Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.1. Главы 557-624 - Александр Намгаладзе

Разница только в том, что тогда цены на то, что ещё оставалось в продаже, поднялись раза в три, а теперь в 10 и 20 и в 50 раз сразу. Батон за 26 коп. стал стоить 3 руб. и т. д. Белый хлеб стали брать меньше, навалились на чёрный, того стало не хватать, возникли очереди, в которых нужно было простоять полчаса и остаться с носом, и это вместо ожидавшегося изобилия.

Сашуля не уставала возмущаться новыми ценами, Ельциным и его командой и отвергала все мои оправдания-объяснения их действий, не предлагая, разумеется, никаких альтернатив, справедливо полагая, что это не её обязанность.

Я же убеждал её, что деваться некуда, надо терпеть и дай Бог правительству твёрдости сдержать рост зарплаты, тогда легче будет с финансами, да ещё торговлю как можно скорее приватизировать…

Ну, а прилавки в продмагах всё же потихоньку начали заполняться, вот вчера уже и сосиски молочные по 78 руб. за кг в свободной продаже видел.

Митя всё своё каникулярное время проводил за изучением английского с одержимостью, напоминавшей его увлечение географией в детские годы. Слушал пластинки и приёмник, изучал грамматику, читал «Time» и «Nature», взятые в нашей библиотеке, чем очень меня радовал.

А удивил тем, что Мешкову позавидовал, приятелю школьному своему, очень способному в части математики парню, который не захотел никуда уезжать поступать, остался в Мурманске, поступил в Пединститут, учился, не надрываясь (не то, что Митя), жил в семейном комфорте и уюте (не в общаге!), крутил магнитофон и видик, которых у нас и дома-то не было. Понять Митину зависть можно было – тяжело ему, конечно, в МГУ, не столько с учебой, сколько бытово, особенно в это время дурацкое.

– Но ведь, – утешал я его, – сейчас главное – квалификацию высокую получить, удовольствия ещё будут. Мозги пока свежие, восприимчивые, их на полную катушку загружать надо, потом все это окупится…

Митя, конечно, и сам всё прекрасно понимал, и зависть у него была бесхитростная, от неуютности московской. 8-го числа он узнал по телефону, что ему поставили автомат по химии (разделил 9—13 места по рейтингу) и, конечно, страшно обрадовался – не надо ехать на экзамен к 13-му, а то уже был билет на поезд взят, гуляй теперь ещё целый месяц без перерыва – заслужил!

Митя пробыл у нас на каникулах до 9-го февраля, регулярно катался с нами на лыжах, убегая вперед и демонстрируя не технику, разумеется, но мощь. Уже и мне его темп на лыжне трудно поддерживать.

22-го февраля я брал фотоаппарат с собой, ФЭД-4 папин, и мы с Сашулей пощёлкали друг друга и окрестности, начиная от нашего дома (и закончив у него). На одном из снимков Сашуля запечатлена на фоне Большого Питьевого озера, по льду которого пунктирной ниткой (из фигурок лыжников) тянется отрезок трассы от 2-го КП к нашей «Стране Дураков», это снято уже на обратном пути, почти на финише, после самого крутого подъема с Большого Питьевого озера, когда остаётся около полукилометра, чтобы замкнуть большой круг.

«Большой круг» – это, конечно, просто условное название некоего замкнутого участка сети лыжных трасс в окрестностях Мурманска, по которому мы ходим чаще всего, преодолевая его за время порядка двух часов.

От «Страны Дураков» через Среднее Питьевое озеро вниз к северо-восточному краю Большого Питьевого мимо КП-3 под мост, по которому проходит Ленинградское шоссе, и сравнительно полого вверх вдоль по цепочке небольших озёр прямо на восток до перевала, перед которым разворот и обратно вниз, но южнее, скатываясь по крутым и длинным спускам вниз в Долину Пенсионеров, ведущую к КП-2, а оттуда через ветреную южную часть Б. Питьевого озера к крутым склонам «Страны Дураков».

«Большим кругом» мы прозвали этот маршрут в наш первый лыжный сезон, когда изрядно уставали уже после часа лыжного хода. 23-го февраля 1992 г. я впервые расширил «большой круг»: развернувшись перед перевалом, я отправился не вниз на запад в Долину пенсионеров, а по верху на юг, не зная точно куда, но надеясь попасть в Долину Уюта. И попал, через Рог-озеро (которое пересекал в начале зимы 89—90 гг., когда приезжал в Мурманск в компанию выборов директора). Из Долины Уюта я повернул на север вдоль Ленинградского шоссе и лыжня вывела меня на самый крутой, длинный и от этого разгонистый спуск, на котором я непонятно как не завалился. А через 10 минут я уже был на КП-2, откуда через Б. Питьевое в «Страну Дураков», завершив этот расширенный вариант «Большого круга» за 2 часа 50 минут (и отметив таким образом закрытие Олимпийских игр в Альбервилле).

В последний февральский лыжный поход (29-го числа, високосный год) Сашуля сломала палку, первоначально сломанную Митей (в наш первый с ним выход на лыжах) и затем мною чиненную, снова Митей ломанную и снова мною клеенную. Я эту палку и в этот раз пытался восстановить прямо на трассе, обложив место перелома прутиками и обмотав их тесьмой от Сашулиной куртки. Получилось что-то похожее на метлу и мало пригодное на роль лыжной палки. Сашуля тем не менее с ней отмучилась по всему большому кругу, получив в награду от меня прозвище «девушка с помелом».

559. Учёные Советы по финансированию тем. Не скинуться ли нам, чтобы укокошить администраторов? Сокращать никого не надо, надо только до осени продержаться, ведь Ельцин же обещал. Зачем нам ВЦ?

Весь январь и февраль в ПГИ чуть ли не каждую неделю проходили Учёные Советы, посвящённые, главным образом, переходу на потемное финансирование. Суть этой пивоваровской затеи, полностью мной поддержанной, состояла в том, чтобы распределить годовой бюджет, т.е. средства, выделенные институту Академией Наук, не по структурным подразделениям пропорционально их ФЗП («по головам», грубо говоря), а по темам, предварительно утверждённым Учёным Советом.

Сформулировать темы было предложено внутри шести основных научных направлений ПГИ, руководителями которых Пивоваров назначил Терещенко (радиофизические исследования), Ляцкого (магнитосферно-ионосферные возмущения), Мальцева (исследования геокаспа), Иванова (исследования вторжений корпускулярных потоков, совместно с Пивоваровым), Власкова и Лазутина (средняя атмосфера) и Намгаладзе (математическое моделирование и информатика).

Любой желающий мог предложить тему в рамках любого из направлений, согласовав её с руководителем направления и получив от него требуемые средства. В последнем, собственно, и состояла миссия руководителя направления – распределить по своему усмотрению средства по темам внутри направления, а на каждое направление Пивоваровым было выделено одинаковое количество денег.

Основная идея мероприятия заключалась в том, чтобы при надвигающемся сокращении бюджетного финансирования уйти от поголовного распределения денег, когда деньги гарантированно доставались всем, сколько бы их (денег) не было. Хоть понемножку, но всем. Уже за то, что ты числишься в штате. Но как тогда сокращать численность? Кого сокращать? По какому принципу?

А что сокращать численность ПГИ надо – сомнений давно уже не оставалось ни у Пивоварова, ни у меня, ни у Власкова, Боголюбова, Иванова… Элементарный здравый смысл подсказывал – или всем нищенствовать или сокращаться. Да и в официальных распоряжениях Президиума РАН недвусмысленно рекомендовалось сокращать неперспективные (!) направления исследований. Но пусть сокращением занимается не дирекция, а руководители направлений и тем. Деньги получат они, они пусть и набирают людей на эти деньги себе на темы, а кто в темы не попадет, того и сокращать. Вроде бы логично.

Но существовал ещё один момент в этом деле, который, как я потом понял, для Пивоварова был важнее приведенных соображений. Потемное финансирование разрушало структуру ПГИ в виде отделов, которую Пивоваров сам же создал в качестве своего самого первого оргмероприятия, а теперь не знал как ликвидировать.

Ликвидировать же отделы ему теперь зудело по той, увы, простой причине, что большинство начальников отделов, он терпеть не мог – кого давно уже, как Терещенко, например, да и Лазутина, пожалуй, с попытки их открытого выступления против него, кого недавно, как Леонтьева и Остапенко, справедливо считая лояльными начальниками только Ляцкого и Власкова. И если Терещенко и Лазутина Пивоваров побаивался, потому и оставил их в руководителях направлений, то отстранить Остапенко и Леонтьева от распоряжения деньгами и людьми, он считал вполне возможным и очень даже желательным.

Общественность пэгэёвская к потемному финансированию отнеслась настороженно, если не враждебно, в особенности поначалу. Народ чувствовал, что обернется это в конце концов сокращением, страшно волновался, как же будут делить деньги руководители направлений.

На одном из Учёных Советов, проходившем в Апатитах, выступил Саша Ройзен, симпатичный в общем-то мужик, из высококвалифицированных технарей, и выдал такую пенку: сейчас на мокрое дело спеца нанять очень дёшево, так не скинуться ли нам по 200 руб. и не укокошить ли тех администраторов, которые сокращение предлагают?