Гномобиль - Эптон Синклер

- Я есть на самом деле, - сказал гном.

- Должно быть, гномы очень добрый и воспитанный народ. А много вас тут?

- По-моему, нас тут только двое - Глого и я.

- О боже мой! А куда же девались остальные?

- Я не знаю. Они исчезали один за другим неизвестно куда. Глого говорит, это оттого, что люди вырубили леса.

- Какой ужас! Я никогда не думала об этом.

- Глого очень встревожен. Его многое тревожит, только он не говорит мне, что именно. Я так за него беспокоюсь! Я даже решил, что надо посоветоваться с большим человеком. Ты не могла бы дать мне совет?

- Конечно, только не забудь, что я еще маленькая, - предупредила Элизабет. - Я еще не во всем разбираюсь. Но то, что я сама понимаю, я тебе обязательно объясню.

- Ты можешь себе представить человека, который все время сидит мрачный, молчит и ничего не ест?

- Могу. Так было с моей тетей Женевьевой. К ней приводили столько докторов! Говорили, что это специалисты.

- И что же они определили?

- Они сказали - неврастения. А мама сказала: "Это у нее "мировая скорбь".

- Я даже и не выговорю такое слово, - сказал гном.

- Взрослые всегда так. Выдумывают такие длинные слова, которые только пугают.

- И что же они прописали твоей тете?

- О, всякие разные рецепты, и грязевые ванны, и массаж. Они грели ее электричеством и давали таблетки. Только ничего не помогало. А потом они велели ей переменить обстановку. А мама сказала, что она им просто надоела.

- Ну и помогла ей перемена обстановки?

- Не знаю. Она сейчас в Европе. Посылает открытки.

- Интересно, помогла бы Глого перемена обстановки? Мы тут во всех окрестных лесах уже перебывали.

- Я думаю, за тысячу лет успеешь обойти все леса. Может быть, ему надо питаться как-нибудь по-другому? Кстати, что вы едите?

- Мы едим семена папоротника.

- А что пьете?

- Росу.

- Ой как интересно! Это, наверно, вкусно, только, должно быть, долго собирать семена и росу, а?

- У гномов много свободного времени.

- Возможно, Глого на самом деле перейти на другую пищу? А может быть, ему надо повидать свет?

- А как это сделать? - спросил гном с беспокойством.

Самозваный доктор задумался.

- Вот послушай, что я скажу тебе о моем дяде Родни. Мы едем в гости к нему и к его отцу, моему дедушке. Они живут в большом городе, он называется Сиэтл. Может, ты не знаешь, что такое город? Это такое место, где живет множество людей. Родни старше меня, но ненамного. Он учился в колледже и знает больше, чем я. И он добрый. И никогда не спилил ни одного дерева. Может, Глого захочет с ним познакомиться?

- Не знаю, - сказал гном. - Это будет нелегко устроить.

- Родни - я зову его так, без "дяди", чтобы он не казался сам себе чересчур старым. Он очень забавный. Он рассказывает столько забавных историй, что Глого было бы с ним весело. И к тому же у него есть деньги, а у меня нет.

- Что такое деньги?

- Гм-м, трудно объяснить. Ну, за это можно получать разные там вещи и вообще за все платить. Так принято у нас, у людей. Нужны деньги для того, чтобы показать Глого свет.

Гном задумался:

- А Родни приехал бы сюда познакомиться с Глого?

- Конечно. Он наверняка не знаком ни с одним гномом. Ему будет очень интересно.

- Знаешь что, лучше пока ничего не говорить Глого. А то он еще рассердится, может даже удрать в лес и там спрятаться так, что его не разыщешь. Постарайся привезти сюда Родни, и мы устроим, чтобы Глого встретился с ним случайно.

- Отлично! - воскликнула девочка.

- Как ты думаешь: когда он сможет приехать?

- Завтра мы рассчитываем добраться до Сиэтла. Я поговорю с Родни, и мы приедем через три дня. Если ровно через три дня нас здесь не будет, значит, его нет в городе, или он болен, или что-нибудь с ним случилось. Только ты не беспокойся.

- Ты точно вернешься?

- Конечно. Это все очень интересно. И поучительно. Это даже мама признала бы, если бы она только поверила мне. Но ей пока лучше не говорить. Она считает, что у меня слишком развито воображение. Она скажет, что я тебя выдумала, и только рассердится на меня.

Элизабет вдруг замолчала. Возможно, она подумала, что нехорошо маленькой девочке столько знать о своей маме.

И в этот самый миг лесную тишину нарушил гудок автомобиля.

- Наша машина гудит, - сказала Элизабет.

- Это такой домик, который быстро проносится мимо леса? А почему он едет?

- У него мотор. Родни тебе объяснит лучше меня. У него есть своя машина, на ней мы и приедем. Теперь мне надо идти, а то мама подумает, что я потерялась. Она меня зовет.

Издали были слышны голоса. Элизабет прижала пальцы к губам и подала ответный сигнал.

Человечек заткнул уши.

- Ой, какой жуткий звук!

- Я тебе подам такой же сигнал, когда приеду. А как тебя зовут?

- Бобо.

- Бобо и Глого. Какие хорошие имена. А меня зовут Элизабет.

- Очень длинное имя, - сказал Бобо и попытался его повторить. - Я выучу его к твоему возвращению. Но ты наверное приедешь?

- Приеду! - крикнула Элизабет. Она уже бежала к своим. - До свидания, Бобо!

Маленькое круглое личико скрылось за кустами, а Элизабет поспешила туда, где ее ждали две обеспокоенные дамы.

- Ох! - ужаснулась мама. - Ты испортила туфли. - И добавила: - Ты что, не знаешь, что тут водятся гремучие змеи?

Мисс Джелиф сказала:

- Ты могла бы выпить стакан содовой внутри дерева.

- А я хочу научиться пить росу прямо из цветка.

Мама вздохнула и, садясь в машину, сказала:

- У этого ребенка слишком развито воображение.

Глава вторая,

в которой Родни знакомится с Бобо

Старик Синсебау слыл королем леса на всем северо-западе Соединенных Штатов. Он жил в огромном деревянном дворце, построенном в стиле предков. Во дворце были окна-фонари, и выступы, и башенки, чтобы все могли себе уяснить, какую роскошь можно выстроить из лесоматериалов хозяина. В этом дворце он поставил на ноги своих многочисленных детей и отправил их в жизнь. Ему было уже семьдесят лет; все его дочери были замужем, двое из его сыновей успешно продолжали дело, третий был директором фамильного банка, а четвертый заведовал пароходством. Они все были достойны имени Синсебау, все, кроме последнего, младшего сына, которого звали Родни и который не испытывал никакого интереса к лесоматериалам. Родни принадлежал к новому поколению и не позволял себе хоть что-нибудь принимать всерьез. Он всегда и над всеми подсмеивался, не исключая и свою родню. Тот, кто становился объектом его насмешек, слегка терял ощущение своей значительности. Людям такое чаще всего не нравится. Старик Синсебау, который характером был крепче прочих, временами только мрачно улыбался. Не было ничего такого, за что он мог бы придраться к своему младшему сыну. Родни не пил спиртного, имя его не попадало в газеты. Он просто любил читать книги и пробовал писать стихи. Старик думал, что он может позволить себе иметь одного сына, не похожего на остальных, и если Родни так уж хочется стать поэтом, то он сумеет купить парочку газет или журналов, чтобы ему было где печататься.

Родни получал от отца деньги, продолжал бездельничать, читать книги и отпускать шуточки по поводу лесоматериалов. Когда он катал в машине кого-нибудь из своих друзей, он, например, говорил, махнув рукой в сторону холма, на котором не осталось ни единого деревца:

- Наша северо-восточная башенка сделана из леса, который был тут.

Или он говорил:

- А вот это яхта моего братца Арчи.

И его спутник с изумлением пытался отыскать глазами яхту на вершине лысого холма. А если в узкой долине показывался еще не спиленный лес, он говорил:

- Это мои деньги на будущий год.

Вот с этим-то странным дядюшкой и встретилась Элизабет вечером. Она постучала ладошкой в дверь, вежливо спросила, можно ли войти, уселась в слишком для нее большое кресло и спросила:

- Родни, ты когда-нибудь видел деревья кондори? Я их увидела сегодня впервые. Но только я не насмотрелась, потому что мама и мисс Джелиф спешили. Можно, я тебя о чем-то попрошу?

- О чем?

- Я хочу вернуться к большим деревьям. И я тебе открою секрет. По крайней мере, часть секрета. Я что-то увидела в лесу. Что именно - я пока не скажу, потому что ты все равно не поверишь. Ты поверь только, что это что-то совсем необычное, и удивительное, и что ты будешь рад, если поедешь со мной.

- Другими словами, - сказал Родни, улыбаясь, - моя маленькая племянница хочет устроить пикник.

- Но только для нас двоих, ладно? Если кто-нибудь еще поедет, он все испортит.

- А когда бы ты хотела поехать?

- Завтра, если ты успеешь собраться. Мама позволит, только обещай ей не гнать машину.

Родни набрал номер телефона и велел дворецкому приготовить термос с холодным лимонадом для Элизабет, а другой - для него, с горячим кофе, и коробку с бутербродами, и фрукты на двоих, и его машину - к восьми утра - к крыльцу.

Элизабет исполнилась благодарности и напустила на себя еще больше таинственности.