Избранное - Франц Кафка

На выставке французской живописи, где были и картины Пикассо — кубистский натюрморт и розовые женщины с огромными ногами, — Г, Яноух назвал Пикассо «озорным деформатором».

— Я так не думаю. Он просто отмечает уродства, еще не осознанные нашим сознанием. Искусство — зеркало, иной раз оно «уходит вперед», как часы.

* * *

Рассматривая фотографии конструктивистских картин: — Все это только мечты о чудесной Америке, о волшебной стране неограниченных возможностей. Оно и вполне понятно, ибо Европа все больше и больше становится страной немыслимой ограниченности.

* * *

Просматривая издание политических рисунков Георга Гросса[183], Яноух заметил: «Это же ненависть!»

— Разочарованная молодежь. Это ненависть, возникающая из невозможности любить. Сила выразительности порождена определенной слабостью. В этом источник отчаяния и жестокости этих рисунков. Кстати, в одном альманахе я читал какие-то стихи Гросса.

Кафка указал на рисунки:

— Это рисованная литература.

* * *

Перелистывая книгу с рисунками Георга Гросса[184]:

— Старое представление о капитале — толстяк в цилиндре сидит на деньгах бедняков.

— Но это ведь только аллегория.

— Вы говорите «только»! Аллегория превращается в головах людей в отражение действительности, что, разумеется, неверно. Но заблуждение уже возникло.

— Вы считаете, что такое изображение неверно?

— Я совсем не это хотел сказать. Оно и верно, и неверно. Верно оно только с одной стороны. Неверно оно постольку, поскольку часть выдается за целое. Толстяк в цилиндре сидит у бедняков на шее. Это верно. Но толстяк олицетворяет капитализм, и это уже не совсем верно. Толстяк властвует над бедняком в рамках определенной системы. Но он не есть сама система. Он даже и не властелин ее. Напротив, толстяк тоже носит оковы, которые не показаны. Изображение неполно. Потому оно и не хорошо. Капитализм — система зависимостей, идущих изнутри наружу, снаружи вовнутрь, сверху вниз и снизу вверх. Все зависимо, все скованно. Капитализм — состояние мира и души…

* * *

— Истинная реальность всегда нереалистична. Поглядите на ясность, чистоту и правдивость китайской цветной гравюры на дереве. Уметь бы так говорить!

* * *

— Форма выражения мнение совсем понятна, — сказал Г. Яноух по поводу гравюр на линолеуме Йозефа Чапека, воспроизведенных в журнале «Червень».

— Тогда вы не понимаете и содержания. Форма не есть выражение содержания, а лишь приманка, ворота и путь к содержанию Возымеет оно действие — тогда откроется скрытый задний план.

* * *

Один из пражских журналов проводил анкету, первый вопрос которой гласил: «Существует ли молодое искусство?» На замечание Г. Яноуха, что такой вопрос звучит странно, ибо существует только или искусство, или халтура, Кафка сказал:

— В этом вопросе ударение не на существительном «искусство», а на определяющем прилагательном «молодое». Это значит, что те, кто задает его, серьезно сомневаются в существовании художественной молодежи. В наше время действительно трудно представить себе свободную, ничем не отягощенную молодежь. Страшный поток этих лет затопил все. В том числе и детей. Грязь и молодость исключают, конечно, друг друга. Но что ныне сталось с молодостью? Она так близка и дружна с грязью. Людям ведома власть грязи. Власть же молодости они забыли. Потому они сомневаются в самой молодости. А что за искусство без хмеля молодой уверенности?.. Молодость слаба. А давление извне так сильно. Необходимость защищаться и в то же время сдаваться рождает судорогу, искажающую лицо. Язык молодых художников больше скрывает, нежели выявляет.

Г, Яноух говорит, что молодые художники, с которыми он встречался, обычно люди в возрасте около сорока лет.

— Это верно. Многие люди лишь теперь наверстывают свою молодость. Лишь теперь они играют свои детские игры в разбойников, индейцев. Разумеется, они не бегают с луком и стрелами по дорожкам городского парка. Нет! Они сидят в кино и смотрят приключенческие фильмы. Вот и все. Темный зал кинотеатра — волшебный фонарь их упущенной молодости.

* * *

В разговоре о молодых писателях:

— Я завидую молодым.

— Но ведь вы еще не так стары.

— Я стар, как Вечный жид… Вот теперь я напугал вас. Это была только жалкая попытка пошутить. Но молодым я действительно завидую. Чем старше человек становится, тем больше расширяется его кругозор. А жизненные возможности становятся все меньше и меньше. К концу остается один лишь взгляд, один лишь выдох. В этот момент человек, наверное, оглядывает всю свою жизнь. В первый и последний раз.

* * *

Увидев среди книг в портфеле Г. Яноуха детективный роман:

— Вам нечего стыдиться, что вы это читаете «Преступление и наказание» Достоевского, в сущности, тоже детективный роман. А «Гамлет» Шекспира? Это детективная пьеса. Действие основано на тайне, которая постепенно раскрывается. Но существует ли большая тайна, чем истина? Искусство всегда лишь экспедиция за истиной.

— Но что есть истина?

— Похоже на то, будто вы поймали меня на пустой фразе. На самом же деле это не так. Истина — то, что нужно каждому человеку для жизни и что тем не менее он не может ни у кого получить или приобрести. Каждый человек должен непрерывно рождать ее из самого себя, иначе он погибнет. Жизнь без истины невозможна. Может быть, истина и есть сама жизнь.

* * *

Листая немецкий перевод статей Оскара Уайльда «Замыслы»:

— Это сверкает и манит, как может сверкать и манить только отрава.

— Вам не нравится эта книга?

— Я не сказал этого. Напротив, она может слишком легко понравиться. И в этом тоже одна из опасностей. Ибо опасна книга, играющая с истиной. Игра с истиной всегда игра с жизнью.

— Вы считаете, что без истины нет настоящей жизни?

— Часто ложь лишь выражение страха перед тем, что истина может раздавить. Это проекция собственного ничтожества, греха, которого страшатся.

* * *

Прощаясь перед отъездом Кафки в санаторий в Татрах, Г. Яноух выразил надежду на его скорое выздоровление, на то, что «будущее все поправит, все изменится». Кафка прижал руку к своей груди.

— Будущее уже здесь, во мне. Изменение — это только обнажение скрытых ран.

— Раз вы не верите в выздоровление, зачем же вы едете в санаторий?

— Каждый подсудимый пытается добиться отсрочки приговора.

Примечания

Из дневников

Кафка начал вести дневник с 1910 года и вел его — иногда с продолжительными перерывами — по 1923 год. Самую большую часть составляют записи 1911 и 1914 годов; 1918 год вообще отсутствует; записей за 1919, 1920, 1921, 1922, 1923 годы немного, и они приведены нами полностью; из записей остальных годов здесь представлено около половины текста. Выбранные записи, как правило, даются без купюр.

Отдельную часть «Дневников» составляют путевые дневники, которые Кафка вел во время путешествий по Швейцарии, Франции и Германии (1911 и 1912 годы), в наше издание они не включены.

Выборка и перевод сделаны по книгам: Franz Kafka. Tagebücher 1910–1923. S. Fischer Verlag, Frankfurt am Mein, 1951; Das Kafka-Buch, Fischer-Bücherei, 1965.

Письмо к отцу

Написано в ноябре 1919 года, когда Кафка жил вместе с Максом Бродом в Железене (Богемия). По свидетельству Брода, Кафка послал это письмо матери с просьбой передать его отцу; но мать не сделала этого, а вернула письмо сыну «с несколькими успокаивающими словами». Письмо это часто упоминается Кафкой в письмах к Милене Есенской. Отрывки из него приводились Бродом в его книге «Франц Кафка. Биография».

Полностью письмо впервые было опубликовано в журнале «Нойе рундшау», 1952, № 2.

Приложение: Из разговоров Густава Яноуха с Францем Кафкой

Книга чешского музыканта и литератора Густава Яноуха (1903–1968) «Разговоры с Кафкой» носит особый характер.

Г. Яноух познакомился с Кафкой в марте 1920 года, в канцелярии общества социального страхования «Arbeiter-Unfallversicherungsanstalt», где вместе с Кафкой работал отец Яноуха, однажды показавший своему коллеге стихи сына. После этого они часто встречались и беседовали. По словам Г. Яноуха, он в 1926 году, участвуя в издании на чешском языке рассказов Кафки, получил от издателя Йозефа Флориана предложение подготовить для публикации свои дневниковые заметки о Кафке. Он выписал из своих дневников соответствующие места и в чешском переводе передал их Й. Флориану, однако до издания дело тогда не дошло. После войны Г. Яноух разыскал среди своих бумаг и у друзей чешско-немецкие и немецко-чешские тексты своих записей и, «ограничившись лишь приведением в порядок, отбором и перепиской старых воспоминаний», опубликовал «Разговоры с Кафкой. Записи и воспоминания», («Gespräche mit Kafka. Aufzeichnungen und Erinnerungen», S. Fischer Verlag, Frankfurt am Main, 1951).