Рожденный из камня - Семен Израилевич Липкин

на слово «кровь» слышится отзвук — «любовь…».

Книга Семена Липкина и есть рассказ о великодушных нартах, которые были способны не только совершать подвиги, не ведая страха, в битве со злобными врагами людского племени, но и создать песню ради добра и любви, во имя человеческой радости. Богатыри гор отважно бились с чудовищами, не признававшими добра и песни и ненавидевшими, как все убийцы и грабители, слово «любовь» и обожавшими слово «кровь». Для них убивать — являлось самым большим наслаждением. От них-то и защищали свои пастбища и жилища рыцари гор, они были самыми мудрыми и храбрыми людьми. У них мужество и отвага высоко ценились, являясь щитом и мечом нартских селений. Не будь у нартов доблести и бесстрашия, их селения одноглазые превратили бы в пепел. Это так. Но для победы над злыми великанами мало было одной человеческой силы и храбрости, были необходимы человеческий разум и мудрость. Поэтому у нартов ум и находчивость ставились так же высоко, как мужество и доблесть. В победах нартов над одноглазыми чудищами ум, может быть, даже играл более важную роль, чем храбрость. Ведь злые великаны, враги рода человеческого, в физическом отношении были сильнее благородных богатырей.

Таким образом, в горском эпосе воспет и разум человека. Это, как мне кажется, очень интересная черта некоторых из нартских сказаний. Она хорошо подчеркнута в повести. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть хотя бы те страницы книги, где рассказывается о том, как Урызмаг мудро перехитрил красноликого Фу́ка, а потом чинтского князя и его слуг. А небывалая мудрость и изобретательность Сатаней? В повести человечность, незыблемость добра занимают большое место. Также замечательно, что повесть очень убедительно рассказала нам о том, как и почему нарты отменили жестокий обычай сбрасывать со скалы стариков, уже неспособных пасти скот, охотиться и биться с врагами. В книге немало таких интересных и поучительных историй. В ней много света, а потому и поэзии.

Я уже сказал, что эта книга — не перевод и не просто пересказ кавказского эпоса. А поэтому не имеет значения, сколько места в ней занимают мотивы цикла сказаний того или другого из народов, у которых бытует нартский эпос. Тут не может быть никаких претензий. Наоборот, все мы должны быть признательны автору за его книгу, такую увлекательную, освещенную вечным светом горных вершин и бессмертным светом человеческой мудрости.

Кайсын Кулиев

Дочь Луны и Солнца

икогда не ищите силы, которая сильнее вас, а ищите добро, которое добрее вас. Пусть ваше слово будет прямым, как солнечный луч, и острым, как меч. С такого слова мы и начнем нашу повесть.

Это было в те давнопрошедшие времена, когда люди запросто беседовали с богами, можно сказать, ели и пили с ними за одним столом и даже роднились с ними. А богов было много, и добрых и злых, и вот от бога Солнца, властителя неба, и от милоокой Луны родилась девочка. Родители дали ей имя Сатане́й. Так была красива Сатаней, что ее прелесть озаряла вселенную, и, когда она родилась, живые существа решили, что новое светило появилось на небе. Дракон Джелмау́з, повелитель морского тумана, позавидовал Солнцу и Луне и похитил девочку. Он унес ее на далекий необитаемый остров.

Шли годы. У Луны от горя потускнели глаза, слезы выжигали их своей солью, вспыхивая на длинных ресницах. Часто плакал и многолучистый бог Солнца, и оттого, что печаль застилала лица безутешных родителей, происходило затмение Солнца и Луны. Когда плакала Луна, ее слезы превращались в дождь, и мгла окутывала землю, а когда горевал бог Солнца, в его сердце клокотало пламя, и засушливый зной сжигал землю и губил растения.

— Где наша доченька, где наша Сатаней, жива ли она? — вопрошали с надеждой и болью Солнце и Луна. Они не знали, что их дочь растет на дальнем острове, сокрытом от их глаз непроглядным туманом, что стережет ее днем и ночью дракон Джелмауз.

Иногда из родника, кипевшего в середине острова, выходила на сырую землю богиня воды. Она расчесывала алмазным гребнем золотые кудри девушки, говорила ей слова ласковые, как вода горных ручьев и озер. Поведала девушке богиня воды, что маленький остров, окутанный непроглядным туманом, — не вся земля, что земля огромна и прекрасна, что ее освещают родители пленницы — Солнце и Луна, что есть на земле плодовые сады, густолиственные леса, высокие горы, что живут на земле люди, такие же существа, как и она, Сатаней. «Только женщины их не так красивы, как ты», — добавляла богиня. И еще добавляла, помолчав: «Они старятся от движения лет, а ты будешь всегда молодой».

Златокудрая пленница затосковала: ей захотелось туда, где трепетание света сливается с трепетанием листьев, ей захотелось к людям. А дракон Джелмауз не любил людей.

— Непостоянные они, — говорил он юной пленнице, и от его тяжелых слов сгущался над островом туман. — То они добрые, то злые, то щедрые, то жадные, то хитрые, то неразумные, то храбрые, то робкие. К тому же бывает и так, что люди любят друг друга, а у тех, кто любит, нет ни твердости, ни мудрости. Я — властелин тумана, и я знаю: только в тумане — твердость, только в одиночестве — мудрость. Я придам твоему сердцу мудрости, и ты станешь равнодушна к чужому горю. Я научу тебя твердости, и ты не захочешь жить сообща с людьми.

Так поучал пленницу дракон Джелмауз, повелитель морского тумана, и потому, что он сам верил своим словам, ему казалось, что и Сатаней им верит, и перестал он стеречь девушку с прежней строгостью, а ночью и вовсе ее не стерег — храпел, распластав свое тело, серое, как туман, на морском берегу и погрузив голову в море.

Однажды ночью Сатаней приблизилась к берегу, только не к тому, на котором обычно лежал дракон. Туман простерся над островом, волны, как буйные кони с седыми гривами, прядали на берег и отскакивали от скал, умирали в море и вновь рождались в нем. Увидела Сатаней — а глаза ее привыкли к туману, — что плывет ей навстречу, весело белея, широкий ствол березы. Сердце Сатаней дрогнуло, но истинную твердость она почуяла в сердце и прыгнула со скалистого берега на ствол березы. Как будто с губ коня, упала на нее пена волны. Сатаней стала грести, а веслами ей