Поцелуй, малыш и невеста под Рождество - Линсдей Лонгфорд

Он подождал минуту, потом опустил подножку мотоцикла, отключил мотор и подошел к ней, поскрипывая башмаками по сырой траве.

– Самая хорошенькая девушка должна быть внутри и танцевать последний танец.

Она вздрогнула, и в ее едва заметной груди стало странно пощипывать.

– Бьюсь об заклад, Джонни Рэй проглядел все глаза, высматривая тебя. Он бы хотел потанцевать с тобой медленный танец, близко прижавшись, и узнать, такие ли у тебя замечательные волосы на запах, как на вид.

Он швырнул недокуренную сигарету в залив и сделал еще один шаг вперед.

– И мне это тоже интересно. Они хорошо пахнут, Габби? Дождем и ночным жасмином? – Кончиком пальца Джо коснулся ее волос.

Она ничего не ответила. Не смогла. Он провел пальцем по ее руке, забираясь под рукав платья, скользнул от подмышки вниз и прикоснулся к запястью – нежным, легким движением, отчего у Габриэль бешено запрыгало сердце. У него на губах заиграла полуулыбка, которую она будет вспоминать много лет, и он поднял ее руку. Лунный свет упал на тонкий браслет и на кожу, превращая все в серебро.

– Черт возьми, – пробормотал Джо, – Джонни Рэя здесь нет, а я есть. Тем хуже для старика Джонни Рэя, – повторил он, кладя ее руку себе на шею. – Черт меня побери, если я сам не узнаю, как пахнет и какой на вкус дождь на твоих волосах.

Он поднял локон прически, которая стоила ей тридцать пять долларов в салоне Салли Линн, и, закрыв глаза, приложил его к губам.

– Восхитительный, вот какой, – прошептал он. – Кто бы мог подумать?

А потом самый плохой из всех плохих мальчиков поцеловал ее, и она ответила ему. В серебряном свете луны соприкоснулись их языки, губы и тела. О господи, что это было за прикосновение! Ее тело растаяло, прижатое к его телу, упругому и жесткому.

Она вдруг почувствовала себя грешной и свободной, с упоением слушая, как бьется ей в ладонь его сердце.

Джо наклонился и дохнул ей в ухо:

– Может быть, конечно, ты, Душистый Горошек, соблазн, толкающий на преступление, но клянусь, оно того стоит, только...

Он резко оттолкнул ее, отчего ее охватило холодом и жаром одновременно. У него на лице появилась ухмылка. Он оседлал свой мотоцикл и оглушил Габриэль визгом шин об асфальт.

Весь остальной вечер рот, тело и кожа у нее болели и пылали холодным жаром, а последующие два года она мечтала о Джо Карпентере. После того вечера она его не видела. Он исчез, оставив в Байю-Бенде смутные слухи, которые, впрочем, скоро поутихли, а потом и вовсе заглохли, так и не объяснив тайны исчезновения девятнадцатилетнего Джо Карпентера за месяц до окончания школы.

Габриэль судорожно сглотнула. Даже сейчас, во мраке елочного базара, спустя одиннадцать лет, все ее тело разгорелось от воспоминаний. « Так сколько же времени прошло? – спросил он низким, раскатистым голосом. – Дай вспомнить, когда я видел тебя, Габби, в последний раз. Это было...

– Какое-то время тому назад, – мрачно докончила она, поднимаясь и нащупывая в скользких иголках и грязи свою туфлю на низком каблуке. Тут нога у нее заскользила, и Габриэль по-дурацки замахала руками. Сумочка отлетела в сторону.

– Осторожно, Душистый Горошек! – Джо подхватил ее за локоть и обнял, скользя грубыми пальцами по запястью. – Замерзла? – Глаза у него блестели от изумления.

Он знал, что делает. Как и одиннадцать лет назад. Но теперь ей двадцать шесть, и такое поведение совсем не в ее стиле.

– Это влажность, вот и все, – пробормотала она. – Я уже отвыкла от нее.

– Точно? – Его вопрос защекотал ей щеку, когда он склонился над ней, поддерживая.

– Совершенно точно.

– Ты уезжала из Байю-Бенда? – Он просунул руку ей под локоть и помог выпрямиться.

– Я жила в Аризоне. Там такие же гремучие змеи, но не так влажно.

Она стряхнула пыль с бархатной юбки, быстро улыбнулась Оливеру, сказала «до свидания» и перекинула ремешок сумки через плечо.

– Приятно было увидеться с тобой, Джо. Счастливого Рождества тебе и твоему сыну.

Она была почти спасена, когда из темноты соседнего прохода появилась необъятная масса Муна Тибо. Мун наскочил на нее и отшвырнул прямо в объятия Джо Карпентера.

– Хорошо, люди, давайте вытащим эту елку, и вы отправитесь домой. Хочу сказать, что до праздника остались считанные дни. Вам же нужно время, чтобы украсить ее, пока не закончился этот год, верно?

– Верно. – Джо весело рассмеялся. – Минуту, Мун. У меня здесь расстроенная дамочка.

– Да, вижу. Как поживаешь, Габриэль? Отцу лучше?

– Гораздо. – Габриэль пыталась высвободиться из рук Джо, а его грудь, прижатая к ней, тряслась от смеха. Подняв голову, она взглянула на Муна. – Завтра вечером отец готовит джамбалайю. Заходи, он будет рад видеть тебя.

Высокий и огромный, как скала, Мун одарил ее одной из своих редких улыбок.

– Зайду. Я действительно очень люблю твоего отца.

– Дай руку, пожалуйста. Я одна не выберусь. – Она потянула Джо за рукав.

– Пожалуйста, Душистый Горошек. Я люблю протягивать руку помощи. – Его полуулыбка могла бы сжечь пару кварталов в Байю-Бенде, и у Габриэль даже лоб запылал от жара. – Ну, как? – Он положил свою плоскую и твердую ладонь в ложбинку у нее на спине.

– Прекрасно. Спасибо. – Габриэль стряхнула его руку и пригладила волосы. Джо Карпентер продолжал бы флиртовать, даже если бы его запеленали, как египетскую мумию.

Он вытащил еловую ветку у нее из волос и протянул ей:

– На память, Габби. О прошлом. – Голос у него был легким и удивленным. Глаза дразнили.

Но глубоко под этим блеском ей показалось какое-то сожаление. Нет, вряд ли.

– У нас нет прошлого, Джо. – Она выдавила улыбку и уронила веточку на землю.

– Разве?

Она покачала головой.

– Не со мной. Ты, должно быть, думаешь о ком-нибудь другом.

Список завоеванных Джо юных сердец в средней школе мог бы принести ему золотую медаль.

– Что ж, как скажешь. Может быть, это была не ты возле деревенского клуба. – Он пожал плечами и положил руку на голову Оливеру. – Очень был рад снова увидеть тебя. – Взгляд у него стал напряженным, когда он посмотрел на нее. – Красиво – эта красная юбка и шелковая блузка. – Он улыбнулся, и снова в глазах мелькнула искра. – Ты похожа на блестящий рождественский подарок, Габби.

Усталость, прозвучавшая у него в голосе и согнувшая ему плечи, была настоящей, и Габриэль заколебалась. Она будет дурой, если откроет рот. Попрощаться и уйти – вот что ей надо сейчас сделать.

Габриэль открыла рот и снова закрыла его. Она напрашивается на ненужные ей неприятности. Отрешенно глядя на сына Джо, Габриэль проговорила:

– Приходите на ужин завтра вечером. Ей сразу захотелось забрать свои слова назад, но они повисли в воздухе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});