Избранные стихи в переводе А.Гомана - часть 1 - Натан Альтерман

Круши крыши годов! Мы идём, мы с них спросим

И за всё наше горе отомстим в этот раз.

Наше буйное тело жажду крови таит,

Под покровом одежд и улыбок скрывает,

Украшеньями мрак его горя сокрыт,

Но в глазах ропот диких лесов не стихает.

О король! Заточённый, лишённый всего,

Ты молчишь, на закланье иль в рабство ведомый.

Когда в сердце проникнут к нам слёзы его,

Как восхвалим, прославим его мы?

Он нашей дремóты рушит стены и своды,

Он рвётся из нас –

Наш герой и позор!

Он рвётся из тёмной тюрьмы на свободу,

Клич любви первородной неся

И топор.

3

И вечер –

Прекрасней нигде не найти…

Над полем

Закат, весь в коровьем мычанье.

У неба нет края, конца – у пути

(Одна лишь тоска – всем путям окончанье).

Вселенная, сжалься!

Плутая в ночи,

Я, слабый телёнок, устал и притих.

Я вымя ищу –

Позови, помычи!

Как голодно в млечных просторах твоих!

Ликуют закаты твои предо мною,

Но горечь не спрятать

И боль не снести:

За каждый колодец души, что тобою

Отравлен во мне был, прощенья проси!

Ты видишь,

Моя молодая душа,

Небес и земли ароматом дыша,

Нагая, готова признать твою власть,

Чтоб свету на грудь упасть!

Пожар

Свет! Гигант! Никаким

Глазом жадным его не объять.

С хохотком,

Босиком,

Как на праздник, сквозь дым,

Пожары идут жатву жать.

Вот, вот он, огонь, витает.

Вихрь над крышей кружúт голубиной стаей.

Старый дом, в лохмотьях чёрной сажи, горит,

Стены, балки – всё рушится, он же играет роль:

Он теряет разум, кулаками грозит,

Он – дворец,

Он – лев,

Он – Лир, он – король!

Вот, вот он, огонь,

Рвётся прочь на простор.

Вспышка, треск! И по лестницам вверх лёгкой лентой

Проскользнул через двери, разбудил коридор,

И к толпе –

На балкон,

Со всех виден сторон,

Пожинать готов аплодисменты.

Город сбросил узду,

Воротá нараспашку.

На праздник готов!

Песнь молитвы его громом ухает тяжко –

Зверь тысяч голов!

Звон для нас колокольный –

Виноградная кисть.

Это час разрушенья разрастается ввысь.

Он дик, он влюблён и

Пред небом

Он скинул покров!

«Солдаты,

Город пылает!

Солдаты,

Ваш дом лижет пламя!»

«Король, – оловянный солдат отвечает, –

Мы подожгли его сами».

И бегóм, в гущу улиц, аллей и оград

Разбегается войско, спасаясь скорей, –

Обогнув на изгнание брошенный сад

С шумом, стоном дубов, – неся скарб и детей…

Теряя дыханье, оставлена небом,

Как символ извечный, что всеми забыт,

Скульптура

Спасается – лебедем белым

Мать с сыном разбитым летит.

Речь

Поминутный разброд. Всплески криков натужных

В залах яростных бурь, в тучах будущих гроз.

Нескончаемость слухов. Чудовище чуждо

Взмахом шляп отвечает, ворчаньем угроз.

И молчанье – как пик. Трубных гласов звучанье.

На высотах галёрки зал кричит невпопад.

Шёпот рябью в рядах. Затаивши дыханье,

Ожидает приказа живой водопад.

Сцена – берег потока безбрежного взглядов.

Веры, злобы, безумья кипит круговерть.

О величие дней! Стол, стакан только рядом.

Как прекрасна ты, речь, твоя жизнь, твоя смерть!

Ты встаёшь, словно вал. Заклинаешь собранье

И огромной волной накрываешь. Спастись!

Гром стихает, захваченный сетью вниманья,

Но провал неизбежен – лишь только споткнись.

Ты, прижатая к стенке,

Разрывая оковы,

Обнажая издёвки острейший кинжал,

Реплик падая жертвой, поднимаешься снова,

Чтоб прорвать – грандиозная! – «Браво!» обвал.

*

Эта ночь.

Этих стен отчуждённость в бесконечной ночи.

Поединка молчаний грудь-в-грудь обречённость.

И хрупкая жизнь

Этой сальной свечи.

Утешенья лишённая, ветром прохладным

Проскользнув вдоль застывших в забвенье причалов,

Весть пробралась тихонько по шатким оградам

И мосты, как чреду колыбелей, качала.

Через площадь пустую тень прошла без следа,

Только отзвук шагов её бродит украдкой.

Пыль земная, запомни навек, навсегда

Сохрани человеческих ног отпечатки!

Эта ночь.

Этих стен напряжённость.

И спросонья вопрос. И ответ: «Помолчи!»

Эта странная ласка, смешок утомлённый.

Жизнь и смерть

Этой сальной свечи.

Месяц маску из воска на окна надел,

На застывший, холодный их взгляд,

На базар, что, как в инсульте, оцепенел,

Средь фургонов пустых и железных оград.

Песня о твоём лице

Когда тебя никто не видит,

Начинает

Лицо мертветь.

На скулах пряди мёртвы, белы,

Как медведь.

Их на подушке расправляешь;

Идёшь – несёшь, припав к стене;

На воздух звёзд их выставляешь,

Как в раме, друг мой, на окне.

От тишины стеклянной в мае ночь хрупка,

А улица – бинокля глаз голубоватый.

Луна, окаменев, свет льёт сквозь облака.

Мир замер – ветер, звук исчезли без возврата.

Полночи тишина над площадью встаёт,

И башен головокруженье замирает.

Смирись пред холодом касания её,

Пред нею, друг мой, всякий шум смолкает.

Твоё лицо дрожит и умерло в окне,

Как образ родины, что может позабыться.

Ведь маска лунная блуждания во сне,

Дорог пустых и на него ложится.

И хоть растерянность в зрачках твоих видна,

А в складках рта страх полон боли, странен,

Твоё лицо сияет грозно, как луна,

Как Божий мир, одетый в бледный камень.

Месяц

Привычный вид хранит момент рожденья.

Без птиц сокрыт в себе

И чужд небес покров,

И в месяца лучах спит город-наважденье,

Весь погружён в стенание сверчков.

Взгляни в окно: там тишь, ждёт путника дорога,

На кипариса штык

Там серп надет.

Да явь ли все они? – хочу спросить я Бога. –

И можно ль шёпотом им передать привет?

Из тьмы озёр вода за нами наблюдает,

В серёжках красных

Дерева овал.

Дай, Боже, век прожить, печаль осознавая

И мощь всего, что Ты шутя создал.

Аллеи под дождём

Дождями и светом мой город причёсан.

Красивый и скромный. Возьму-ка я дочь, –

Пройдёмся, задавшись весёлым вопросом:

А что тут повторно родилось за ночь?

Смотри-ка, стекло! Имя – звонче любого.

Попробуй сквозь лёд его мыслей пройти!

На грани его, как души на пороге,

Расходятся шума и света пути.

А это – железо. И раб, и владыка,

Куёт оно дни и несёт их ярмо.

Вот камень, дочурка, он брат наш навеки,

Поскольку вовеки не плакать ему.

В дни наши вода и огонь – это сила.

Вид слева, вид справа – и мы в воротáх:

Два дня, как река, ночь собой разделила,

На двух берегах её страны в огнях.

Похоже, сегодня дойдём ненароком

До крайнего дома на долгом пути.

За домом тем небо стоит одиноко,

И мяч ему в ноги малыш запустил.

Дождями и светом промыта аллея –

Шуми же листвой, зеленей!

Мой Бог, посмотри, как мы с дочкой гуляем

По главной дороге твоей.

Все улицы в яркий убор нарядились,

Железо и камень блестят, как стекло.

Они не из тех, кто забудет про милость

Любовью наполненных слов.

*

Будет день, я вернусь к тебе на порог,

Бледен, слаб – протяну к тебе руки,

Все слова дорогие скажу, что сберёг, –

Много слов

Я скопил в разлуке.

Дом твой бедный печален в ночи без огня,

И судьбой заброшена странной

Жизнь моя, угасавшая там без тебя,

В улиц грохот и бой барабанный.

Словно луч озаришь, лишь коснёшься меня,

Позабытым виденьем пронзишь.

Меж биеньями в сердце царит тишина –

Для тебя одной

Эта тишь.

Летняя ночь

Тишина пространство свистом полнит.

Блеск ножа в кошачьих кроется глазах.

Ночь. Как много ночи! Небеса безмолвны.

Звёзды в пеленах.

Время шире, шире… Тысячу пробило