Другие люди: Таинственная история - Мартин Эмис

Никто из всех увиденных людей не вызывал у нее никаких воспоминаний. Она чувствовала, что стоит на пороге загадочного, потрясающего человеческого действа, что все, ею увиденное, пока скрывает от нее свой смысл и цель, великую и безнадежно далекую, — и исключает ее из круга посвященных. К тому же она все еще не была уверена в том, насколько все, что она видит, наполнено жизнью.

Пока ничего не происходит, подумала она.

Потом потихоньку начало происходить что-то ужасное.

Не очень высоко над крутыми ущельями улиц простиралось величественное полотно безмятежного голубого пространства, в котором витали, кружили и нежились невиданно прекрасные существа — белые, пушистые, сонливые. Беспечно и без страданий вися на медленно движущихся небесных распятиях, они, ко всему прочему, выражали глубокую преданность неистовому раскаленному ядру энергии, столь могущественному, что оно могло бы ослепить всякого, кто отважился бы посмотреть в его сторону. Внезапно все переменилось. Кудрявые существа утратили свои очертания, поднялись выше и накрыли воздушный купол белым покровом, а затем опустились, рассеялись, превратились в единый серый полог у ног своего повелителя, уже потерявшего свое могущество и красного от ярости и негодования. А может, из него просто уходит жизнь, предположила она, переведя взгляд на устрашающие перемены, происходившие внизу. Униженно — и не скрывая облегчения — люди всех видов послушно заторопились, гонимые сгущающимся страхом. Улицы, казалось, устали от пестроты и разнообразия и утрачивали без сопротивления свои краски, одни постепенно, другие с болезненной внезапностью. Вскоре проходы и ограждающие их высокие стеклянные стены будто бы поменялись местами — или по меньшей мере договорились между собой о разделе оставшегося: уличные экипажи раскололись пополам и пустились наперегонки со своими призрачными двойниками. Синюшное небо подступало все ближе. Переполненные страхом небесные вагонетки накренились, приоткрыв свой истинный цвет, потом перевернулись и обрушили вниз свое содержимое, а люди спешно пытались укрыться от рушащихся небес.

И куда же они намерены попрятаться? Скоро вообще все исчезнут, и тогда она останется одна. Какой - то человек второго типа, ковылявший мимо, заметил ее, остановился, обернулся и сказал испуганно:

— Так и помереть недолго.

— В самом деле? — удивилась она.

Она пошла дальше. Люди скапливались в освещенных местах. Они то погружались в безжизненную тусклую тишину, примериваясь к эстафете желтых огней, то сворачивали в шумливые проходы, где кипели работа и движение. Поодиночке или группками, все они в конечном счете ныряли во тьму, преисполненные твердого намерения попасть в какое-нибудь другое место, пока это еще было возможно. Некоторые продолжали разглядывать ее, теперь лишь скользя взглядом по фигуре — по ногам, по лицу, а то и снова по ногам, в зависимости от того, к какой категории они принадлежали сами.

В какой-то момент на улицах воцарился полный хаос. Последняя спазматическая агония злобы наводнила их русла. Некоторые прохожие экспериментировали с собственными голосами, проверяя запасы криков и ругани, наполнявшие их легкие. Другие без оглядки устремлялись в темноту, в самые укромные ее уголки, как будто только им одним были известны лучшие места для укрытия. Именно тогда она ощутила, как к ней, круто меняя направление, приближается опасность. С каждым поворотом скрытая угроза, казалось, все больше была готова вырваться на свободу — скоро кто-то или что-то почувствует необходимость нанести ей особое повреждение.

Довольно с меня, сказала она себе. Она решила выбраться куда-нибудь и покончить со всем этим.

Только когда мир понесся мимо нее с головокружительной скоростью, она поняла, что бежит… Ей понравилось бежать. Это было ее первым осознанным настоятельным побуждением. Кирпичные переходы проносились мимо. Оставшиеся прохожие оборачивались ей вслед, некоторые что-то выкрикивали. Какое - то время один из них неуклюже галопировал следом, однако вскоре она оставила его далеко позади. Похоже, она могла бежать с любой скоростью, с какой пожелает. Она решила, что бег сэкономит время, что ускорение неминуемо приблизит следующее событие.

Наконец она повернула в ту сторону, где людей уже не оставалось. Бетонный пол уперся в какой-то иной вид жизни. Это был край того мира, в котором она находилась. По ту сторону острых прутьев простиралась безмятежная изумрудная страна. В вышине, обнаружила она, все те же рыхлые существа, но отяжелевшие и налитые багрянцем, приплыли обратно под свою сияющую крышу, а их помрачневший божественный хозяин багрово мерцал в окружившей его тьме. Вдруг она заметила дыру в огромной клетке: тропинка вела прямо в зеленое поле, и границу отмечала всего лишь одна горизонтальная планка белого цвета. Она подошла поближе, проскользнула под ограждением и со всей скоростью, на какую была способна, помчалась по открывшейся перед ней мягкой земле.

Почти сразу она нашла хорошее место для укрытия: в основании склонившегося дерева обнаружилось влажное дупло. Прерывисто дыша, она улеглась в нем, скрутившись комочком. Ее пронзила дрожь — вот и все, поняла она, сейчас я умру. Боль, которая весь день укрывалась внутри ее, прорвала вдруг тесную оболочку тела. Лицо ее тоже как бы дало слабину, и внутренние спазмы выжали у нее изо рта непроизвольные странные звуки. Она приказала себе успокоиться. Что толку прятаться, если производишь столько шума? Тем временем темнота вокруг сгущалась. Земля раскрылась и приняла ее в свое лоно. В этот последний миг воздух огласился металлическим гулом и вспыхнул, а с вампирского неба исчезли все до единого признаки жизни.

Глава 2 Все с приветом

Статистические данные достаточно убедительно подтверждают, что все «страдающие амнезией» хоть в какой-то мере осознают, что они чего-то не помнят. Они знают, что чего-то не знают. Они помнят, что чего-то не помнят, и для начала это уже кое-что. Однако у нее-то другая история, совсем другая.

Конечно же, в таких случаях всегда самое трудное — это начать. В принципе, я доволен. Да, доволен. Один этап мы уже преодолели, она выжила вполне пристойным образом… Между нами — мне вообще это все не по душе… Выбора-то у меня на самом деле особо и не было, хотя я, естественно, могу еще кое-что контролировать. Так должно было случиться. Как я уже говорил, она сама просила об этом.

…Итак, что тут у нас?

Просторная возвышенность в лондонском парке, серебристая береза, склонившаяся к освещенному солнцем дуплу, девушка, покрытая свежей утренней росой. Время — 7.29 утра, температура — 51° по Фаренгейту[1]. По всему ее телу сухие шуршащие листья, и не удивительно. Что же, черт побери, произошло с девчонкой? Лицо — смесь слипшихся волос и грязи, одежда (а это уже с трудом можно назвать одеждой) облегает все выпуклости онемевшего тела. Ее оголенные бедра, подставленные первым лучам утреннего солнца, плотно сжаты. Да уж, если бы я не был в должной степени осведомлен, мог бы подумать, что она бродяжка, или шлюха подзаборная, или пьянчужка, или вообще мертвая (с виду она очень близка к данному состоянию: уж я-то таких девчонок повидал). Однако же мне лучше знать, что к чему, и, помимо всего прочего, у людей обычно имеются очень веские причины для того, чтобы оборвать свой путь, каким бы он ни был. Так что же случилось с этой особой? Ведь что-то точно произошло. Давайте-ка подойдем поближе. Пришло время разобраться. Просыпайся.

Она открыла глаза и увидела небо. Некоторое время ее мысли норовили перекрыть одна другую. Вот как работало ее сознание.

Поначалу она не могла сообразить, где находится и как сюда попала. Она предположила, что это все проделки памяти, отнимающей у нее день за днем, так, чтобы ей каждый раз приходилось все начинать сначала, ничуть не продвигаясь вперед. Потом она вспомнила прошедший день, и (хотя она, пожалуй, подумала об этом и раньше, возможно, это была уже вторая по счету мысль) прошедший день напомнил ей о памяти и о том, что свою она уже где-то потеряла. Да, потеряла, точно потеряла, никак не могла найти и до сих пор не догадалась, что из этою следует. Она попыталась как-то осветить темные задворки памяти… но время словно замирало дымке, утыкалось в неопределенный момент вчерашнею дня. Интересно, а что происходит, когда ее теряешь, эту самую память? Где она прячется, и значит ли это, что она уже не вернется или ты все еще можешь ее где-нибудь отыскать? Ну ладно, я все еще здесь, подытожила она; по крайней мере, не умерла или что-нибудь типа того. Ее тревожила мысль о сне, но она ее отогнала. И ей даже было ясно, что денек выдался расчудесный.

Она села, проверила, все ли в порядке с отсыревшими органами чувств, и заморгала от потоков струящегося света, который, пока она спала, проделал долгий путь, чтобы снова вернуться. Маленькие, но, видимо, важные существа о чем-то кричали ей сверху. Она подняла взгляд — и поняла, что может давать вещам имена. Это было легко — простая уловка внутреннего зрения. Она знала, что эти кричащие создания зовутся птицами, она могла даже в какой-то мере разделить их на виды (тут были воробьи, а также мрачно разглядывающая ее нахохлившаяся ворона). Ей даже удалось найти отдаленную связь их со своими вчерашними воспоминаниями: там были нервные, сутулые, угрюмые, что-то выпрашивающие псы и здоровенный кот, царапающий по стеклу магазинной витрины длинными когтями. Она не знала, как все вокруг устроено и взаимосвязано, что здесь живое, а что нет — и к какой категории следует ей отнести самое себя. И все же она знала, как что называется, и ей это понравилось. Возможно, все обстоит гораздо проще, чем ей сначала показалось.