ксения Серова и Евгений Сид стояли посреди каменистой равнины. Если вы помните, мы расстались с этими ребятами в Кремле, где они искали путь в Ад. (Этого текста, к сожалению, нет.) И нашли. Но не совсем то, что ожидали. Не зная толком, как ориентироваться в Подземном мире они попали в Апокалипсис. Пугачева здесь не было. По крайней мере, они его не нашли. Да и когда? Почти каждый день и почти каждую ночь шли бои с Терминаторами. Сегодня ожидалась атака бронированной конницы.

– Разведка! – крикнула дама.

– Я здесь, мэм, – сказала милая девушка. Это была Маша Миронова. Она совершенно случайно попала в эту экспедицию. Точнее, как раз наоборот, совершенно не случайно. Случайно, это показалось для Ксении. Муж Маши наглый Толстолапенко трахал всё… не всё, что горит, а всех, кто участвует в его безумных проектах.

– У тебя уже не хватает сил, чтобы спать со мной, – сказала Маша за трапезой. – Точнее, как раз на это у тебя сил хватает, но ты ведь знаешь: я хочу большего. Большего, большего, большего! – Она съела половину розового в виде розы пирожного, а остальное хотела кинуть в Толстолапенко. Но передумала и тоже съела.

– Слишком много хочешь. Моя работа просто на просто заключается в этом.

– В чем? В беспрерывном сексе? Я не против, но почему со всеми, кроме меня?

– Ты своё уже получила, – сказал этот наглый Толстолапенко и добавил: – Если хочешь, я дам тебе развод.

– Ах ты наглый Толстожопенко! – закричала Маша и бросила в эту усатую ухмыляющуюся рожу второе голубое пирожное, так и не начав его есть. Впрочем, я согласна. Но с условием.

– Что хочешь. – Толстолапенко потянулся к графину с коньяком одна тысяча девятьсот пятого года. Одна французская маркиза подарила ему эту бутылку за то, что этот парень обучил ее ездить на спортивном автомобиле. Это было великолепно. Он выпил.

– Ты выпил? Без меня?! О, Моцарт!

– Как говорил Станиславский, я не верю. Это вино не могло быть отравлено. Я только что привез эту шикарную бутыль из Франции.

– Ты, когда приехал? Вчера. А ночью спал, как убитая свинья. Неужели ты думаешь, что я могла упустить такой случай. Ты должен умереть!

– Ты даже не представляешь, какую главную роль я хотел тебе предложить.

– Офелии? Нет.

– Ты слышала об экспедиции на Тот Свет?

– Нет. А что это такое? Шутка такая, что ли? Нет, нет, ты должен умереть! В Куршавель я тоже не поеду. Из-за тебя Толстопяткин я потеряла квалификацию великолепной актрисы. Мне уже скоро черт знает сколько лет, а славы нет практически никакой. Это ужасно.

– Я оставлю тебе этот особняк.

– Этого недостаточно.

– Единственный способ прославиться, это попасть в экспедицию на Тот Свет. Случай уникальный. – Он хотел добавить, что, мол, и меня тогда ты больше не увидишь никогда, и не будешь страдать, Но промолчал.

– Я согласна, – сказала Маша. Во время обеда она выходила из комнаты, специально для того, чтобы позвонить одному знакомому в МИД. И узнала, что кажется, такая экспедиция намечается, но попасть туда невозможно. Больше он не мог ничего сказать. Если нельзя попасть, надо соглашаться.

И она согласилась, сама, не зная на что.

Толстолапенко хоть и обещал, но в дальнейшем оказалось, что Марианна, помощница, наложница и служанка Ксении Серовой вовсе не намерена отказываться от ухаживания за своей госпожой. С самой Ксенией даже и заговаривать об этом было бесполезно. Пришлось Мишке Толстопятенко взять Марианну с собой в Давос. А то уж пришлось бы опять жениться.

Собственно, весь этот рассказ к тому, что ведь Ксения Серова любила размышлять, ругая свою подругу Марианну, как будто она, то есть Ксения, была пьяным извозчиком, а Марианна ее лошадью. Правда она дала зарок так больше не делать. Но вот сейчас перед атакой Терминаторов Ксения не сдержалась, и обратилась к своей подруге, которой здесь не было. Ксе по старой привычке продолжала разговаривать с Марианной, хотя обращалась к Маше, как будто она была Марианной.

– Разведка, где информация о противнике? Кто сегодня командует отрядом саранчи?

– Еще не выяснили, Ксения, – ответила Маша Миронова.

– Мать твою! Чем же ты занималась всю ночь? Засранка, проститутка, безмозглая идиотка. Зачем только я тебя взяла с собой?! – И добавила: – Разведку расстрелять. – Хотя Ксения и не брала ее с собой. Она бы ни за что не рассталась со своей Марианной. Просто Маша явилась в самый последний момент, и менять что-либо уже не было возможности.

– Подожди, не горячись, – сказал Сид. – С разведкой надо разобраться.

– Послушай, Онегин, я сказала: не суйся не в свое дело. Я тебе не жена, а такой же точно командир Сопротивления, как и ты.

– Я просил тебя не называть меня Онегиным.

– А я буду. Всё равно это последний рассвет. Сегодня нас убьют Терминаторы. – Она обернулась к Мироновой: – И ты не обижайся.

– Да пошла ты на – слово на букву х в его ослабленном значении! Не обижайся! Действительно: и не обижайся.

– Ну – слово на б – я уже не знаю, что и сказать. Неужели ты не понимаешь, что я могу приказать тебя расстрелять? Пока я командую этой лавочкой, вы будете меня слушать! Что я говорю, а не всякую – слово на х! Разведку расст…

– В восемнадцать ноль, ноль все расстрелы отменены, – сказал Сид.

– Онегин, падла, ты мне помогать должен, а ты ведешь себя, как… как баба.

В это время там был еще один человек. Это был Машков. Он стоял в сторонке и грустно напевал какую-то песенку.

– Что ты там бубнишь? – спросил Сид. – Опять эту песенку? Ну точно!

Действительно, Машина пел:

– Остался у меня на память от тебя, портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо. Портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо.

Мошков получил прозвище Машина потому, что у него живого осталось совсем мало. Как-то: голова и туловище. Практически больше ничего. Одна рука сделана из пулемета, другая из гранатомета. В ножных протезах запасные обоймы. Перемещался исключительно на миниатюрных ракетных двигателях. Остальные были тоже не подарок. Сама Серова имела золотые груди и одну руку из вертолетного винта. Сид последнюю атаку отбивал сидя на жопе. Ведь обе ноги его уже две недели были превращены в нейтронные установки, а руки, как у мага излучали энергию, способную отбросить на сто метров лошадь. А лошадей тут хватало. Маша была самая живая. У нее только пол лица было заменено на титан, и один глаз совсем не был похож на настоящий. Маша пожелала, чтобы вместо глаза ей поставили бриллиант.